Летний остров - Ханна Кристин. Страница 13

– Вот это да! – восхищенно протянула Димона. – Великолепно! Его даже не нужно подгонять по фигуре. В первый раз вижу, чтобы вещь сразу так хорошо сидела.

– Я его беру, – сказала Руби охрипшим голосом.

По крайней мере у нее останется воспоминание об этом дне. Платье будет висеть у нес в шкафу как напоминание об идеале, к которому она стремится.

Руби выписала чек вместе со стоимостью подходящих туфель и налогами сумма составила почти три с половиной тысячи долларов. В машине она аккуратно повесила платье на крючок над задним сиденьем. Затем, включив музыку – на этот раз передавали песню группы «Степной волк», – поехала в сторону скоростной автострады. По пути ей попалась контора дилера «порше». Руби рассмеялась и нажала тормоз.

Нора лежала в затемненной гостиной, свернувшись клубочком на диване. Ди она давно отослала домой и отключила телефоны.

Через некоторое время она решила посмотреть новости и включила телевизор. Это была большая ошибка. Ее история попала на все телестудии, каждый канал показывал одни и те же кадры, снова и снова на экране появлялись сенсационные фотографии с зачерненными цензурой фрагментами, а затем звучали записи выступлений Норы, где она говорила о святости брачных уз и о супружеской верности. Недавние поклонники ополчились против нее, некоторые даже плакали, чувствуя, что их предали.

«Я ей доверяла» – такие слова повторялись чаще всего.

Как журналистке ей конец, никто больше не обратится к ней за советом, отныне люди не будут выстаивать длинные очереди под проливным дождем, чтобы лично встретиться с ней.

Нора знала, что творится внизу, она несколько раз звонила привратнику, и тот всякий раз отвечал одно и то же. Повсюду ждут репортеры с фотоаппаратами наготове. Стоит ей появиться, как они набросятся на нее, словно бешеные псы. Привратник, правда, утверждал, что в подземном гараже безопасно, прессу туда не пустили, но она боялась рисковать.

Нора села. Огни города отражались в огромных зеркальных стеклах, превращаясь в размытые пятна. Небоскреб «Космическая игла», казалось, парил в воздухе, зависнув над городом, словно инопланетный корабль. Нора подошла к окну. Ее нечеткое отражение в оконном стекле казалось маленьким. Она и чувствовала себя маленькой. Ощущение было знакомым, именно оно много лет назад определило ее судьбу. Какая ирония – чувство, что она никто, пустое место, когда-то подтолкнуло ее на путь, приведший к краху, и вот она оказалась там, откуда начинала.

Вот бы посмеялся отец, будь он жив. «Не такая уж ты теперь звезда, правда, мисси?»

Нора прошла на кухню и остановилась перед импровизированным баром, который держала для гостей. Сама она не пила так давно, что уже забыла, когда это было в последний раз. Однако сейчас ей совершенно необходимо выпить, ей нужно хоть что-нибудь, что помогло бы выбраться из этой дыры. Норе казалось, что она тонет.

Она налила себе полный стакан джина. Вкус напитка поначалу показался отвратительным, но после нескольких глотков язык онемел и спиртное пошло легче, обжигая холодные внутренности.

На обратном пути в гостиную Нора остановилась у рояля. На полированной крышке стояло несколько фотографий в позолоченных рамках. Обычно Нора на них не смотрела, во всяком случае, не задерживала взгляд – это было бы так же болезненно, как сжать в руке осколок стекла. Но сейчас одна фотография привлекла ее внимание. Это был семейный снимок – Нора, се муж Рэнд и две их дочери. Они стояли, взявшись за руки, перед своим домом на берегу моря и жизнерадостно улыбались в объектив.

Нора допила джин и вернулась за добавкой. Опустошив второй стакан, она едва держалась на ногах. Ей чудилось, что внешний мир отделен от нее слоем вощеной бумаги. И это было к лучшему, сейчас она не хотела сохранять ясную голову. Когда сознание было ясным, она понимала, что всю жизнь куда-то бежала и в конце концов наткнулась на кирпичную стену. Теперь правду о ней знает весь мир, в том числе собственные дети.

Нора пьяно покачнулась, глядя на фотографии. Здесь были снимки, сделанные на рождественских утренниках, на детских концертах, где девочки выступали в розовых балетных пачках. Были и фотографии, снятые еще тогда, когда они во время отпуска жили в старом брезентовом трейлере, который возили на прицепе за машиной.

Чуть в стороне помещались фотографии женщины, казавшейся одинокой даже в толпе. Выглядела она всегда прекрасно, за этим следил целый штат парикмахеров, визажистов и персональных тренеров, дорогая одежда сидела на ней безукоризненно. Часто она была снята в окружении служащих или поклонников.

Обожаема чужими людьми.

Нора, пошатываясь, отошла от рояля, включила телефон и, с трудом различая цифры затуманенным взглядом, набрала номер своего психиатра.

– Кабинет доктора Олбрайта, – ответил женский голос.

– Здравствуйте, Мидж, это Нора Бридж. – Нора надеялась, что говорит достаточно четко, не заплетающимся языком. – Доктор у себя?

В трубке раздался какой-то звук, очень короткий, но Нора его узнала: Мидж хмыкнула.

– Мисс Бридж, его нет. Ему что-нибудь передать?

– «Мисс Бридж». Еще недавно она была Норой.

– Он дома?

– Нет, ему сейчас нельзя позвонить, но я могу соединить вас с клиникой. Кроме того, он оставил телефон доктора Хорнби для экстренных случаев…

Нора с трудом держалась на ногах. В трубке запищал сигнал вызова. Замигала лампочка, показывающая звонок по другой линии.

– Спасибо, Мидж, в этом нет необходимости.

Нора подождала ответа несколько секунд, показавшихся ей бесконечностью. Когда молчание стало слишком тягостным, она повесила трубку и снова выдернула шнур из розетки.

Она смутно сознавала, что вязнет в болоте жалости к себе и может совсем в нем утонуть, но не знала, как из него выбраться.

Эрик!

Он уже должен быть на острове. Если она поторопится, то может успеть на последний паром.

Нора схватила с кухонного, стола ключи от машины и, пошатываясь, поспешила в спальню. Там она нахлобучила на свои темно-рыжие волосы светлый парик и надела темные очки, закрывающие пол-лица. На прикроватной тумбочке стоял флакончик со снотворным. Конечно, не стоит принимать таблетку прямо сейчас, Нора понимала это, даже будучи пьяной, но ей очень хотелось. А еще ей хотелось… Она положила пузырек в косметичку.

Из вещей она взяла только старую семейную фотографию, сделанную в Диснейленде, когда девочки были еще маленькими. Сунув снимок в сумочку, Нора распахнула дверь, даже не придержав ее, и вышла на площадку. Дверь громко стукнулась о стену, но Нора уже входила в лифт. В лифте она вцепилась в полированные деревянные поручни, моля Бога, чтобы никто не подсел на других этажах. Ей повезло: зеркальная кабина доставила се сразу в подземный гараж. Двери открылись. Нора с опаской высунула голову. В гараже никого не было. Она нетвердыми шагами поплелась к машине, наконец добралась до своего «мерседеса» и привалилась к черному блестящему боку. Вставить ключ в замок ей удалось только после нескольких попыток, но все-таки удалось.

Нора неловко плюхнулась на кожаное сиденье. Мотор завелся легко, в тишине его звук казался неестественно громким. Сразу же заработало радио. Бетт Мидлер пела что-то о ветре, надувающем ее крылья.

Нора посмотрела на себя в зеркало заднего вида. Лицо бледное, на щеках следы слез, нижняя губа распухла оттого, что она ее жевала.

– Что ты делаешь? – спросила она свое отражение.

Язык заплетался, голос звучал так, что Норе захотелось плакать. Горячие слезы заволокли глаза, мешая видеть.

– Господи, – шепотом взмолилась она, – сделай так, чтобы Эрик еще был там.

Нора дача задний ход и выехала из гаража, потом переключила передачу и нажала на газ. Взвизгнув покрышками, «мерседес» обогнул угол и понесся вверх по пандусу. Даже не посмотрев налево, Нора выехала на Вторую авеню и помчалась вперед.

Дин стоял на щелястой дощатой пристани. Гидросамолет, проскользив по голубой водной глади, взмыл в небо, развернулся над озером и полетел обратно в Сиэтл. Дин успел забыть, как здесь красиво, как спокойно.