Красная книга (СИ) - Нинсон Ингвар. Страница 25

Тульпа хлопнула в ладоши, и яркая улыбка озарила её лицо и мир Великана.

— Готов к путешествию?

Тульпа снова забила трубку и передала её Ингвару. Сама она села напротив, оказавшись между нарисованной дверью и колдуном.

— Да. Вот так. Так ты и смотри. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Хватит ёрничать. Это заклинание. Там текст такой.

— Ладно.

— И дыши, как я показываю. Я буду дышать с тобой, только без трубки.

Затяжки следовали одна за другой, пятисекундным каскадом. Чтобы он не сбивался с ритма, Тульпе приходилось ассистировать. Она считала вместе с ним, громко, вслух, вытягивая пальцы из сжатого кулачка.

Нужно было сделать долгий вдох, оставить дым в лёгких, потом плавно выдыхать, потом вовсе не дышать. Каждое действие по пять секунд. Затем перерыв для пяти глубоких вдохов без дыма.

И снова цикл пятисекундного дыхания.

Нинсон довольно быстро утратил способность считать, а затем и способность цепляться мыслью за какой-то предмет или понятие. Он кашлял, курил, давился, снова курил, а мысли его бегали вокруг. Робкие и любопытные лисята.

Уголёк тоже превратился в лисицу, чёрно-бурую, с подпалинами.

Он принюхивался к подолу Тульпы, ходил кругами, щурил янтарные глаза, скрёбся в дверь на стене.

Внимание Великана распадалось, расслаивалось, суетилось, как выбежавшая на лёд лиса, которая не может совладать с оскальзывающимися лапками.

Ещё секунда — и он оказался на заснеженном островке, а с большого берега к нему бежала улыбающаяся лиса и что-то пыталась сказать. Но она так смеялась, что не могла произнести ни слова.

За лисой на коньках гнался бородач грозного вида. Он мчался быстрее, чем пробиралась к Ингвару оскальзывающаяся на каждом шагу лиса.

А вдалеке, за человеком, маячил огромный трёхголовый пёс.

Ингвар чутьём спящего знал, что мускулистый бородач уверен, что преследуют его.

Бородач был собран и спокоен, воинственно поблёскивал железной бородой.

Лиса была в панике оттого, что чудовище гналось за ней, девять хвостов трепетали.

А Ингвар с полной достоверностью знал, что монстр охотится за ним.

Для того у пса и было три головы — чтобы страха хватило на каждого.

— Да. Вот так. Так ты и смотри. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. В меня. Через меня. В меня. Через меня. В меня. Через меня. Через меня. В меня. Через меня. Через меня. Через меня.

17 Лалангамена17 Лалангамена — Неограниченные Возможности17

Лалангамена — Неограниченные Возможности

Ингвару наконец-то дали поесть.

Третьего дня на лагерь наткнулся медведь. И по весеннему голоду не убежал, а задрал встреченного воина. Но и сам далеко не ушёл. Жуки Райтерварда нагнали по кровавым следам. Останки наёмника вынесли в лес, выдав Хорну, сообща решив, что смерть в бою один на один с медведем — это хорошая смерть.

Большую часть зверя Жуки употребили в жаренном виде, ещё до прибытия Ингвара. Но лучшие куски оставили своему господину — Таро Тайрэну.

Ингвар примерно представлял, что они сделали.

Мякоть медвежьего окорока разделили по слоям на крупные куски и положили в маринад с чесноком. Там выдерживали в течение всех этих дней. Затем бросили в котелок нашинкованную морковь, репку и сельдерей. Из мясных костей сварили бульон, в который щедро плеснули того же маринада, в котором выдерживалось мясо. Залили медвежатину и всю ночь тушили в горшке, прикопанном в угли. Готовое мясо нарезали ломтями и обжарили на сковороде с медвежьим жиром и солёной капустой.

Запивать мясо приходилось водой. На выбор был ещё болотный морс Эшера или дрянное пиво, только крепостью отличающееся от водянистого шлорга. Глупо было рассчитывать найти здесь, на стоянке наёмников, «Мохнатый Шмель».

— Эшер, за палаткой несколько возков с вещами. Всё моё?

— Нет, одна повозка моя, а одна Жуков, ваших наёмников. Остальные — ваши.

— Мне показалось, или я где-то видел амфоры и кувшины?

— Всё верно. Вы торговали всяким разным. В том числе и благовониями, и маслами, и винами. Сейчас, я полагаю, всё это уже испортилось, за столько-то лет.

— А чего ж ты тогда это всё в лес притащил?

— Согласно нашим бессрочным договорённостям, милорд. Но прошу вас прислушаться ко мне. Я настоятельно не советую употреблять спиртное. Настоятельно! Это серьёзно осложняет работу с оргоном, сушит танджоны. Но я знаю, что в запасах наёмников есть «Пьяный Мельник». Будете?

— Нет, старина. Спасибо за заботу. Но «Пьяного Мельника» оставь пьяным мельникам. Лучше вода.

— Соглашусь. Я ещё раз скажу, что не рекомендую вам употреблять спиртное. Это не полезно, ни для ума, ни для духа, ни для тела. Разрешите, я заварю вам травяного чаю?

— Чай, это тоже дело. Только ты можешь сыпануть туда побольше листьев. В несколько раз больше, чем обычно. Буквально. А то ты завариваешь какую-то водичку.

— Милорд, я... — видно было, что сенешаль смущён. — Я постараюсь учитывать ваши новые... вкусовые пристрастия... и пропорции... Господин Таро Тайрэн был некрупным человеком и весьма умеренным. Умеренность помогала ему накапливать оргон. А самодисциплина...

— Только большую чашку. А знаешь, лучше сразу две. А то эти твои маленькие колбочки. Даже вкус не успеваю почувствовать.

— Для тонко чувствующего человека, тот отвар, который вы назвали водичкой, весьма богат вкусовыми оттенками и...

— И мёда туда жахни побольше. Мёд для меня всегда был лакомством. Не из дешёвых, ты понимаешь? А раз уж у нас его завались, то надо пользоваться. Прямо мёда туда от души плюхни.

Эшер сдержанно кивнул, вспоминая, что действительно, перед тем, как выдвигаться на стоянку, приобрёл бочонок мёда в аптечный сундучок.

— Я должен предупредить, что в таком случае вкусовой букет сбора...

— О. И мяты. У повара спроси. Должно ж у него быть хоть что-то кроме чеснока в качестве приправ, как думаешь? Не найдёшь, так ветку кинь еловую. Для отдушки.

— Я так понимаю, что вам больше нравится красный чай?

Эшер, различавший на вкус пятьдесят сортов чая, с ужасом слушал эти указания.

Он представил, как в крутую заварку «жахнет» мёда, «плюхнет» мяты, «накидает» хвойных иголок для «отдушки».

— Красный, это который чёрный, или который совсем красный, типа каркаде?

Эшер остался невозмутим, хотя уже были заметны признаки внутренних усилий, которыми давалась эта невозмутимость.

— Который чёрный, милорд. Розеллы Сабддарифской у нас нет в запасах.

— Ну, тогда, да, пусть этот будет красный. Вообще, запомни. Чай должен быть, как поцелуй — крепким, горячим и сладким.

— Как поцелуй. Будет исполнено. По крайней мере, я вижу, что к вам возвращается бодрость духа. Что ж, я рад, что вы пришли в себя. И что вы мужественно выдержали первую часть испытаний.

— Только первую часть? — охнул Ингвар.

— Да, два дня назад вы пришли в лагерь в плохом состоянии.

— Два дня?

Эшер сухо прокашлялся:

— Кхм. Будет проще, если вы дадите мне договорить, милорд.

Нинсон примирительно поднял руки. Молчу, молчу.

— Нужно будет познакомиться с вашим отрядом. Это дорогие наёмники, которых называют Жуки. Их командир Рутерсвард. Он отличный боец и стратег. С ним вы будете в полной безопасности. И так же у меня для вас письмо. Но со строгой инструкцией выдать его после того, как вы придёте в себя. Остались ли у вас вопросы?

— Тысяча, примерно.

— Я так и думал. Поэтому сначала, выпейте вот эту штучку, пожалуйста.

Ингвар послушно взял знакомую ему по подземелью колбу и, не задумываясь, опрокинул в себя, уже не различая ни вкуса, ни цвета снадобий, которыми его пичкали. Эшер заметил эту перемену и просветлел.