Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович. Страница 39

Олмир имел инструменты детально проследить, как втайне от всех других магов развивалось содружество Цезийского и Шойского герцогов.

Ничего экстраординарного он не нашел. Как ни крути, но после ухода барона Кима из большого искусства, Алик стал одним из самых известных художников планеты. Выиграл конкурс на украшение строящегося в Коколь-Вухе комплекса спортивных зданий и детского парка отдыха. Понадобилось придать произведениям необычные свойства — обратился за помощью к Воргу. Тот, конечно, мало на что был способен. Но старался. Юра, увидев тщету их тяжких усилий, решил помочь. Вначале подсказал, как сделать так, чтобы скульптуры сказочных персонажей, встречающих посетителей детского парка у главного входа, излучали беззаботность и довольство. Потом возникли более серьезные задумки. Одно, другое, третье… общие проблемы и сблизили их.

Однако, надо отдать должное, Юра только оберегал Алика, но не учил приемам магического мастерства. Не преступил, стало быть, императорский запрет.

Вероятно, Алик почувствовал, что молчание Олмира имеет какую-то причину, касающуюся его, и гордо выпрямился в кресле. Глаза его засверкали.

— Кстати, по какому праву вы вторглись сюда? Кто вас звал? Какое вам дело до того, что в Башне размещено специальное оборудование, потенциально опасное для случайных посетителей? Предупредительных надписей не читали, не видели?

— Вы тут столько натворили, что стонет добрая половина твоего герцогства. Причинен большой хозяйственный ущерб.

— Это — мое дело, — твердо ответил Алик. — Я же не вмешиваюсь в дела других административных единиц.

— Но твои подданные одновременно и мои. Я за них тоже в ответе. И даже в большей степени, чем ты.

— Это не повод, чтоб вот так вот, сразу, силой вторгаться сюда. Пользуешься тем, что в магии я делаю только первые шаги и не могу бороться с тобой?

— Бороться? Зачем?

— Вся жизнь — борьба.

— Нет! Жизнь — это солидарность. Поиск общей гармонии. Носитель разума и цивилизации все человечество — не отдельный человек.

— То-то ты позаботился о том, чтобы меритская магия была мне недоступна. По какому праву? Но погоди, еще не вечер. Будет и на моей улице праздник!

Олмир смутился. Прежнее его решение сейчас казалось неправильным. Маг не может жить, как простой человек. Не повелевать виерными силами — все равно что жить с закрытыми глазами или, скажем, вообще не двигаться.

— Характер у тебя дурацкий, — встряла Барбара, — все пыркаешься, как дикий осленок.

— А ты вообще молчи, прорва ненасытная! В другом месте поддакивай своему повелителю.

Олмир предостерегающе поднял руку, сдерживая поднимающуюся на дыбы герцогиню Лусонскую.

Сильные переживания последних дней оставили след — Барбара взяла себя в руки. Уголки ее губ нервно затряслись, кулачки сильно сжались. Но, повинуясь императору, она приняла рассеянный вид. Однако Олмир готов был отдать руку на заклад, что рано или поздно аукнутся герцогу Шойскому его неосторожные слова. Еще ой-как пожалеет он о длинноте своего языка.

Алику терять было уже нечего, и он добавил:

— Не отворачивайся, Варюха. Смотри, как глава магов будет меня уничтожать. В юности не добил. Оставил на десерт. Чтобы понаслаждаться от души.

— Аполлон, — как можно спокойнее начал Олмир, — у тебя неверные представления о жизни и о нас, магах. Борьба за существование и соперничество главенствуют только на самом низу мира живых, где все материально и однозначно. Но уже у высших животных конкуренция уступает взаимоподдержке и взаимовыручке. Существование же человеческого общества без сотрудничества просто немыслимо — никто не в состоянии единолично, без всякой помощи обеспечить себя пищей, одеждой, жилищем, медицинскими услугами, образованием. А что касается магов… невозможно представить, чтобы один из нас проявил хотя бы малейшую недоброжелательность в отношении другого. Ни о каком соперничестве и речи быть не может!

— Тем не менее, тебе показалось мало быть только королем людей, ты захватил власть и над сообществом магов.

— Опять неверно! Так говорят, по привычке упрощая действительность.

— Но говорят же!

— Найдутся умники, которые и не такое скажут.

— Настоящим умникам не нужно ничего говорить. Они и так все видят.

— Попробую объяснить одному такому умнику, который сам все видит. Предупреждаю, что ему придется напрячь мозги, ибо объяснение будет не очень коротким. Как ты знаешь, маг формирует виерный посыл желаемым результатом, а не представлением пути его достижения. Механизм реализации поставленной цели строится сообразно конкретным обстоятельствам. В итоге один и тот же эффект может быть получен тысячами, миллионами различных способов. В чем-то один из них лучше другого, в чем-то хуже. Я предложил отобрать самые эффективные случаи применения магии да составить библиотеку удачных виерных посылов для наиболее трудных ситуаций. Ведь порой так долго бьешься, столько моделей-пробников построишь, прежде чем получишь что-то приемлемое…

Робот-аналитик, занятый на верхнем этаже копированием старых фолиантов по оккультным наукам, в изобилии занимавших десятки библиотечных шкафов, на миг оторвался от своего занятия и сообщил, что прямо в горячих углях очага возник герцог Цезийский, остававшийся невидимым.

— Ты намекаешь на то, что пишешь свою Энциклопедию магии? — спросил Алик.

— Она не моя. Общая. Доступна каждому магу в полном объеме. Я лишь вношу в нее дополнения и исправления. Посему за мной закрепили пост председателя Совета магов. Считай это чистой условностью.

— Но почему именно за тобой? Почему не за Марием, например? Не за Марком? Почему не за Георгием?

— Таково единогласное решение Совета. И, скажу без ложной скромности, самое правильное. Учитывающее огромное множество различных аспектов и нюансов.

— Скажи еще, что тебе это в тягость.

— В тягость — не в тягость, но жизнь усложняет. Как и большинство членов Совета магов, я одновременно веду пару десятков исследовательских проектов. Но сосредоточиться на выполнении их не могу — пребывание в Дуате, переживаемые в нем мысли и впечатления изменяют меня как личность. Поэтому не могу я слишком долго находиться в иных реальностях. На мне обязанности отца, мужа, друга. Про мое императорство на этом фоне можно и не упоминать.

— Ну конечно! Лучше совсем не знать, что маг — это всегда всеобщий почет и уважение. А то, что тебя обожествляют, — тем более.

— Поверь, это не приносит радости. Для меня, как и для всех магов, восхищение окружающих людей имеет малое значение. Вот, только что я обездвижил твоего дружка, Ворга, с помощью надежного инструмента под названием «пространственный манипулятор». Каждый маг, наверное, пользовался им, но каков задействованный физический механизм, до сих пор не ясно. Вскрытием его занимается Муаммар, одно время ему помогал Ван, потом как-то охладел… сейчас вообще выбыл из строя. Скажи, что важнее и интереснее: понять, как устроен этот самый манипулятор, или из раза в раз тупо пользоваться им?

— Иногда приятно просто испытывать чувство всемогущества.

— Детские заморочки! Можно сказать, что в отношении видимого тобой материального мира мы действительно всемогущи. Поэтому не вызывает он никаких чувств. У нас столько точек приложения сил, что не хватает времени полюбоваться на себя. Мы обитаем в иных пространствах и временах, добро и зло меряем в иных единицах. Каждый из нас расширяет среду нашего обитания, и мы всегда рады ему в чем-нибудь помочь. Аналогично, всегда рассчитываем на помощь со стороны собрата по магии…

Барбара повела носом и поведала:

— Кто-то сейчас жарится в углях.

— Это Юра. Прибыл по зову на помощь своему подопечному.

Георгий Цезийский, обретший видимую оболочку, выпрыгнул из чаши очага.

Олмир решил, что находиться в коконе Абсолютных сил в присутствии другого мага не совсем вежливо, и сбросил доспехи. Георгию, однако, было явно не до правил приличия.

— Почему — подопечный? — буркнул он вместо приветствия. — Ты что, следил за нами?