Одна в двух мирах (СИ) - Ваганова Ирина Львовна. Страница 34

— Мне это не к чему. Прощай!

Берт, нетвердо ступая, подошел к Ветровой и спросил:

— С кем разговариваешь? — Паланкин с грохотом рухнул на землю. Парень в ужасе обернулся: — Что это? Мой фитр! Прикажи ему вернуться!

Юля, даже если бы захотела, не могла этого сделать. Однако на объяснения у нее точно сил не осталось. Она направилась к ступеням крыльца, отмахнувшись от роя вопросов.

Общий зал трактира встретил их теплом, светом тусклых чадящих ламп, запахом копоти и пережаренной еды. В центре за сдвинутыми столами расположилась шумная компания. Сидящие спиной к двери обернулись, заслышав скрип старых петель:

— О! Парни! Присоединяйтесь! Здесь отличное пиво! — загорланил раскрасневшийся от выпитого весельчак.

— Простите, мы устали с дороги, — пробормотал Каук, протискиваясь между прилавком и неудобно расположенным столом.

Ветрова надвинула шляпу глубже и, пряча лицо, проскользнула следом. Связываться с гомонящей толпой не хотелось. Девушка не предполагала застать в пограничном трактире других путников и теперь судорожно соображала: смогут ли они с Бертом отбиться, если те вздумают познакомиться поближе.

— Куда? — грянул бас, и чей-то тяжелый кулак ударил по столу. — Толстый! Вы с другом брезгуете нашим обществом?

— Нет! Что вы! — Берт посторонился, пропуская Юлю, встал, загораживая ее широкой спиной, и бормотал: — Мы обязательно присоединимся. Просто надо сменить мокрые тряпки на что-то сухое. Мой брат болезненный и может захворать от переохлаждения…

Ветрова, добравшись до хозяина, стоявшего за стойкой и с любопытством наблюдавшего за перепалкой:

— Пожалуйста, две комнаты, — зашептала она, вытягивая из кошеля первую попавшуюся монету.

— И одной нет, — усмехнулся похожий на медведя мужчина. — Три обоза ночуют. Езжайте в следующий трактир.

Но она уже отпустила фитра!

— Может быть, у вас найдется лошадь? — Юля положила монету на стол.

Увидев золотой, Медведь задвигал бровями. Упускать богатеньких путешественников было не разумно. В зале разгорался скандал, двое выпивох вырывали баул у Берта: есть ли там сухая одежда, как он утверждает.

— Дай-ка, паря! Там что-то твердое!

Каук вцепился в припасы так, словно у него пытались отнять саму жизнь.

— Ша! — крикнул хозяин, выпрямляясь во весь гренадерский рост и поглядывая поверх голов вновь прибывших гостей. — Кто-то сейчас вылетит во двор охолонуться!

Недовольно бурча, мужчины вернулись к своим кружкам. Медведь облокотился на стойку и придвинулся к Юле:

— Девица?

Она нервно кивнула.

— Мы ненадолго.

— Здесь все проездом, — покачал головой хозяин. — Дочка моя гостит у родни, ее светелка свободна. Пущу.

— Спасибо.

— Кавалеру твоему чуланчик под лестницей выделю, — Медведь усмехнулся, — Ежели он туда поместится.

— Хорошо.

— Добавь серебряную денежку, будет вам ужин с доставкой.

Юля порылась в кошельке, выбирая монету. Аппетит у нее пропал напрочь, но перечить хозяину она не решилась.

Каук проводил Юлю до двери и страшно обрадовался обещанному ужину:

— У тебя же баул забит едой, — посмеивалась девушка. — Зачем тебе еще?

— Это матушкины харчи, — обнимал мешок Берт, — они в дальней дороге пригодятся.

— Ну… — Юля повернула ключ, — не приглашаю. Ужин себе забирай.

— Как же? — изумился парень. — С дороги-то?

— На ночь не ем, — отрезала Ветрова. — Спокойной ночи. И… спасибо за компанию.

Оставив у входа шляпу, сюртук и кроссовки, девушка прошлась по длинношерстому ковру с растительным орнаментом. Комната оказалась уютной, чистой, по-настоящему девичьей. Здесь Юльке нравилось больше, чем в покоях Юллы. На туалетном столике с трельяжем как на парад выстроились пузатые и плоские пузырьки. В воздухе витал аромат духов с ноткой лилии. Мягкий свет магической настольной лампы дарил тепло и настрой на лучшее. Ветрова огляделась в поисках чего-нибудь пишущего. Давать указания Берту на словах она не решилась, а вот записку придется оставить. Парень ей здорово помог, нельзя бросить его на произвол судьбы без фитра и без денег на обратную дорогу. Бумага нашлась в комоде. Живущая здесь девушка оказалась любительницей эпистолярного жанра. В перевязанных разноцветными лентами стопках лежали полученные письма, рядом хранились чистые конверты, тисненая бумага и пишущие палочки, наподобие тех, что Юля видела у Паулона.

«Дорогой, Берт, — начала Ветрова и на секунду задумалась, — прости, что не предупредила сразу, но обстоятельства сложились не в мою пользу. Пожалуйста, не переживай и не кори себя. Ты ни в чем не виноват. Напротив, я благодарна за поддержку, оказанную мне в последние минуты жизни здесь».

Она опять призадумалась. Все верно. Если Юлла не захочет вернуться в оставленное Призванной тело, парню грозит шок. Она продолжила:

«Деньги возьми в кармане сюртука. Купи лошадь или присоединись к обозу. Заплати хозяину трактира за доставку тела во дворец. Сам не сопровождай, а то не сможешь оправдаться перед ее лучистостью. Советую сказать, что хотел искать правителя по заданию Ясной зари, поэтому и отлучился. Потом передумал и вернулся. Не признавайся, что был со мной».

— Как-то так, — сказала Юля, запечатывая и подписывая конверт.

Оставила его на видном месте, подошла к постели. Расшитые цветами подушечки, окаймленная кружевами простынь, украшенное аппликацией одеяло вызвали улыбку. Наверное, хозяйской дочери будет неприятно узнать, что в ее кровати умерла принцесса. Надежда на то, что Юлла одумается и все же вернется в тело, была невелика. Ветрова отвязала от пояса кошель, сунула в карман сюртука. Расстелила на полу плед. Легла на него как была: в джеггинсах и свитере. Достала из-за пазухи пузырек шамана и вытрясла содержимое в рот. Закрыла глаза. Ковер оказался довольно мягким. Юлю тянуло в сон. Сказывалась усталость от долгого полета, позднее время и нервное напряжение от встречи в трактире. Спать…

— Юлла, Зоренька, — едва шевеля губами, говорила она, — вернись. Я так классно все устроила. Женихов выпроводила, мать выдрессировала, друзей тебе нашла… Я, хоть и не знакома с тобой, а как будто стала твоей подружкой. Не подведи. Прощай. Я ухожу навсегда.

Юлла

Призванная собирается покинуть мое тело. Уговаривает вернуться к жизни, хотя прекрасно понимает, как мне тяжело снова стать собой. Она смогла добиться уважения и любви многих. Думает, что я сумею этим воспользоваться. Нет, дорогая подружка, мы слишком разные. Там, где ты — лед, я — пар. Возвращайся в свой мир! Будь счастлива. Уверена, ты достойна счастья. Пусть Заря угаснет, а бедный Берт найдет остывшее тело. Быть может, отец узнает, как бесславно окончились мои дни, и вернется. Будет поздно. Что ж? Я, наконец, освобожусь.

Глава 8 Поиски

Снился снег. Юлька брела по бескрайнему полю, проваливаясь по колено в рыхлую холодную крошку. Ноги жутко мерзли, но спине было тепло, словно ее закутали в пуховую бабушкину шаль.

Пошевелила пальцами ног, чтобы согреть. Проснулась. Ощупала колючий ковер вокруг себя, непросохшие штанины. Вот в чем дело! Реагируя на движение в комнате, стала разгораться магическая лампа. Юля поднялась с пола, стянула джеггинсы, повесила их на спинку стула, уселась на кровать, пряча застывшие ноги под одеяло. Вынырнула из свитера, бросила его на ноги поверх одеяла. Упала на подушку и отключилась.

На сей раз снился парадный зал дворца. Невысокий балкон в углу занимал оркестр. У самых перилл боком к музыкантам, то и дело поглядывая вниз, стоял седовласый дирижер. Он размахивал смычком, держа в другой руке скрипку. Инструмент казался Ветровой чудным: шире привычного и более плоским. Среди музыкантов Ветрова заметила старичка за миниатюрными клавикордами, несколько духовиков с причудливо изогнутыми трубами и арфистов. Хотя это были скорее увеличенные и поставленные вертикально гусли, чем полноценные арфы. Звучал менуэт. Такой наверняка понравился бы Юлиной бабушке, она любила барокко.