Испытание мечтой или подруги поневоле (СИ) - Ваганова Ирина Львовна. Страница 18

Со всех сторон послышались довольные отклики. Воспитательница запустила таймер, и зал превратился в многокомнатное общежитие. Мы с Прилучной не торопились отделиться. Алина перешла в мою ячейку и только тогда вырастила стену.

— Жесть! — констатировала она. — Как думаешь, принц тоже не способен влюбиться?

Я пожала плечами. Меня вполне устраивал собственный мир, где с любовью дела обстояли более-менее нормально. И всё же было жаль, что Лекс не способен на ответные чувства, и не только потому, что я ему не нравлюсь, а вообще. Я села на краешек кровати, уронив руки на колени. Алина пристроилась рядом, обняв меня за плечи. Мы помолчали, думая о своём. Наконец, Прилучная сжала меня сильнее и упрямо мотнула головой:

— Врут они всё! Ты же влюбилась в куратора! Значит, любовь существует.

— Так я из другого мира, если ты забыла. Не проклятого, — я не стала отнекиваться — влюбилась, что ж поделаешь.

Подруга выпустила меня из объятий, поднялась и замерла напротив, уперев руки в бока:

— Готова поспорить! Если сравнивать, тут всё очень даже неплохо устроено. Надо лишь немного подредактировать.

— Ты, что ли, собралась редактировать? — засмеялась я.

— Конечно! Мы же попаданки! Они всегда спасают мир, в который их забросило. Почитай-почитай книги этого жанра. Тебе будет полезно.

— Сомневаюсь, что в школьной библиотеке такие найдутся.

Я наблюдала за Алиной и невольно улыбалась. Подруга разошлась: притоптывала, прохаживалась, приседала и крутилась, рассуждая на свою вечную тему. Мысли не допускала, что супруг не будет её обожать. В том, что супругом станет царский сын, никаких сомнений в принципе не могло быть.

— …Без любви я не согласна. Так и знай! — декларировала она. — Думала, что мне лишь бы принц, а любовь по боку? — она повертела у меня перед носом указательным пальцем: — Такой номер у них не пройдёт! Ни на кого другого я не соглашусь — уже говорила, но любовь — опция обязательная.

— Что ты меня уговариваешь? — в шутку возмутилась я. — Можно подумать, мы с тобой тут что-то решаем.

— Именно! Именно так, Зая! — подтвердила Алина. — Мы! Больше некому.

— Не называй меня Зая, — нахмурилась я.

Не могла припомнить, чтобы говорила Прилучной свою фамилию. Или она случайно услышала Дениса? Хотя там вроде далеко было. Я отвлеклась и больше не обращала внимания на разглагольствования подруги. Мне действительно стало очень жаль несчастных девушек и парней проклятого мира. Да и взрослых тоже: как прожить без любви и даже без надежды на неё?

Я всегда надеялась на любовь, пусть разочарований у меня было в разы больше. Первыми предали родители — именно так я видела их развод и отъезд за кордон: оба меня предали. Говорят, что все проблемы человека вырастают из детства. Наверное, так и есть. Испытав предательство самых близких и родных, я с ужасом ждала предательства и от остальных. Даже к подругам не могла привязаться на все сто, всегда оставляла для них лазейку: если моя дружба будет в тягость — пусть уходят. И ведь уходили! Я горько усмехнулась: пожалуй, мажорка Алина Прилучная — самая верная из моих подруг. Она не замедлила возмутиться:

— И нечего надо мной ржать!

— Послушай, — улыбнулась я, — надо переодеться и на ужин топать, а то голодными придётся спать.

Вопреки нашим ожиданиям, в трапезной никто не обсуждал слова воспитательницы. Куда больше девушек беспокоило задание по бытовым заклятьям.

— Разве они завтра? — удивилась Прилучная, поглядывая на Ефросинью, — Мне казалось, у нас Право и ещё какая-то хрень, но не бытовуха.

— Технология, — весомо сказала Домна, — вообще считаю единственным нормальным предметом Технологию составления заклинаний.

— Вот! — Алина указала на неё вилкой. — Плюс сто-пятьсот раз успеем домашку по бытовым сделать.

— Видела, сколько там листов? — возмущалась Ефросинья. А мы ещё не знаем, как их прочитать.

Прилучная кивнула на меня:

— Ленка разберётся, она умная.

Я чуть не подавилась, особенно когда на меня посмотрели не только соседки по столу, но и другие девушки. Не-е-е… с такой подругой и врагинь не нужно!

Занятия по «Праву» проходили в просторной аудитории для всего потока. Знакомое название предмета меня радовало, хоть я и не сомневалась, что ничего общего с тем, что изучали в колледже, здесь близко не будет. Преподаватель — подтянутый дядечка средних лет по имени Зосима Савич — принёс стопку учебников и, водрузив её на край первой парты, велел передать по рядам. Книги отправились в путь, по одной оседая перед каждой из сорока учениц. Зосима Савич опустился в кресло, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Говорил он бесцветным голосом, глядя в потолок. Сразу стало понятно, что нас ждёт скукотища. Я почти не слушала, углубившись в чтение. Вернулась к действительности, только заметив, что остальные студентки достают тетради и карандаши. Шёпотом расспросив соседок, выяснила, что нам предстоит выбрать тему и сделать конспект. При наличии пяти полновесных рефератов будем обеспечены положительной отметкой в дипломе.

Препод говорил скептически. Оно и понятно — почти никого из присутствующих студенток не волновал диплом, а замуж брали и без положительной оценки по Праву. Разве что Домна, я и ещё парочка девчонок собирались учиться до упора.

— Старайтесь выбирать темы из первого раздела, — гнусавил Зосима Савич, — всё про институт брака. Имущественное право, военная обязанность и последующие темы, как вы понимаете, касаются мужчин. — Он сцедил зевок в ладонь и со вздохом добавил: — Ознакомиться полезно, но глубоких знаний по этим законам от леди никто не требует.

Не слышат его феминистки! Среди первокурсниц Школы заклятий таковых не нашлось, девушки с облегчением вздохнули, пометив приблизительно пятую часть учебника, которую предстояло прочитать. Прилучная листала с кислым видом. Меня, возможно, и заинтересовали бы законы из мужских разделов, но застряла я на первом.

 — Теперь всё понятно! — сказала в полный голос.

В аудитории уже вовсю велось обсуждение, и шептать не было смысла.

Преподаватель, казалось, задремал в своём кресле, предоставив нам возможность заниматься самообразованием.

— Чего тебе понятно? — безразличным тоном спросила Алина. Я отчеркнула ногтем строку и показала её подруге. Она повела плечом: — «Аристократическая семья обязана вырастить хотя бы одного ребёнка до восемнадцати лет». Что в этом такого? Родим и вырастим. Подумаешь, проблема!

— Дальше читай: «…в случае преждевременной смерти первенца мужу и жене необходимо озаботиться рождением второго ребёнка».

— Блин! — возмутилась Прилучная. — Что ты в этом нашла? Ну, двух родим! Да хоть пятерых! Всегда можно обезболивающее заклятье применить, Синичка рассказывала.

Не знаю, о чём успели пошептаться Алина с Ефросиньей, но я вела речь не о нашей судьбе:

— Говорю, поняла почему… — я придвинулась к подруге и понизила голос, — …они скрыли смерть Елены.

— Кто? — выпучила глаза Прилучная.

— Ну ты тупая совсем! — покачала я головой. — Морковины. Не хотели второго ребёнка, вот и умолчали, что дочь до восемнадцати не дотянула.

Алина вдумчиво посмотрела на меня, потом покивала головой, соглашаясь:

— У них тут что… не только любви, но и влечения нет?

— Какие ты слова знаешь! — съязвила я и снова углубилась в текст закона о продолжении рода.

От обычных аристократов много не требовали. При отсутствии наследников имущество переходило в царскую казну. В простых семьях должно было родиться не меньше четверых детей. На каждого полагалась единовременная выплата — довольно ощутимая для крестьянина или ремесленника, и дальше выплачивались ежегодные субсидии. О царе и царице никаких особых законов не нашлось, вероятно, их не внесли в школьный учебник.

— А тут, смотри-ка, — толкнула меня локтем Алина, — «…причиной отказа от вступления в брак может быть только полное отсутствие претендентов». Это как?

— Ну, если хотя бы один дурачок сделает предложение, — хмыкнула я, — придётся соглашаться.