Летний остров - Ханна Кристин. Страница 7

Дин понял, что это сигнал к окончанию вечера. Конечно, будут еще танцы, немного серьезных разговоров и еще более серьезных сплетен, но вскоре можно будет уйти, и это не покажется невежливым.

Послышались негромкие аплодисменты, затем шум отодвигаемых стульев. Дин взял Сару за руку, и они влились в шелестящую толпу. Оркестр заиграл нежную романтическую мелодию, смутно знакомую. Выйдя на площадку для танцев, Дин привлек Сару к себе, положил руки на ее обнаженную спину и почувствовал, как она затрепетала от его прикосновения. Вокруг них кружились другие пары, над головой, мерцая словно звезды, светились тысячи маленьких лампочек. В воздухе витал едва уловимый сладковатый запах роз.

Или это был запах денег?

Дин посмотрел на обращенное к нему лицо Сары и впервые заметил, какие у нее красивые серые глаза. Не задумываясь, он немного наклонил голову и поцеловал ее в губы, ощутив привкус шампанского. Этот поцелуй сказал ему, чем может закончиться ночь, – Сара явно его хочет. При желании он мог бы взять ее за руку, увести из зала, отвезти к себе домой и уложить в постель. После этого он, возможно, позвонил бы ей, и они бы еще несколько раз занимались любовью. А затем он все равно забыл бы ее. Из-за известной склонности Дина к быстротечным романам один местный журнал в прошлом году назвал его самым капризным холостяком Сан-Франциско. И это была правда: в его постели побывали десятки красивейших женщин города.

Но репортер не знал и даже представить себе не мог, насколько Дин устал от всего этого. Ему не исполнилось и двадцати девяти, а он чувствовал себя стариком. Он устал от денег, от власти, от одноразовых любовниц, которые становятся податливыми, словно сырая глина, едва услышав его фамилию. Вот уже больше года, как Дин чувствовал, что в его жизни что-то не так. В ней чего-то недостает.

Поначалу он решил, что ему не хватает деловых проблем, и снова с головой окунулся в работу, вкалывая по восемьдесят часов в неделю в фирме «Харкорт и сыновья». Но добился он только того, что заработал еще больше денег, а непонятная ноющая боль стала сильнее.

Дин пробовал поговорить о своих ощущениях с отцом, и, как обычно, это оказалось бесполезным.

Эдвард Слоун всегда был и до сих пор оставался обаятельным легкомысленным плейбоем, готовым подпрыгнуть по команде жены. Носителем всех амбиций в семье была мать, а ее никогда особенно не интересовали столь эфемерные материи, как удовлетворение и реализация своих возможностей. Мать высказалась примерно так, как и ожидал Дин: «Я управляла этой компанией тридцать лет, теперь твоя очередь нечего ныть».

Дин не оспаривал ее право на подобные высказывания. Под железным руководством матери семейная фирма, созданная ее дедом и расширенная отцом, превратилась в предприятие с оборотом в миллионы долларов. Ей этого всегда было! достаточно, она не стремилась к большему, но Дину то же! самое почему-то казалось мелким.

Он пытался поделиться с друзьями, но никто не понял! его чувств, хотя все искренне желали помочь. Это было неудивительно: хотя все они происходили из одной среды, Дин вырос немного другим, чем его сверстники.

Остров Лопес. Летний остров.

На островах Сан-Хуан Дин провел десять прекрасных лет. Там он и его брат Эрик были обычными мальчишками, хотя и недолго. Вышло так, что эти удаленные острова сильно повлияли на формирование личности Дина, потому что были местом, где он чувствовал себя полноценным человеком. Конечно, там была и Руби, она показала ему, что такое любовь, – до того, как сошла с ума и все испортила. А потом она же показала ему, как легко любовь разрушить.

Дин вздохнул. Напрасно он думает о Руби, когда держит в объятиях другую женщину, красивую и податливую. Дин вдруг почувствовал, что очень устал, что у него нет сил провести вечер с очередной ненужной ему женщиной.

– Я неважно себя чувствую.

Он ненадолго задумался, ложь это или не совсем. Сара улыбнулась, обнажая безупречно белые ровные зубы, и по-хозяйски обняла его за шею. «Все они ведут себя как собственницы, – устало подумал Дин. – Или мне только так кажется».

– Я тоже, – промурлыкала Сара. – Я живу совсем недалеко.

Дин снял с шеи ее руку и легонько коснулся губами пальцев.

– Нет, Сара, я действительно плохо себя чувствую, а на рассвете мне предстоит селекторное совещание с Токио. Если ты не против, я отвезу тебя домой.

Сара мило надула губки. Дину подумалось, что, вероятно, таким фокусам богатых девочек учат в частных школах вроде школы мисс Портер. Если нет, тогда, наверное, они передаются из поколения в поколение, хранимые не менее тщательно, чем секрет получения огня.

– Я позвоню завтра, – сказал он, сомневаясь, что действительно позвонит. В таких случаях у мужчины есть выбор только из двух вариантов: или обидеть девушку, не сказав эту фразу, или обидеть ее, не выполнив обещания. В данный момент было легче солгать.

Теперь, когда решение было принято, Дину не терпелось выйти из зала. Лавируя в толпе как велосипедист, участвующий в гонке «Тур де Франс», он попрощался с несколькими гостями, с которыми нельзя было не попрощаться, взял в гардеробе манто Сары (это в июне-то месяце!) и поспешно вышел наружу.

Дожидаясь, пока подадут его машину, Сара что-то говорила, Дин вежливо слушал, время от времени вставляя реплики в подходящих, как ему казалось, местах. Наконец он услышал шум мотора. На подъездной дорожке появился черный «астон-мартин». Слуга в униформе проворно выскочил из машины, открыл дверцу перед Сарой и помог ей сесть. Когда слуга проходил мимо, Дин кивнул и поблагодарил:

– Спасибо, Рамон.

Затем он сел за руль, захлопнул дверцу и рванул с места немного резче, чем следовало.

Прошла минута, не меньше, прежде чем Сара спросила:

– Откуда ты знаешь, что его зовут Рамон?

– Я его спросил, когда мы приехали.

– А…

Дин повернул голову. Точеный профиль Сары четко вырисовывался на фоне темного окна.

– А что, разве в том, чтобы знать имя слуги, есть что-то дурное?

По лицу Сары пробежала тень. Она небрежно махнула рукой:

– Вон мой дом.

Дин повернул на круговую подъездную дорожку и остановил машину под старинным фонарем. Повернувшись к нему, Сара слегка нахмурилась:

– Ты оказался не таким, как я представляла. Девушки… о тебе много говорят.

Дин взлохматил свои светлые волосы, которые давно следовало подстричь.

– Надеюсь, это хорошо – ну, что я оказался не таким, как ты представляла.

– Да, – тихо ответила Сара. – Мы ведь больше не увидимся, правда?

– Сара, я…

– Правда? – перебила она.

Дин глубоко вздохнул.

– Дело не в тебе, а во мне. В последнее время я не нахожу себе покоя, из меня плохой собеседник.

Сара рассмеялась, в ее заученном серебристом смехе слышался лишь слабый намек на веселье.

– Ты молод, богат, огражден от всех бед – естественно, ты мечешься. Бедные голодают и рвутся вверх, а богатые скучают и мечутся. Господи, да мне скучно с тех самых пор, как я окончила школу!

Печальное заявление. Дин не знал, что на него ответить. Он вышел из машины, обогнул капот и открыл дверцу перед Сарой. Обнимая за талию, он проводил девушку до особняка, потом тихо сказал:

– Ты слишком молода, чтобы скучать.

Сара посмотрела на него с грустью:

– Ты тоже.

Поцеловав ее на прощание, Дин снова сел в машину и направился домой. Менее чем через четверть часа он уже стоял у окна в своей гостиной и, глядя на ночной город, потягивал коньяк из широкой, сужающейся кверху рюмки размером с хороший кубок. На всех стенах висели фотографии в рамках – он увлекался фотографией. Когда-то Дину было приятно на них смотреть, но сейчас, перебирая снимки, он думал только о том, что жизнь пошла не так, как надо.

Зазвонил телефон. Дин подождал, пока Эстер, его экономка, возьмет трубку, но потом вспомнил, что она уехала навестить детей. Тогда он подошел к низкому дивану, обитому бежевым велюром, сел и только потом снял трубку.