Господин Изобретатель. Часть I (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич. Страница 29

[1][1] Кареты скорой помощи в Москве появятся через 10 лет. Пострадавших привозила полиция или соседи, кто первый успеет, и везли, куда ближе.

[2] Мамеринец — балка, лежащая на стене, в которую упираются стропила

[3] Красную икру в это время специально рекламировали как закуску к пиву, на дворянском и купеческом столе была зернистая черная по 3,3–4 р за фунт, купцы 3 гильдии и мещане ели паюсную или ястычную, в 2 раза дешевле.

[4] В штатской одежде

[5] Ученые, основатели учения об антисептике — борьбе с микробами в окружающей среде, в отличие от асептики — предупреждения заражения этими микробами.

Глава 16. Многое выясняется, но приходят другие проблемы

Подумай про черта — он тут как тут. На следующий день появился ротмистр. Сделал мне комплимент, что я бодро выгляжу и иду на поправку.

— Благодарю вас, Сергей Семенович, — ответил я. — Мне многие так говорят.

— Александр Павлович, я слышал, к вам тетушка приезжала, — сказал ротмистр. — Как вы находите ее состояние?

— Елизавета Ивановна, конечно, выглядит неважно, но ум у нее ясный. — Я насторожился, жандарм ловит меня на том, не признаю ли я Лизу душевнобольной и не начну ли ее оговаривать.

— Я тоже считаю, что она вполне дееспособна и сохранила ясный ум и память. Она вам что — нибудь рассказала из обстоятельств той злосчастной ночи?

— Нет, я и Иван Петрович не стали бередить свежие раны, мы просто поговорили о всяких незначащих вещах, о погоде, и она с дедом уехали. — Я обратил внимание, что ротмистр ничего не записывает за мной, что же, это хороший знак. Или просто отвлекает внимание, чтобы задать главный вопрос.

— Скажите Александр Павлович, а Генрих фон Циммер был доволен работой у вас? Вы с ним никогда не ссорились?

— Сергей Семенович, если я скажу, что у нас никогда не возникало споров по работе и была тишь да гладь и божья благодать, то я солгу. Конечно, у нас были научные споры, когда — то он признавал мою правоту, когда — то я — его. Но на личные отношения или финансовые претензии, наши споры никогда не распространялись, — ответил я, глядя в глаза жандарму. — Генрих получал ту же половину от всех доходов нашей лаборатории, после расчетов с наемными сотрудниками и оплаты материалов. То есть деньги у нас были поровну.

Тут ротмистр достал из портфеля лист бумаги, чернильницу с завинчивающейся крышкой и перо, сказав:

— Александр Павлович, с вашего позволения, я зафиксирую ваш ответ — и он стал писать на листе убористым почерком, без завитушек и виньеток, ничего лишнего.

А ведь он подозревает меня, что же, нанесем упреждающий удар.

— Сергей Семенович, вы подозреваете меня в смерти Генриха? — Спросил я, улучив минуту, — по каким же мотивам, позвольте вас спросить. К чему опять весь этот протокол?

— Бог с вами, Александр Павлович! — Ротмистр прекратил писать, — я всего лишь зафиксировал ваш ответ. У меня нет причин подозревать вас после разговора с Елизаветой Ивановной, но есть определенный порядок ведения следствия.

Прочтите и подпишите свой ответ. — Видимо, жандарм заподозрил, что я не удовлетворён ответом, поэтому продолжил:

— Я как раз хотел порадовать вас, Александр Павлович, — ротмистр закончил писать протокол. — Принято решение передать ваш «Желтый солнечный» для испытаний в Миайловскую Артиллерийскую Академию. Вы же этого хотели сами?

— Да, конечно, я рад этому! — Вот это номер, подумал я, — а кто будет изготавливать взрывчатку и проводить испытания?

— Лаборатория Академии изготовит, а взрывотехники проверят на полигоне, что вы там наизобретали, — ротмистр испытующе посмотрел, как я отреагирую, — там лучшие специалисты в Империи по этому профилю.

— Когда начнутся работы по синтезу взрывчатки и снаряжению боеприпасов, а так же смогу ли я в них участвовать? Дело в том, что я не уверен, что все сделают правильно и должным образом произведут и подготовят заряды для испытаний, — я попытался убедить ротмистра, — мне нужно обязательно смотреть, так сказать, осуществлять авторский надзор.

Тут дверь открылась, и на пороге появился дед. Как обычно, перекрестился и поклонился иконе. Я заметил у него перевязанную лентой стопку книг и журналов.

Ротмистр вскочил, как при появлении генерала, впрочем мой дед и был генералом от бизнеса, но скорее всего, это была всего лишь дань вежливости и уважения пожилому человеку, поскольку Сергей Семенович, пододвинул деду стул и стоял, пока он не сел, а потом взял из угла второй стул для себя.

— Иван Петрович, я выясняю некоторые подробности дела, — ответил ротмистр на вопросительный взгляд деда, — но мы сейчас закончим.

— Дед, Сергей Семенович принес отличную весть — в Михайловской Академии проведут синтез и испытания нашего «Желтого солнечного» и его пригодность для военного дела, — добавил я, — но я бы хотел сказать, что, поскольку Генриха нет, надо попросить привлечь Дмитрия Ивановича Менделеева, который является профессором химии Санкт Петербургского Университета и членом — корреспондентом Академии Наук. Дмитрий Иванович — выдающийся химик, светило нашей науки и сейчас занимается как раз взрывчатыми веществами.

— Интересно, Александр Павлович, — опять этот ротмистр влезает со своими вопросами в самое неподходящее время, — вы же говорили, что не производили взрывчатку, откуда у вас данные как должны проходить полигонные испытания?

— Сергей Семенович, мы произвели только небольшое количество «Желтого солнечного» или тринитротолуола, но то, какие свойства показало при исследовании это количество вещества, позволяет мне говорить об особенностях этой взрывчатки по сравнению с другими взрывчатыми веществами.

— Хорошо, я попробую выяснить вопрос о вашем участии в полигонных испытаниях и о привлечении к экспертной оценке вашего изобретения господина Менделеева. — ротмистр дал тем самым понять, что обсуждение на этом закончено, — я дам вам ответ в ближайшее время. Простите, а почему вы раньше не упомянули о господине Менделееве?

— Видите ли, пока я вынужденно здесь нахожусь, я использую это время для самообразования — читаю книги и журналы по различным отраслям науки. Вот и сейчас Иван Петрович принес мне необходимую литературу.

— Позвольте, — жандарм протянул руку к книгам, — да здесь математическая литература!?

— Сегодня математическая, через неделю будет физическая, — ответил я, — в мире еще много неизведанного, не правда ли, Сергей Семенович?

— Не могу с вами не согласится, уважаемый Александр Павлович, а теперь прошу меня простить, служба, — ротмистр встал и попрощался — честь имею, господа.

— Дед, ну ты посмотри, что за фрукт, — обратился я к деду, когда за ротмистром закрылась дверь, — он продолжает меня допрашивать и подозревает в смерти Генриха, якобы, у нас возник спор из — за вознаграждения и я мог его в потасовке убить, а потом заметать следы.

— Да брось ты, Сашка, — решил успокоить меня дед, — он свое дело делает, служивое. Видишь, сам добился испытаний, ты ведь хотел этого?

— Конечно, только боюсь, что в Академии могут завалить дело и результата не будет, — я попытался объяснить деду свои опасения, — вещество ведь еще получить надо и правильно в снаряд или гранату поместить. Для первого мне Менделеев нужен, а для второго — я сам на месте должен быть и смотреть, что они делают.

Дальше дед стал говорить, что вставать еще рано, доктор не велит, да и как он меня, еще такого слабого, в Петербург отпустит. Еще в Москве если было бы, то как — нибудь справились, а тут за 600 верст ехать по железке. Давай посмотрим, когда они, академики эти, «Желтый» сделают, там и посмотрим, что получилось.

— Дед, удалось подать заявку на привилегию по лекарству? — перевел я разговор на другую тему, — от тебя поверенный был, так я ему все рассказал и рисунок сделал.

— Да, он сказал, что ему все ясно, на днях подаст. А ты знаешь, Сашка, что пурпурный шелк в первый же день «дешевки» смели, просчитались мы с тобой, тут дед заговорил как купец, упустивший верные деньги, — оказалось, что в Торговые ряды почти не привезли шелка, его еще до Фоминой недели распродали, разве что и осталось немного на складах.