Похороны чародея - Хантер Ким. Страница 51

— Не тревожься, — шепнула она. — Такова традиция. Мой муж этого ожидает.

Солдат моментально сел на кровати, недоумевая, почему волшебные ножны не предупредили его об атаке. Боком он ощущал мягкие груди Петры. Ему с трудом удавалось сохранять хладнокровие. В чреслах уже началось зловещее движение. Нужно действовать быстро и решительно.

— Я не свободен. Пожалуйста, если это обязательно, лучше навести моего друга. Не сомневаюсь, он охотно составит тебе компанию, а у меня — жена.

— Ты не один, у кого жена. Кроме того, я предпочитаю тебя. Ты хочешь обидеть хозяйку дома?

— Нет же, нет, — промычал Солдат. — Ты красавица. Просто моя жена… видишь ли, она не такая понятливая, как женщины твоего склада. Я не умею хранить подобные вещи в секрете. Мы с ней верим в супружескую верность, в особенности она, я не могу ее расстроить.

— Она сдерет с тебя кожу?

— Разберет до косточек.

— Ревнивица. Понимаю.

Петра удалилась.

Выходя из комнаты Солдата, она спросила.

— Как в твоей стране помогают отвергнутым в любви?

— Яблоками.

Петра нахмурилась, и до Солдата дошло, что в голове ее возникла неправильная картина.

— Это поговорка такая. Мы готовим из яблочного сока пьянящий напиток и поим их допьяна.

— А-а. — Она поняла.

Вскоре после ухода Петры в кровать Солдата проскользнуло еще одно нагое тело. Солдат зарычал:

— Ну, кто там опять?

— Я, — послышался удивленный голос Юна. — А кто был в прошлый раз?

Солдат снова подскочил в кровати.

— Что ты делаешь в моей постели? Юн нежно погладил Солдата по щеке.

— Разве сам не догадываешься? — спросил он с улыбкой.

— Прошу, уходи сейчас же.

— Ты меня обижаешь.

— Прости.

— В некоторых местах за подобное оскорбление могут убить.

— Прости, я женат.

— Я тоже.

— Но… я не люблю мужчин… в таком смысле.

Юн прищелкнул языком и расстроенно покачал головой.

— Да, я слышал, что бывают такие в цивилизованном мире. Странно. Ладно, тогда схожу проведаю твоего друга. Он, правда, не такой милашка, зато, может, не так разборчив.

— Нет, нет! — закричал перепуганный Солдат. На самом деле, несмотря на заверения Петры, он сомневался, что супруги знают о похождениях друг друга. — Почему бы тебе не побыть чуть-чуть со мной…

— Вот так-то лучше.

— Давай просто поговорим.

— Поговорим? Мы разговаривали за чаем и обсудили все, что только можно. О чем еще говорить?

— Ну, мы не говорили о философии.

— Скучно. Философия — это для болтунов.

— Значит, не останешься? — Солдат сделал все, что было в его силах, дабы предотвратить возможную сцену. — А может, хочешь поспорить о копье ангела Исфуриеля, одно прикосновение которого изобличает обманщика? Думаю, как раз такое припрятано у жены в шкафчике, и когда я сплю, она меня им проверяет.

Юн зевнул.

— Спокойной ночи.

Хозяин удалился.

Солдат некоторое время прислушивался. Ни шума, ни звуков потасовки не последовало. Наконец под храп и фырканье верблюдов по ту сторону завесы шатра он снова погрузился в сон.

ИксонноскИ оставил мать и отправился в пустыню один. Остерегаясь ястребов и коршунов — здесь любая птица могла оказаться посланником ОммуллуммО, — мальчик-чародей поднялся на гору и семь часов просидел на уступе. В это время он созерцал необъятные просторы, что раскинулись в его воображении, путешествовал в своей фантазии, набирал силу из самого себя. ИксонноскИ пожинал знания, заложенные в него предками — чародеями разных времен и разных миров. Он вошел в мир животных и позаимствовал хитрость и ловкость зверей, взял изворотливость мужчин, интуицию женщин, зрение птиц, многие свойства изобилующих талантами змеи и ящериц, чьи уши находятся так близко к земле.

Он искал секреты камней, пытался постичь ощущения дерева, невесомость огня, силу воды, загадочный нрав воздуха.

ИксонноскИ стал ближе к природе горы, на которой сидел, и пытался понять душу земли.

Через семь часов он спустился с облаков.

Оказавшись на уровне моря, ИксонноскИ подошел к валуну и бесстрашно погрузил кулак в центр огромной глыбы гранита. Мальчик подержал руку в камне некоторое время и вытащил ее, точно меч из тыквы. Камень поддался так легко, как будто это был не гранит, а мягкая глина.

Теперь ИксонноскИ мог повелевать камнями. Завтра он заберется на огромный дуб и поучится понимать мысли дерева через шелест листвы, мощь огромного ствола, сеть корней.

И если мальчику повезет и ему хватит времени, он успеет познать все окружающие вещи до того, как состоится решающее противостояние между ним и отцом — врагом, чародеем-отступником, разрушающим Добро.

Когда Солдат проснулся, он увидел, что край шатра приподнят и внутрь вошло какое-то сказочное существо. Оно подкралось к горшку с молоком, который стоял в самом центре шатра, и сделало глоток.

— Привет, — обратился Солдат к сидевшей на корточках фигуре.

Домовой — а это был именно он — вздрогнул, внимательно посмотрел на Солдата, и его перепачканный молоком рот растянулся в широкой улыбке. На усах висели белые клочья пены.

— Ты, случайно, не был на похоронах чародея?

— Был. Я видел, как ты стащил лунное яблоко.

— Ах да, — ответил домовой. — Ты же знаешь, какие мы, сказочный народец, обязательно что-нибудь стащим.

— Молоко теперь свернется?

Домовой посмотрел в сосуд, который держал в руках, зная, что молоко действительно свернется именно потому, что из него попило такое существо, как он.

— Да, уже сворачивается.

— Тогда почему бы тебе его попросту не допить?

Домовой снова поднял на Солдата глаза и улыбнулся:

— А ведь верно.

Он выпил все до последней капли и поставил горшок на место.

— Спокойной ночи.

— Бывай.

Домовой удалился.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Последний из клана Драммондов был посвящен в рыцари за доблестную службу и храбрость, проявленную в войне против иностранного завоевателя. Рыцарю были дарованы права на земли вдоль всей границы государства, и он командовал внушительного размера армией. Теперь, когда он стал влиятельным человеком и мог шепнуть нужное словцо самому королю, на его сторону встали и другие рыцари, послабее. Некоторые делали это по расчету, другие — потому что у них просто не было выбора. Но главное, что привлекало знать в ряды сторонников Драммонда, — его вражда с рыцарем Валехором. Очень многим не терпелось свести счеты с этим могущественным человеком, в подчинении которого тоже находилось немало рыцарей.

Король не вмешивался в подобные передряги. Когда один рыцарь убивал другого, он закрывал на это глаза, если только убийца не допустил вопиющего нарушения законов рыцарства и бой был честным. Люди всегда будут ненавидеть друг друга — так уж устроено. И всегда найдется тот, кто пойдет на убийство из зависти, ревности или из мести. Девиз короля применялся по всей стране: Люби всем сердцем. Ненавидь всей душой. Служи богу. Не бойся человека.

Теперь семьи и кланы знали, что Драммонд вернулся и сердце его переполняет злоба. Он будет мстить. Валехор истребил всю его семью во время страшного побоища на Черной пустоши, что граничит со Скалами Сумасшедших. Кровь Драммондов пролилась и напоила торфяники. Это стало расплатой за убиенную невесту, которая сама была из Драммондов и бежала из клана, дабы обвенчаться с ненавистным врагом. Ее зарубили прямо в белом подвенечном платье и оставили лежать в заснеженном лесу. Девушка сжимала бледными пальцами свадебный венок, будто хватаясь за последнее кольцо надежды, и глядела на мир широко раскрытыми удивленными глазами. Наконец переполняющая их любовь угасла.

Оставшийся в живых Драммонд был ее кузеном. Именно он завел девушку в лес, пообещав устроить ей встречу с возлюбленным, чтобы они могли тайно обвенчаться. Возлюбленного звали рыцарь Валехор. Однако вместо этого Драммонд привел сестрицу к братьям, которые поджидали с мечами наготове. Они и зарубили свою единственную сестру как предателя. Те самые братья, что таскали друг друга за волосы в детстве, разозлившись на сестренку, теперь держали в руках смертельное оружие, и непоправимое свершилось.