Босс. Абсолютная власть (СИ) - Басманова Валерия. Страница 4

“Зебра” располагалось рядом с нашим офисом. Достаточно перейти дорогу по пешеходному переходу, и уже у входа в заведение. Наверно, потому и название такое выбрали кафе.

Сделав заказ, я удобно развалилась на мягком диванчике и осознала — ура, выходные! Даже улыбаться начала. А когда девочка-официантка принесла бокалы и пирожные и пожелала доброго вечера, настроение поднялось. Как раз и Маринка вернулась из дамской комнаты.

— Надо как-то собраться, — вздохнула она и защелкнула сумочку, куда убрала зеркальце с блеском. — У тебя. Три бутылки рислинга, курица, рис и мы с тобой. А муж пускай на хозяйстве посидит. А то что-то у меня запас добра и позитива кончается. Как бы мои сладкие не отхватили соленых звездюлей.

— Капризничают?

— Не дети, — выразительно закатила глаза Маринка. — Соседи жгут напалмом. Вчера ментов вызвали — мы им спать мешаем.

— Ого, а что, у вас гости были?

— У мужа насморк, и он храпел. Так что когда менты приехали, вся наша квартира спала. Видела бы ты офигевшие лица полицейских, когда на стук им открыл мой заспанный муж с пятном от подушки на щеке. Но ничего, ничего. Он на выходных с детьми в парк аттракционов уезжает, а я буду рыбу варить. А то что-то подъездные кошечки оголодали.

— Соленую селедку? Жестокая месть, — восхитилась я. — Себя-то не жаль?

— А я привычная к этой вони. Ну, за нас и за окончание недели.

И конечно, когда мы звонко чокнулись пузатыми бокалами, в кафе зашел наш шеф. Его то чего понесло в задрипанный кафетерий, где посетители прилипают к дешевому кожзаму на креслах?

Он остановился у входа, оглядел зал, нас и растянул губы в насмешливой улыбке, от которой стало противно.

— Пятничные традиции? — хмыкнул, проходя мимо нас.

— Я мысленно дарю ему пряник, — выразительно произнесла Маринка. — Залпом и валим?

— Согласна.

Выпив вино, мы подошли к барной стойке, расплатились и вышли. На улице зарядил мелкий, противный дождик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— До понедельника, — Маринка махнула мне рукой и побежала к мужу.

— До понедельника, — вздохнула я и побрела домой.

Настроение было паршивым. Появление начальника в “Зебре” с брезгливым выражением лица было подобно оплеухе. Я почувствовала себя второсортной, неудачницей, которой совершенно нечем гордиться.

Если бы у меня был папаша миллионер, я бы тоже ходила вся из себя, но… ладно, грешные мысли в голове.

Отец у меня есть. Добрый, хороший, заботливый. Когда мамы не стало, он очень переживал. И сейчас так и живет один. Я думала, что еще найдет себе кого-то после нескольких лет одиночества, ведь живой человек, однако он всех сравнивал с мамой. А потом заболел, и ему вовсе стало не до того.

Когда узнали, что требуется срочная операция и дорогие лекарства, я не раздумывая взяла кредит. Ведь врач сказал, что промедление будет стоить папе жизни. А в «Тамков» банке быстрее всех одобрили кредитную заявку. Тьфу-тьфу-тьфу, с папой сейчас все хорошо, правда, кредит остался. Выплачивать мне его еще полтора года. Но если бы сейчас была бы возможность прожить тот момент сначала, я бы все сделала так же.

Папа всегда был замечательным отцом. Когда мама уезжала в командировки, готовил для меня, кормил с ложки, читал сказки и заплетал косички…

Неожиданно вспомнилось, как я ему выговаривала, что он не умеет плести дракончика. До сих пор помню выражение его лица. В этот же вечер мы попытались заплети колосок в четыре руки, у нас даже что-то получилось, но выглядела я как будто выбралась из пасти дракона. Он пожевал-пожевал меня и выплюнул…

Я улыбнулась. Завтра утром поеду на автовокзал и дальше в свою “Хацаперовку” — маленький городок с сорока тысячами жителей. Надо папку чем-то побаловать, приготовить что-то вкусное. Он любит домашний “Наполеон”, который раньше пекла мама.

Поэтому завтра с утра я решила зайти в торговый центр и купить все необходимое.

Утром оделась поудобнее. В автобусе может быть прохладно, а мне болеть некогда — ежемесячные платежи по кредиту — веская причина быть в форме. Прихватила сумку-тележку, чтобы не тащить тяжести на весу, и вышла из дома.

Елена Витольдовна, хозяйка комнаты, что я снимаю, пожелала хорошей поездки и пошла смотреть свои сериалы да передачи. Она отчего-то верила, что все программы про суды — правда, и когда я ей объясняла, что это постановка, не верила.

— Да ты что? — округляла она глаза. — Какая жалость!

Мировая старушка. Сдает комнату, а на вырученные средства помогает дочери и вкусно кушает.

— Я, Викочка, всю жизнь себе отказывала, одна дочь поднимала. Бывало в обед могла купить себе один пирожок пережаренный, с повидлом. А сейчас и деньги вроде бы есть, да на что мне они теперь? Вещи? Так хотя бы поем вдоволь.

Я решила посетить наш “Перекресток”. Выбор там лучше, чем в магазинчике у автобусного вокзала.

Взяла тележку и пошла гулять по рядам. Субботнее утро, народ еще отсыпается — а мне раздолье.

Нашла хорошие маринованные огурчики, не кислые, не вареные, а такие, что ух. Горошек. Пошла выбирать колбасу для салата, а на пути стоит чья-то груженая тележка. Мельком глянула, а там товары-то ого-го. Один виски чего стоит! Да чтобы мне так жить!

Осторожно толкнула своей тележкой другую, протиснулась и пошла дальше, как услышала недовольное бурчание.

“Ну, ничего себе, — подумала. — Вот же наглость у некоторых. Будто для него одного проход!”

Пока ходила по торговому центру, еще несколько раз боковым зрением встретила этого типа. Ну, ничего так. Поворачиваться не стала, но фигуру оценила. Джинсы на аппетитной заднице ничего так смотрятся. Куртка короткая, можно оценить.

Закупив все необходимое, пошла на кассу. Передо мною два человека. Стала разгружать на край ленты продукты. И на тебе! Подкатывает та же тележка! Ассортимент уж очень узнаваемый.

Повернулась спиной и жду очереди. Приготовила карту. И чувствую, что тип над душой стоит и почти в затылок дышит. Бесит!

Терпела, сколько могла. И только я решила повернуться и рявкнуть на этого горе-сталкера, как влепилась локтем в стойку с жвачками. Да чтоб все эти маркетологи жили долго и счастливо!

Хорошо, что высыпалось не так много. Но все равно неудобно. Люди поворачиваются, осуждающе смотрят, мол, пить меньше надо.

Я скорее наклонилась и принялась собирать те, что высыпались на черную ленту, затем повернулась, присела и подняла последнюю упаковку, упавшую почти под ноги, но не мои…

Мужские начищенные туфли выглядели впечатляюще. Не знаю, что за пижон их носит, но в каждом ровненьком шве, изгибе, даже шнурках чувствуется дороговизна. Мне даже показалось, что они ручной работы… И джинсы ничего так… Я подняла голову и проглотила язык, потому что на меня смотрел шеф! Так значит, это он дышал мне в шею, как похотливый кобель? Офигеть!

Вот как-то увидеть Вячеслава Андреевича в родном «Перекрестке» я не ожидала и на пару секунд зависла. Оттого не сразу поняла, на уровне чего находится мое лицо. Фактически, ему осталось только ширинку расстегнуть и ткнуть мне в глаз своим оборудованием, которое внушительно так выпирало… Таким прилетит — и синяк гарантирован!

— Д-добрый вечер, Вячеслав Андреевич, — медленно произнесла я и осторожно поднялась. Не хватало еще чего-нибудь уронить.

— Добрый, Вика. Или Виктория? — он улыбался, но мне от его улыбки было неудобно. Слишком много эмоций в нее он вкладывал. Вроде бы доброжелательно, но с насмешкой. И в то же время, мне мерещился в его глазах интерес ко мне… Да нужна ему я? У него баб в столице немерено! Табуном за мажором бегают и в рот заглядывают!

— Виктория Сергеевна, — поправила его, намекая, что следует держать дистанцию. Это Агнешка спит и видит себя в постели шефа, а я девушка разумная. Впрочем, в постель я верю. А вот в «долго и счастливо» с московским шефом — нет.

— Странные у вас покупки, Виктория Сергеевна, — он беззастенчиво заглянул в мою корзину.