Текила для девственницы (СИ) - Левитина Наталия Станиславовна. Страница 44

— Гарем мне не нужен. Но…

— Что?

— Ко мне переехала Вероника.

— Твоя девственница?!

— Моя.

— Но уже не…

— Нет, конечно.

— Блин, чувак… Хочешь сказать, ты и у миллиардера её отбил, и невинности лишил, и в норку к себе уволок?

— Ага.

— Проходимец!

— Ха! Да не говори. Завтра будет неделя, как мы живём вместе.

— Классно, чувак. Поздравляю! А помнишь, как ты ныл — ой, она выберет миллиардера, ой, у меня нет шансов?

— Да, было дело. Переживал.

— Рад, что у вас всё хорошо, дружище.

— Спасибо, Ром!

— Только смотри, Андрюха… Сейчас твоя красавица сразу ляльку захочет. Девочки они такие, у них материнский инстинкт. Вот тебе мой совет — постарайся продержаться как можно дольше. Знай, младенцы убивают секс. Они спинным мозгом чувствуют, когда родители решили сделать себе приятное, и готовы пойти на любые меры — вплоть до высокой температуры — лишь бы снова привлечь к себе внимание.

— О-о…

— Да, именно так!

Из приёмной генерального выглядывает Анечка. Не поленилась встать из-за стола, услышав наши голоса в коридоре.

— Андрей Владимирович, ну сколько вас ждать? Михаил Иванович десять минут назад велел вам зайти. А вы всё никак.

Если бы долька мармелада пыталась ругаться матом, она бы воспринималась так же противоречиво, как сейчас Анечка. В словах вроде бы укор, но взгляд сияет кокетством, а грудь бурно вздымается.

Но что мне Анечкина грудь. Я ведь «утащил в норку» самую восхитительную девушку на свете, а другие меня не волнуют.

Улыбаясь, захожу в кабинет шефа, а там… Оба-на!

Хмырь Гадович Бородухин собственной персоной.

Неожиданно. И чего припёрся, спрашивается?

Подозреваю, ничего хорошего к моменту моего появления в кабинете гендира не произошло, так как, несмотря на стеклотару на столе (пили коньяк), Михаил Иванович вовсе не выглядит благодушным.

— Проходи, садись, — хмуро бросает он мне. — А здороваться тебя не учили?

— Мы с вами утром виделись, Михаил Иванович, — почтительно отвечаю шефу и в то же время нагло пялюсь на гостя. Надеюсь, Бородухин прочтёт в моих глазах: «А вот с этим уродом я здороваться не собираюсь!»

Сажусь напротив него за стол и рассматриваю противника. За прошедшие две с половиной недели инвестор успел подлечить физиономию. Надеюсь, у него сорвалась парочка контрактов, пока отсиживался дома с расфигаченным рылом.

Бородухин тоже смотрит прямо на меня. Ухмыляется, явно злорадствует. Интересно, что придумал? Неужели прибежал к шефу на меня жаловаться? Да ну, серьёзно? Вроде бы взрослый мужик, не первоклашка. Лично я не припомню, когда последний раз кому-нибудь жаловался на обидчика.

Михаил Иванович, тем временем, всё больше погружается в депрессию. Это заметно, шея у него уже совсем багровая.

— Андрей…

— Да.

— А ты в курсе, что Сергей Юрьевич является нашим инвестором и финансирует строительство «Ривьеры»?

— Нет, я этого не знал. — Равнодушно пожимаю плечами. Ну, финансирует и финансирует, флаг ему в руки.

— А теперь у Сергея Юрьевича возникло непреодолимое желание вывести свои средства и прекратить сотрудничество с «Армадой».

— Вот как? С чего бы это?

Я не ошибся, инвестор, как только подлечил рожу, сразу помчался к Михаилу Ивановичу, чтобы нашептать ему на ушко, какой я плохой.

Уж не позорился бы!

— С чего бы?! — угрожающе переспрашивает меня шеф. — А ты сам не знаешь, Андрей? Не догадываешься? — Барабанит пальцами по столу.

— В любом случае, это тупо.

— Что-о-о?! — Маленькие рыжие бровки Михаила Ивановича удивлённо ползут вверх. Бородухин прекращает ухмыляться.

Расшифровываю:

— Надо быть полным кретином, чтобы добровольно отказаться от такого выгодного проекта, как «Ривьера». Шеф, у Сергея… хм… Юрьевича, очевидно, совсем мозги набекрень, если он явился к вам с такой идеей.

Инвестор вскакивает из-за стола и взрывается:

— Теперь вы понимаете, да?! Вот, вы сами видите, Михаил Иванович, кто у вас работает! Я требую, чтобы вы немедленно вышвырнули на улицу этого гадёныша! Увольте его с волчьим билетом! Чтоб неповадно было! Я настаиваю!

— Что ты сказал? Как ты меня назвал? — тихо рычу я и тоже вскакиваю.

Требуется две секунды, чтобы выдернуть Бородухина из-за стола и повалить на пол. В последний момент останавливаю свой кулак — понимаю, что снова бить по морде нельзя, иначе инвестор выйдет из директорского кабинета окровавленный и в таком виде проползёт по всему офису, порождая слухи и домыслы и собирая сочувственные взгляды.



Нафиг.

Эх, а так хочется ещё раз разукрасить эту мерзкую рожу… Два коротких удара по корпусу — всё, что могу себе позволить. Бородухин в ответ машет ручками, но я закрываюсь.

А в следующую секунду понимаю, как чувствует себя приговорённый к повешенью, потому что ворот рубашки и галстук вдруг превращаются в удавку. Михаил Иванович хватает меня за шкирку своей жуткой лапой, оттаскивает от противника и отшвыривает подальше, как пушинку. Хлобысь — и меня размазывает по стене манной кашей. Ох, и приложился! Силища у гендира невероятная.

— Ты что себе позволяешь, мальчишка! — шипит сквозь зубы Михаил Иванович. — Выйди вон. Немедленно.

Он поднимает с пола своего драгоценного инвестора, приглаживает на нём пиджак, заботливо усаживает в кресло. А я опять ухожу с ощущением недосказанности, как и тогда, когда впервые сцепился с Бородухиным.

В приёмной натыкаюсь на испуганную Анечку, глаза у неё как блюдца.

— Андрей Владимирович, что там происходит?

— Ты пока туда не заходи, — тихо отвечаю я и поправляю рубашку, галстук. Капитально приложился плечом и башкой о стену. — Михаил Иванович слегка разволновался.

— Угу, слегка! Если судить по звукам, там поезд сошёл с рельсов. Вы как?

— Нормально.

Голова гудит, плечо ноет.

Возвращаюсь к себе. Видимо, моя карьера в «Армаде» бесславно закончилась, теперь генеральный меня уволит. Из-за этого мерзкого хлыща! Неизвестно, какой процент инвестиций приходится на долю Бородухина в «Ривьере». Вдруг шефу придётся мною пожертвовать, чтобы сохранить расположение этого гада? Думаю, Михаил Иванович не простит мне моей выходки.

Набросился на инвестора, вложившего в компанию солидные бабки… Да ещё прямо в директорском кабинете…

Я молодец, ничего не скажешь!

Да, наверное, надо готовиться к увольнению. Грустно уходить из «Армады», я уже прикипел к ней душой, мне здесь очень нравится. А как быть с «Инвест-строем»? Иваныч, скорее всего, найдёт другого юриста, чтобы закончить эту эпопею. Я, конечно, хорош, но глупо считать себя незаменимым. Всем хочется верить, что без них не обойдутся, мир рухнет, фирма обанкротится, но это не так.

Эх, а я-то уже придумал, как потратить гонорар за Красноярск. Хотел купить подарок Нике. Малышка любит ездить, ей нужна своя машина, и я хотел порадовать мою птичку.

Теперь неизвестно, заплатит ли мне Михаил Иванович. В командировке я пахал, как зверь, спасая сибирский бизнес шефа, перелопатил тонну документов, нашёл хитрую лазейку. Но если гендир решит, что я его подставил, испортив отношения с Бородухиным, то гонорара мне не видать. Останусь ни с чем.

Следующая мысль заставляет покрыться липким потом. А если шеф, чтобы угодить инвестору, прислушается к пожеланию Бородухина и уволит меня с волчьим билетом?

Нет, только не это.

Пострадает моя деловая репутация, а репутация важнее тысячи гонораров. Шеф выкинет меня на улицу и внесёт в чёрный список. Это настоящая катастрофа. Значит, придётся искать работу в другом городе, и даже тогда не факт, что я найду что-то стоящее. У Вероники здесь учёба, подружки. Согласится ли она всё бросить и уехать со мной?

Чёрт. Как всё закрутилось. Зря не отметелил Бородухина по полной программе — пропадать, так с музыкой. Надо было ему не только рожу расквасить, но ещё и печень отбить. Жаль, у меня нет доступа к документации по «Ривьере», посмотрел бы, сколько процентов приходится на долю этого хлыща.