Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 21

Эшер разбил яйцо исписанное рунами. Плеснул пахнущего щёлоком отвара из серебряного кувшина. Насыпал сушёного сильфума, который плавал по поверхности зелёной ряской. Ингвара опустили в воду.

Великан блаженно улыбался, потому что испытания остались позади.

Эшер сказал, что с ранами можно не осторожничать. У него в избытке отваров и мазей, которые быстро исцелят тело. Запретил трогать запечатанное плечо. Сказал, что позже проведёт операцию, вычистит рану и покажет Ингвару, что там с рукой. Он не особенно волновался, и говорил о том, что хороший колдун сможет себя излечить даже слабыми рунами.

Сами руны, конечно, не могли быть ни сильными, ни слабыми.

Просто колдун был предрасположен к какой-то руне. Её броски выходили самими чёткими, а эффекты самыми впечатляющими. Такая руна называлась коренной. Изредка, у тех, чьи имена в Мактубе начинались с заглавной буквы, могло быть и несколько коренных рун, но обычно только одна.

Руны, которые колдун мог наполнить оргоном и метнуть так, чтобы они отпечатались в Мактубе, назывались по-разному: рабочими, доступными, поддавшимися, взятыми, основными, стволовыми и так далее. Колдуны обожали выдумывать новые слова, а раз в сто лет рождался новый легендарный колдун-исследователь, который собирался переиначить понимание устройства Лалангамены.

Часто этот подвиг ограничивался перетряхиванием терминологии.

Каждое из прижившихся названий, было по-своему метким.

Ингвар, мыслящий образами, представлял себе Сейд, как дерево.

И потому ему казалось логичным, что после «корневой» руны, шли «стволовые».

Большинство колдунов могли пользоваться лишь третью Сейда. Часть рун была им недоступна или доступна символически. Например, раз в год, предпринимая ежедневные попытки, тратя на это все силы и весь оргон, практически занимаясь только этим — удавалось сдвинуть колдовским усилием руны Тива гусиное пёрышко.

Колдовство? Бесспорно!

Но, если раз в год — то это слабая руна. Ингвар называл их «листовые».

В его воображении слабые руны были кроной, обрамлявшей Сейд.

У колдуна имелась одна корневая, несколько стволовых, а остальные были листиками, обрамлением, которое почти не удавалось наполнить оргоном. Это не имело отношения к тому, что записывалось в Мактуб. Только к личной силе. Значения не были абсолютными. Стволовая руна сильного колдуна могла быть сильнее корневой руны слабого. Листик легендарного колдуна, мог начисто перешибить ствол ученических Сейдов.

Гальдра всё это не касалось — он сложнее поддавался классификации.

Во-первых, изучать его могли только те, кто хоть немного способен галдеть.

Во-вторых, колдуны, которым был подвластен гальдр, не особенно стремились что-либо объяснять. Разве что ученикам. И, даже тогда, редко прибегали к наукообразным выкладкам и таблицам.

В-третьих, это было попросту вредно. Рациональный подход был столь же опасен для Гальдра, сколь и для романтической любви. Отсутствие объяснений было его сильной, а не слабой стороной.

По словам Эшера, слабыми рунами Таро Тайрэна были руны Макоши.

Это означало, что, несмотря на то, что солёные руны Седьмого Лоа позволили ему задержать дыхание на добрых шесть минут, и разобраться с поиском тропки, пресноводные руны Восьмой Лоа будут даваться гораздо сложнее. У Таро всегда возникали сложности с тем, чтобы закрыть серьёзную рану с помощью Берк или ускользнуть от внимания, применив прозрачную Лагу.

Это было совсем неудивительно, что он не мог жить по ВэВэПэ — Великому Восьмеричному Пути, по которому нужно было жить, чтобы как следует владеть рунами Макоши. Во всяком случае, сама она неоднократно повторяла такое.

Эшер предупредил, что не нужно обращать внимания на записи легендарного колдуна. Таро Тайрэн много и вдохновенно врал, даже тогда, когда это не было нужно. Что уж говорить о тех случаях, когда это имело практическую пользу. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его возможностях. И вполне мог специально распускать слухи о собственной слабости в рунах Макоши. Тогда от него бы меньше ожидали, что он сможет отвести от себя внимательный взгляд или исцелиться.

С той же целью Таро Тайрэн распускал слухи о том, что у него чуть ли не дюжина корневых рун. Эшер рассказывал, что много раз слышал, как Таро Тайрэн объяснял почитателям, что Урус и Соул он использовал так часто, что теперь просто всегда силён и удачлив, не прикладывая к тому никаких дополнительных усилий.

Женщины падают в его объятья, умоляя сразу же заделать им детей. И никакие амулеты, ни эти смешные металлические кругляшки на лбу, ни многочисленные бусы от сглаза, ничто не уберегает их — лапушек — от его метко брошенной Алгс. Таро говаривал, что против его Алгс не сработают и металлические трусы.

Феху легендарного колдуна столь могущественна, что Фамильяры, призванные Тайрэном не рассыпались в прах через минуту, не истаивали облаком. А долго и счастливо жили в лесу, как обычные звери.

Тайрэн практически не пользуется руками — вещи сами летают по его взгляду, подброшенные руной Тива. Ни их вес, ни их размер не имеют никакого значения.

Таро может умело пользоваться любым инструментом или оружием, даже если первый раз его видит. А любое движение, даже которое он делает в первый раз, выглядит, благодаря его руне Иваз, как отточенное многократными тренировками.

Тайрэн столь превосходен в использовании руны Винж, что не то что он сам не может отличить созданную иллюзию от чего-то материального, но даже и его иллюзии не отличают иллюзии от реальности.

Чтобы приказывать, ему не нужен голос — он говорит сразу в уши, кидая руну Ансс так, что послание мысленное летит далеко, и притом не просит много оргона. Даже жрицы Навван, всю жизнь упражнявшиеся в бросках мысленных посланий, не могли сравниться с ним в этом искусстве разговора разумов.

Тайрэн пользуется руной Науд так виртуозно, что может начисто отключить не то что боль, но и всё остальное восприятие, затвердеть себя чуть не до полной саматхи, и однажды, экспериментируя с руной Пятого Лоа, он переборщил и потерял год жизни, проведя его за обеденным столом. С тех пор у него и болит поясница.

Тайрэн редко использует руну Трор для того, чтобы запирать что-то. Но уж если что-то запечатано его рукой, то это больше не то что не открыть и не взломать, а сама мысль об этом не сможет прийти в голову медвежатнику. Один известный преступник на спор вскрыл-таки сейф, зачарованный Таро, и получил столько золота, сколько смог поднять. Но после этого в течении следящей недели роздал его нищим, а потом ушёл в монастырь. «Во мне просто что-то сломалось», — сообщил он подельникам.

Обычно же Тайрэн использует Трор для того, чтобы мягкое становилось твёрдым, ящерка превращалась в дракона, а красноголовый воин восставал, после того как был смят и повержен. Надо ли говорить, что даже на фоне других легенд слухи о неутомимости Таро Тайрэна на любовном поприще были и вовсе фантастичны.

Легендарный колдун был столь искусен в бросках Гебо, что деньги в торговых операциях любого масштаба он платил только из уважения к Шестой Лоа. А на самом деле он мог просто звякнуть платёжной карточкой, бросить руну и брать, что хочет.

Дагз — руна сути вещей — была столь хороша в его руках, что он видел в темноте на многие километры, мог всё рассказать о человеке, просто посмотрев ему в глаза, и даже мог диагностировать любую болезнь задолго до того, как она находила свою жертву. Таро не занимался этим только потому, что не хотел очередей страждущих.

Райд использовалась Таро постоянно — он всегда знал куда идти и сколько бы не была далека цель, светящаяся синяя ниточка вела к ней.

Исса в руках Тайрэна была столь сильна, что он мог ходить сквозь ревущее пламя и даже не вспотеть. Дыхание задерживал на гораздо больший срок, чем дельфины. За что его не любили многие морские млекопитающие, а рыбы и вовсе тихо ненавидели.

Руны Восьмой Лоа были практически недоступны легендарному колдуну. Он совсем не мог лечить с помощью Берк. Даже растения, которым нужно было только чуть разогнать оргон, чтобы они затягивали повреждения прямо на глазах, не поправлялись от прикосновений Тайрэна. Домашние цветы могли завянуть всего за несколько дней в обществе Таро. Аптекарский огород вымирал за неделю. Крупные деревья могли выдержать соседство какое-то время, но только если Таро не практиковал слишком много.