Искусство не стареть - Ханна Томас. Страница 7

Так называемая научная медицина построила свое представление о человеке, рассматривая его только как «тело». Это – неправильный и обманчивый подход к проблемам человеческого здоровья. Она не только игнорирует основные истины, но и обрекает себя на неудачу при лечении. Ее представление о человеческом организме является недостаточным, и поэтому предлагаемое «научной» медициной лечение тоже недостаточно.

Уникальность человека состоит в том, что он является одновременно и субъектом, и объектом. Люди – это ощущающие себя и обладающие способностью к движению субъекты. В то же время их можно наблюдать со стороны и на них можно воздействовать.

Для себя вы – «сома». Для других вы – «тело». Только вы можете ощутить себя как «сому». Никто другой не может сделать это. Но любой может рассматривать вас как «тело». Даже вы сами можете рассматривать себя как «тело». Это произойдет, когда вы будете смотреть на себя в зеркало. Там вы будете видеть «его» или «ее» так же, как вас представляют другие. Но только вы способны ощущать свое «я».

Основная ошибка научной медицины состоит в том, что она односторонне трактует особенности человеческого восприятия. Только один человек может видеть и ощущать собственное «я». Миллионы людей видят лишь «тело». Естественно, что самое простое и доступное – это объективно отобразить «тело» с помощью научных методов.

Именно это и делает научная медицина.

Но то, что просто и очевидно, далеко не всегда верно. Существуют некоторые основные истины, согласно которым человеческие тела подвергаются воздействию тех же физических и химических факторов, что и любые другие объекты природы, начиная от атомов и кончая астероидами. Но если эти явления изучать только исходя из представления о человеке, как о некоем «теле», а не как о чувствующей, субъективной «соме», то такой подход будет слепым и опасным. Он слепой потому, что изучает лишь одну сторону сложнейшего организма. Он опасен потому, что основанные на нем наблюдения, предсказания и методы связаны с ложным и неполным представлением о человеке.

Причина того, что медицина до сих пор не могла разобраться в «мифе о старении», состоит в следующем. «Научная» медицина не смогла полностью признать тот факт, что человек – это ощущающее себя, осознающее себя и обладающее способностью к передвижению по собственной воле существо. Это существо также несет ответственность перед самим собой. Соматическая теория не только признает, что люди – это «тела», и что они подвергаются действию органических и физических сил. Соматическая теория признает также, что люди – это «соматические существа», способные изменять себя. Люди могут научиться осознавать свои внутренние функции и управлять своими соматическими функциями.

Это – основа данной книги. Соматическая теория должна дополнить наши представления о теле, если мы хотим понять процесс старения. Таким образом, мы получим способность решить не только многие проблемы, связанные со старением, но и многие другие общечеловеческие проблемы.

Все сказанное здесь вовсе не означает, что физиологическая наука и научная медицина не нужны. Наоборот, они дают очень много для понимания человеческого организма и его функций. Но я все же утверждаю, что их вклад в диагностику и лечение многих заболеваний неполон и недостаточен.

Соматическая теория дополняет научные представления о человеке. Она дает возможность создать полноценное научное направление, основанное на подходе к человеку, как к существу, которое осознает себя, а также ответственно перед собой. Вместе с тем соматическая теория учитывает и представление о человеке, получаемое с помощью ощущений.

Таким образом, открывается новая широкая перспектива для прогресса человечества и развития научных знаний.

Глава 4

Харли (60 лет): неубирающееся шасси

Легкая, даже изящная походка – одна из главных функций человеческого организма. Мы – двуногие создания, и наш способ ходьбы сильно отличается от способа передвижения любого другого двуногого животного. Каждая из рук свободно раскачивается для того, чтобы уравновесить движение противоположной ноги. Посередине нашего позвоночника имеется изгиб на уровне между седьмым и восьмым грудными позвонками. В этой точке верхняя часть нашего тела вращается в одном направлении, а нижняя – в другом.

Это происходит при нормальной ходьбе (рис. 7), при которой необходимо вертикальное положение. Оно обеспечивает равномерное и беспрепятственное вращение в позвоночнике.

Если же туловище согнуто и наклонено, то движения нарушаются, походка становится медленной, неравномерной. Ходьба в таких случаях делается утомительной и даже болезненной.

Харли вошел в мой кабинет, явно прихрамывая. Его туловище было наклонено влево, и когда он передвигал левую ногу при ходьбе, то одновременно отодвигал ее кнаружи, описывая кривую.

Он работал на своем ранчо в Калифорнии, проводя много времени на воздухе. Примерно год назад Харли выпал из своего грузовичка и ушиб левое колено. Оно опухло и покраснело. Несколько недель он не мог нормально ходить. Рентгеновское исследование показало, что, к счастью, сустав не поврежден. Однако после того, как боль и припухлость прошли, Харли почувствовал, что колено как бы сковано в согнутом положении; он испытывал серьезные неудобства, когда вес тела приходится на левую ногу. Больше всего он жалел, что не может танцевать, как прежде, со своей женой.

Я исследовал колено Харли и нашел, что оно двигается свободно. Нога полностью выпрямлялась. Не было никаких внутренних препятствий. При движениях в коленном суставе не был слышен хруст. Не было и растяжения капсулы. Я нажал на колено сбоку. Все было в порядке, за исключением того, что Харли не мог распрямить ногу в колене ни сидя, ни при ходьбе. Я уже понял, что его трудности вызваны нарушением функции, а не каких-либо структур.

Стоя, Харли сильно наклонялся влево. Голова при этом компенсаторно была отклонена вправо. Я спросил, всегда ли у него болезненны мышцы на правой стороне шеи. Он ответил утвердительно. Все мышцы на правой стороне туловища были твердые и напряженные, особенно в области поясницы. Они очень сильно оттягивали его грудную клетку влево, как будто все еще реагировали на падение на колено; именно так оно и было в действительности. Болезненная травма при падении включила в головном мозге рефлекс сокращения мышц на левой стороне. Он сохранялся со времени падения (рис. 8).

Этот рефлекс в левом полушарии как бы «заморозился».

Мышцы в левой части поясницы Харли были так сильно сокращены, что он не мог ни нормально двигать ногой, ни выпрямить ее. Его левая половина таза и левое колено были также «заморожены». Он напоминал самолет, который не может убрать шасси.

Так как медицинская технология позволяет врачам сконцентрировать внимание лишь на небольшом объекте, то они, сосредоточившись на колене, упустили из виду то, что происходит во всей левой половине тела.

Я рассказал Харли о состоянии мощных мышц на левой стороне его туловища. В то время он их не ощущал. Центр его сенсорно-моторной амнезии в это время находился на левой стороне туловища, в мышцах, соединяющих грудную клетку и таз. Когда он лежал на моем специальном столе на боку, я нажимал на его таз, двигая его так, как он должен был бы двигать своим тазом по собственному желанию. Когда он начал ощущать движения в этой части тела, я попросил его сделать это самостоятельно. По моей просьбе он начал еще больше сокращать уже напряженные мышцы поясницы.

Давайте проанализируем это с функциональной точки зрения. Мышцы левой стороны туловища Харли получали постоянный сигнал от части мозга, ведающей произвольными движениями. Сигнал от коры головного мозга, которая ведает произвольными движениями, был сильнее, чем сигнал от подкорковой части головного мозга, ведающей непроизвольными движениями. Отсюда ясно, что произвольные сигналы могут оказаться сильнее непроизвольных.