Стихия (СИ) - Барминская Марианна. Страница 3

закрыв дверь и схватив рюкзак, мы вместе выбежали на улицу.

— Наконец-то! Поехали скорее, я за мясо беспокоюсь, — сказала мама, садясь в машину.

— Если оно испортится, я поймаю тебе кого-нибудь, мам.

— Ага, кого-нибудь из соседней палатки, — подыграл мне папа. В таком приподнятом настроении начинался наш загородный поход, не предвещавший ничего ужасного.

Приехав на место, родители начали обустраивать место для отдыха и готовки еды. Зная, что от их ребенка везде мало пользы, они великодушно отпустили меня погулять. С радостью нацепив наушники, я включила первую композицию и бодро направилась к реке. Дул легкий ветер, и я чувствовала вечно манящий меня аромат воды. Продравшись через какие-то кусты, увидела ее — прекрасную величавую реку. Я сердито нахмурилась, увидев сероватую пену, оставляемую волнами на мокром песке: ненавижу людей за то, что они в мгновение ока умудряются загрязнить любой водоем. Но дальше от берега вода не была такой грязной: голубой, синий, зеленый, стальной — все краски проявлялись и переплетались под лучами солнца. Заиграла вторая песня, и мои движения начали рождаться сами собой откуда-то из глубин подсознания. Плавные изгибы, выпады, наклоны — я создавала танец. Присутствие рядом воды придавало сил и вдохновения, утренняя прохлада приятно бодрила. Песни беспрестанно сменяли друг друга, но танец уже не прерывался, я слишком сильно любила танцевать и не могла остановиться. Быстрое биение сердца разгоняло по телу кипящую кровь, и я чувствовала себя такой живой, словно меня питала энергия всего мира. Ну, и еще о том, что я живая, мне напомнил желудок, протянуто заурчавший и требующий еды.

Я вытащила наушники и услышала, судя по всему, уже не первый мамин крик «Ника!», а следом папин — «еда!». Улыбнулась и постаралась запомнить этот небольшой и уютный выход к реке, ставший отличной площадкой для создания танца, — нужно будет обязательно сюда вернуться.

Запах мяса был изумительным и заставил мой желудок сделать сальто мортале. В термосах и бутылочках плескались горячие (а где-то, может, и горячительные, для родителей) напитки. Пока меня не было, родители нащелкали кучу кадров, а с моим приходом фотосессия возобновилась.

Объевшись до изнеможения, мы решили хоть немного растрясти бока и с кряхтением поднялись на ноги: гуляли по берегу, бродили по каким-то дебрям, в общем, выполняли обязательный походный план. Внезапно нас озарила неимоверно ужасная догадка: мы забыли фотоаппарат. Папа решил вернуться за ним один, сказав, что так будет быстрее, и по-молодецки умчался обратно. Мы с мамой присели отдохнуть на прохладный каменный валун. Было около полудня, наверное, или чуть больше, солнце висело высоко на ярко-голубом небосводе. Мама что-то напевала, я в такт кивала головой, а ноги сами начинали пританцовывать. Идиллия…

В какой-то момент мама усиленно начала вглядываться вдаль, на воду, и я с любопытством последовала ее примеру. После усердных разглядываний водной поверхности увидела полено, на котором сидел крошечный котенок. Прислушавшись, поняла, что он жалобно пищит, зовя на помощь. Пока соображала, что же делать, отважная мама уже скинула куртку. Ну, конечно, в ней же столько жалости и сострадания, особенно к братьям нашим меньшим.

— Мам, ты что, вода ледяная! К тому же на тебе много одежды! Мам, он далеко! — Меня охватила паника, когда я представила маму, плывущую в ледяной воде.

— Никуш, успокойся, уж что-что, а плаваю я прекрасно. И он не так уж далеко. Я не хочу, чтобы это милое создание погибло.

— Ну, он скоро прибьется где-нибудь к берегу, и все будет о’кей. Или его вытащит кто-то другой. О боже, мам, всех в этом мире спасти не получится!

— А теперь представь, что случилось бы с нашим миром, если бы каждый начал так говорить. Всех, конечно, не спасти, но если я могу выручить хоть кого-то одного, разве это не здорово? Я скоро, — чмокнув меня в макушку, мама забежала в воду. Что мне было делать? Я осталась на берегу, внимательно и напряженно за ней наблюдая. Доплыв до котенка довольно быстро, мама схватила полено и поплыла обратно, потянув его за собой. Увидев, что я места себе не нахожу, радостно улыбнулась мне. Я облегченно вздохнула, ободряюще помахав ей рукой и держа наготове сухую, теплую куртку. А потом мир рухнул.

Воронка. Воронка, появившаяся из ниоткуда. Сначала ни я, ни мама ничего не сообразили, а затем начался хаос. Маму резко завертело, потащило вниз, и она выпустила деревяшку с котенком из рук, не в силах контролировать тело под натиском атакующий стихии. Я с диким воплем бросилась в воду, обжигающую потусторонним холодом. Мама тщетно пыталась выбраться, ее уже практически не было видно. Плыть оказалось гораздо сложнее, чем я могла себе представить, и паника стремительно овладевала мной, полностью затапливая сознание. С каждым метром плыть становилось все труднее. Вроде бы я что-то кричала, но что именно, вряд ли вспомню. Меня сносило течением, и я зацепилась ногой за какую-то корягу, всей душой проклиная чертов закон подлости. Мама уже скрылась под водой, а я теряла драгоценные секунды. Кое-как отцепившись, рванула вперед изо всех сил и нырнула. Глаза заболели от грязной холодной воды, не позволяя что-либо увидеть. Вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, и услышала папины крики, но оглядываться и терять время было непозволительно. Снова нырнула, поплыла дальше. Ощутила странное движение воды и догадалась, что это и есть воронка. Кое-как разглядела мамин силуэт, схватила ее ледяную руку и потянула к себе, но воронка не отпускала, начав заодно забирать и меня. Захлестнувшая злость придала сил, и я, собрав их последние крупицы, потянула маму к себе. Почувствовала, как она слабо, едва заметно сжала мою ладонь. Для меня эта секунда стала самой счастливой в жизни. Но в том и была беда, что это оказалась лишь секунда. Течение усилилось, воронка закрутила нас сильнее. Я плакала, точно это помню: горячие слезы в ледяной воде. У меня не осталось сил, совсем не осталось. Я попыталась обнять маму и решила, что умру вместе с ней. Молила о прощении за то, что у меня не хватило сил ее спасти. Мы погружались в холодную бездну, но нас вдруг резко потащила вверх чья-то сильная рука. Папа.

Пришла в себя я в палатке, укутанная в три одеяла. Снаружи раздавались голоса, но я слышала их, словно через вату. Глаза болели, горло саднило, меня всю трясло. Рядом сидела женщина в белом халате.

— Очнулась, девочка, — она ласково посмотрела на меня и, увидев мои попытки подняться, положила свои руки мне на плечи. — Нет, не вставай, ты должна лежать, у тебя температура поднялась, нужно беречь силы!

— Мне… надо… — только и прохрипела я, скинула с себя все одеяла и, вырвавшись из объятий женщины, нетвердым шагом вышла наружу. Судя по цвету неба, стоял ранний вечер. К нашей машине добавились еще две: полицейская и «Скорой помощи». Папа о чем-то говорил с нахмуренным служащим. Папа! Я подбежала к нему, обняла и разрыдалась, будучи не в силах остановить поток слез.

— Папа, я… Откуда-то взялась эта воронка… А мама, она… Где мама? — Я пыталась оглядываться по сторонам в поисках своего любимого, родного человека. Хотела увидеть, как она лежит, тоже укутанная в одеяла, и пьет горячий чай, как она устало улыбается мне и говорит, что не сердится на меня.

— Где мама? Где она? Где?! — я перешла на крик, сама того не замечая. Кто-то попытался мне что-то ответить, но папа молчал. Он просто стоял, не разжимая крепких объятий. Кое-как извернувшись, я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Что же с ним стало? Он постарел на десяток лет, а в глазах такая беспробудная печаль, что разрывается сердце.

— Папа, ты… Но я… Мама… — я не знала, что говорить, просто не могла ничего произнести и безмолвно вертела головой. Машина «Скорой помощи» оказалась открыта, и в ней кто-то лежал. Тело, полностью закрытое простыней. Нет.

— Нет… Нет, нет, нет! Нет!

Я пыталась прорваться к машине, но меня не пускали. Кто-то схватил сзади, не отпуская и заставляя понять, что вырываться бесполезно. Но я ведь просто хотела посмотреть на нее… Как они смеют не позволить мне даже этого?! Стараясь унять дрожь во всем теле, я побежала в обратную сторону, к воде. Чувствовала, как за мной кто-то идет, но останавливать не собирается, просто наблюдает. Подбежала к воде и шагнула в нее не разуваясь. В бесконечном потоке времени стояла, направив взгляд в пустоту. В какой-то момент упала на колени, уже не чувствуя обжигающего холода, и уперлась руками в илистое дно, сквозь слезы глядя на воду. Вода, которую я боготворила, забрала самого дорогого мне человека. Я не понимала, чем заслужила ее жестокость. Не знала, как к ней теперь относиться. Не знала, как относиться к себе. Я была виновата, не сумев спасти маму. Я ничтожество. Вода, я ненавижу тебя.