Попасть в отбор, украсть проклятье (СИ) - Мамаева Надежда. Страница 13

Причем диктовал он быстро, формулы записывал весьма экспрессивно и коряво. А времени, что бы все это перенести нам на бумагу, - практически не оставлял. Под конец занятия я, наверное, оказалось единственной, у кого не отваливалась рука. Все же есть у посмертия плюсы.

Аккуратно закрыла колпачок самописного пера, машинально отметив, что надо бы его снова заправить чернилами и зачаровать, а то литеры под конец лекции стали совсем светлыми. У меня даже в сумке вроде бы чернильный пузырек был…

Звонок возвестил об окончании занятия. Я стала собирать вещи, думая, как бы поскорее улизнуть не только из аудитории, но и от вопросов одногруппников, как в дверь заглянул наш куратор – магистр Мунк – мужчина уже не молодой, зато обстоятельный.

– Магистр Рухус, с вашего позволения, пока перерыв, у меня несколько объявлений для группы.

Сынок декана, может, и хотел бы возразить, но против бывшего боевого мага, доблесть которого отметил сам император (пусть и только медалькой, зато лично нацепленной монаршей рукой на грудь), не посмел.

Хотя я на месте Рухуса и без учета боевых наград нашему куратору возражать не стала. Мунк в совершенстве владел как искусством вовремя отступить, так и нанести точный молниеносный удар. И статься, если второй навык он приобрел в битвах, то первый – на семейной службе. Еще бы ему не быть асом дипломатии: попробуй выжить среди целого взвода принцесс! А наш куратор был счастливым отцом целых девяти дочек.

Меня, кстати, всегда интересовал вопрос: он стал седым до или после свадьбы?

Меж тем Мунк, опираясь на костыль, похромал к доске. Перекинул трубку, которой дымил, из одного угла рта в другой и осмотрел нас внимательным взглядом.

– Вчера, адепты, у вас был внеочередной практикум с магистром ?ыргырницким, который, как мне доложили, не обошелся без происшествий.

Рухус, уже было собравшийся величественно удалиться, так и замер. Даже листочки со своей драгоценной лекцией, от которых не отрывался на протяжении всего занятия, обратно на кафедру положил. Видимо, не все сыночку декана было известно, как он ни пыжился показать обратное.

– Тайрин ?осс лекари уже осмотрели, а остальных после занятий ждут в целительском крыле. Каждого из вас проверит целитель и даст заключение…

– А что если со мной все в порядке? - подал голос с задней парты громила Зорге. Как по мне, этому адепту никакой дар некроманта был не нужен – с его-то пудовыми кулаками. Он и без заклятий любого зомби упокоит. Ну, и не только зомби.

– Особенно, - с нажимом произнес Мунк, – если с вами все в порядке. - Не пройдете осмотр – не получите стипендию, - тут взор преподавателя остановился на Лариссии – студентке весьма обеспеченной, которая плевать хотела на какие-то десять форинтов. Она сидела и полировала ногти. - И допуска к сдаче экзаменов тоже.

Адептка, словно поняв, что обращаются к ней, – тут же сделала вид, что она – совсем даже ни при чем, быстро спрятала пилочку и изобразила повышенное внимание.

Я же про себя усмехнулась. Вот что значит приказ ворона «допросить каждого». Наверняка целитель окажется только ширмой. Одногруппники и сами не поймут, что побывали на допросе, а не на осмотре. Пока же адепты бурно обсуждали, что важнее: планы на вечер или все же стипендия. То, что происходило вокруг, ещё раз подтверждало, что у громкой шумихи есть тихие дирижеры.

– А теперь следующий вопрос: Клаус, зачем ты сломал чары заморозки в музее нежитеведения? Ледяная скульптура кэльпи растаяла. Кони превратились в воду, утекли в слив – и сейчас по сточным трубам носятся дикие речные течения!

Словно вторя словам куратора, над головой что-то прогудело. Выразительно так, намекая, что трубы хоть и прочные, зачарованные заклинаниями, но все же не ипподром. А потому их может и прорвать.

Клаус, который на днях бился об заклад (и немножко – лбами) с одним из водников, сглотнул.

– Я случайно, - на чистом глазу произнес сосед.

– Случайно – это плохо спланированное специально, – припечатал Мунк и добавил: – Три дня отработки в оранжерее! И выловить кэльпи из труб!

— Но я же не маг воды, - растерялся Клаус. Отбиваться от мандрагор и хищных условно разумных циклиний навозными вилами ему явно не хотелось.

– Значит, самое время если таким не стать, то завести с такими дружбу, укрепить межфакультетские связи… Я ведь понимаю: подбитый глаз у водника, конечно, уменьшил вашему противнику обзор, но зато увеличил ему жизненный опыт.

После этих слов я почувствовала, что оный водник нынешним вечером станет ещё опытнее. В том, как аккуратнее стучать на товарища, - так точно.

А пока Клаус смирялся с судьбой, куратор перешел к моей скромной персоне:

– Тайрин, зайди сейчас в ректорат. Если опоздаешь на следующее занятие, скажи, что я разрешил, - добавил Мунк и объявил: – У меня всё!

Надо ли говорить, что я сорвалась с места, едва куратор нас отпустил. Торопливо вышла из аудитории и припустила по коридорам. А вот в приемной задержалась.

Грымза-секретарша (и вовсе не по характеру, а по расовой принадлежности) предупредила, что ректор пока занят. В этом я и сама смогла убедиться, узнав голос магистра Гыргырницкого.

– А я говорю, вы подпишете мое заявление об увольнении!

– И не подумаю, - рявкнул ректорский бас в ответ. - И на каком таком основании?

– У меня профессиональное выгорание! – запальчиво ответил старый некромант.

– Ты феникс, тебе не привыкать, – парировал ректор.

— Ну все! – похоже, Гыргырницкий был на взводе.

Мы с секретаршей понимающе переглянулись и сделали вид, что ни капли не подслушиваем. Просто молчание – оно умиротворяет и вообще полезно.

– Мое терпение лопнуло! – рявкнул преподаватель. Последовал звук похожий на тот, какой бывает, когда кулаком ударяют по столу.

– Ну да! Тогда почему если у вас лопнуло именно терпение, то меня забрызгало злостью? – осадил его ректор. - Забирайте это ваше заявление, и чтобы я его больше не видел. У вас может и выгорание, а мне прикажете кем дыру в преподавательском штате затыкать посреди учебного года?

– Я не могу так. Это из-за меня… Я вчера не доглядел за ней… – гораздо тише произнес ?ыргырницкий.

? что ему ответил декан – мы и вовсе не узнали. Жаль. Когда за дверьми кричали, было куда интереснее. И точно – информативнее.

Спустя пять минут дверь кабинета распахнулась, и преподаватель некромантии, увидев меня, выглядевшую живой и здоровой, остолбенел.

Я улыбнулась ему как можно шире. Но некромант уже взял себя в руки, подошел ко мне и… приложил указательный палец к жилке под шеей. А потом обронил:

– Я уже было понадеялся, что ошибся, - вздохнул и, отнимая руку, добавил, озадачив меня: – Тайрин, вы сильная духом.

Тряхнув седой головой, Гыргырницкий, не попрощавшись, решительно вышел из приемной.

Я же отправилась в кабинет. Там передо мной положили приказ о стажировке и повелели получить в бухгалтерии командировочные.

Так, с легким сердцем и тяжелым кошельком, я и покинула университет, не став оставаться на следующее занятие. А то только вернись – потом не будешь знать, какой ложью правду прикрыть: одногруппники хуже клещей и пиявок вцепятся с расспросами.

За размышлениями я не заметила, как дошла до перекрестка, и только хотела ступить на мостовую, как раздался истеричный клаксон. Отпрыгнула за бордюр – и ровно в этот миг передо мной пронесся магомобиль. А за ним еще один, и еще. Нет, не спорю, я конечно была мертвая и все такое. И попасть под колеса мне не так уже страшно. Но все же…

Мелькнула даже соблазнительная мысль об инсценировке несчастного случая. Но потом я вспомнила о тратах на похороны и слезах родных… Нет, стажировка все же и дешевле, и не сделает столько нервов домашним.

Магомобили вечерним потоком неслись по улицам, мигая фарами. И ведь ни один так и не удосужился меня пропустить. Ну, я девушка находчивая. Всегда найду неприятности. Но тут, не иначе для разнообразия, обнаружила булыжник. Каменюка лежала в нескольких футах от бордюра. Ну я ее и подняла. Широко улыбнулась. ? потом – пошла.