Опасная красота. Поцелуи Иуды (СИ) - Аваланж Матильда. Страница 4

Сунув в свою потрепанную сумочку упаковку из плотного картона, на которой красивая девушка, чем-то похожая на Фелицию, демонстрировала свои длинные ноги, я поднялась на четвертый этаж, где был теперь расположен кабинет Итана. И почему этот Шенк поступил с ним так несправедливо?

Да, Фелиция права, права! Мне обязательно нужно отдать ему свое письмо — может быть, это действительно его поддержит. И я смогу его поддержать и утешить в этой непростой ситуации… Может быть, даже в качестве его возлюбленной!

Уже представляя наше с Итаном Энглером светлое будущее, я потянула ручку расположенного на этаже туалета, в котором планировала заменить порванные колготки на новые, как меня окликнули:

— Моника! Моника Калдер! — это была Алоизия, секретарь самого комиссара. — Я набираю архив, набираю, а тебе уже передали, да? Шенк велел тебя позвать.

— Меня?

От удивления у меня чуть глаза на лоб не полезли. За все время работы в полиции в кабинете высочайшего начальства я была от силы один раз — и то, когда устаивалась на работу.

— Тебя, тебя, Калдер, и давай поживее! Он сказал, срочно!

Пребывая в полном замешательстве, я пошла за ней. Что комиссару могло от меня понадобиться? Я так тихо-мирно сидела в своем архиве, что, наверное, всемирный потоп бы пересидела.

И Итан… Когда теперь я смогу отдать ему свое письмо?!

Занятая своими мыслями, в дверях приемной я замешкалась и столкнулась с мужчиной в форме. Наглядно я знала почти всех сотрудников отделения, но его видела впервые.

Высокий и достаточно широкий в плечах — полицейская форма сидела на нем, как влитая, хотя первые четыре пуговицы ослепительно-белой рубашки были расстегнуты, и это было не по уставу. Так же явно не по уставу была его стрижка — виски, бока и затылок коротко выбриты, а оставшиеся в верхней области волосы четко зачесаны на прямой пробор. Радужка его карих глаз казалась буроватой, а тонкие губы кривились в усмешку.

«K. Troye» — прочитала я на нашивке на его груди.

Похоже, черт дернул меня нарваться на того самого Кастора Троя, про которого рассказывала Фелиция. Который занял место моего любимого Итана! Ощутив неприятный холодок, я подумала, что рассказы подруги, наверное, правдивы. Хотя не знаю, что эти девочки из третьего отделения в нем нашли. По-моему, это был крайне неприятный и опасный тип, вызывающий одно желание — держаться от него подальше. Бабушка говаривала про таких: «По трупам пройдет».

Трой окинул меня заинтересованным взглядом, но, похоже, должного впечатления я не произвела, потому что интерес в его глазах потух, а я в смятении поспешила пройти мимо, уловив запах шипра — лаконичный и жесткий.

Новый комиссар отделения Шенк оказался крепким вампиром с виду лет пятидесяти (а на самом деле, наверное, пятидесяти сотен) — у него был короткий ежик седых волос и открытый взгляд. Деловито поздоровавшись, он предложил мне присесть, и я смущенно опустилась на краешек стула, теряясь в догадках, зачем же он меня вызвал.

ГЛАВА 2. Женский клуб

— Как я понимаю, мисс Калдер, вы из Знающих о существовании вампирского сообщества, вы человек?

— Моя бабушка Знающая в третьем поколении, — сцепив руки, ответила я — такие вопросы меня всегда напрягали.

— Как давно работаете в архиве?

— Чуть больше года. Я устроилась сюда сразу же, как окончила Социальное училище.

— У вас в аттестате отличные оценки по стенографии. Вы хорошо ей владеете, я прав?

— Достаточно хорошо… — я удивилась, все еще не понимая, к чему он ведет.

— Что ж, вот прекрасно, — широко улыбнулся Шенк. — Потому что я хочу расширить ваши полномочия. Кажется, вы засиделись в своем архиве. Честно говоря, я был крайне удивлен, когда узнал, что в отделении фактически нет стенографиста, который скрупулезно фиксирует все, происходящее на следственных мероприятиях.

— Комиссар Дрезднер разрешал пользоваться аудиозаписью и даже видеосъемкой, — осторожно проговорила я. — У меня в архиве хранятся…

— И это было вопиющим нарушением устава! — перебил новый комиссар. — Вы, наверное, в курсе, что вампирскому сообществу запрещено использовать людскую технику?

На самом деле нет, я не была в курсе и думала, что это само собой разумеется, а стенография почти ушла в прошлое.

— Сегодня у отдела по борьбе с нравственными преступлениями важная операция и вы будете стенографировать. Я надеюсь на вас, мисс Калдер.

В первый момент мне показалось, что я ослышалась.

— У отдела по борьбе с нравственными преступлениями? — заикаясь, переспросила — то, что сказал Шенк, шокировало меня до глубины души. — Но это же полиция нравов, это же… А я архивный работник — я не могу вот так просто участвовать во всем этом! В том, что они делают…

— Вы и не должны участвовать. От вас требуется только находиться рядом и фиксировать. Я очень сильно надеюсь на вас, мисс Калдер, — с нажимом повторил комиссар. — Мне вас рекомендовали, как очень аккуратную, прилежную, милую и исполнительную девушку — не разочаровывайте меня, пожалуйста. Приступайте прямо сейчас — кардинал Тернер ждет только вас.

На ватных, негнущихся ногах я вышла из кабинета комиссара Шенка. Во всем отделении существовал только один человек, который вызывал у меня крайнюю степень неприятия и страх. И не только у меня, если честно…

Это был начальник отдела по борьбе с моральными преступлениями — Его Высокопреосвященство Коул Тернер.

ГЛАВА 2

Женский клуб

Кардинал Коул Тернер… Уже при одном звучании этого имени я ощутила укол в сердце. Его ненавидели и боялись. С ним остерегались связываться даже самые бывалые сотрудники. Встречая его в коридоре, девушки стремились как-то незаметно перейти на другую сторону, а то и вовсе скрыться с его глаз долой — вдруг Его Высокопреосвященство сочтет что-то в их облике неподобающим — например, слишком ярко подведенные глаза, или неуместно короткую длину юбки? Вдруг заподозрит в чем-то неподобающем?

Несмотря на молодой для священнослужителя его сана возраст — тридцать три года, Коул Тернер, возглавляющий отдел по борьбе с нравственными преступлениями, снискал славу очень жесткого и беспринципного радетеля церкви и правосудия. Он пользовался огромнейшим влиянием в вампирском обществе, сравнимым, пожалуй, с влиянием недавно избранного князя Константина Леоне, а, возможно, даже превосходил его по авторитету.

Будучи чистокровным вампиром, давным-давно он дал обет полного отказа от живой крови в пользу синтетической, которую сгенерировали вампирские ученые в Центральной биохимической лаборатории. Своим примером он давал понять, что не относит себя к вампирской элите, а близок к простому классу, который его просто боготворил, чтобы он ни сделал.

Шепотом из уст в уста передавалась жутковатая история — несколько десятков лет назад в его отдел, состоящий исключительно из мужчин, попала девушка. «Очень хрупкая и нежная, ну просто тонкий стебелёчек» — делая большие глаза, рассказывала Фелиция, которая, как всегда, была в курсе, — «Так вот, у Его Высокопреосвященства к этому цветочку было очень трогательное отношение. Особенное, как поговаривают злые языки. До тех пор, пока не выяснилось, что эта пармская фиалка по ночам подрабатывала в стриптизе. Кто-то ему ее явно сдал — примчался, значит, наш преподобный в клуб, а она там сиськами перед мужиками трясет, и из трусов банкноты сыпятся. Рассказывают, она в ногах у него валялась, на коленях за ним ползала — простить просила. Куда там — он этот клуб по кирпичику разнес. И с тех самых пор просто озверел. И полиция нравов и превратилась в то, чем является сейчас — карательный орган, против мощи и авторитета которого не может пойти даже сиятельный князь Леоне».

Иногда Фели не боялась говорить действительно запретные вещи — я чувствовала, как холодок ползет у меня по спине от ее рассказа. Ведь я знала, что случилось с той девушкой — ее обвинили в растлении общества и устроили показательную казнь. Кардинал лично наблюдал за введением смертельной инъекции.