Наследство черной вдовы (СИ) - Соколова Надежда. Страница 12

— Баронесса Гарийская, — так же мягко, как и в первый раз, улыбнулась Кладира, мгновенно беря управление разговором на себя, — мы благодарим вас за ваше сочувствие нашему семейному горю. Вы представите нам своего спутника?

Баронесса чуть поморщилась и сразу же расплылась в угодливой улыбке:

— Мой старший сын Гордон, ронары. Умный мальчик, старательный, добрый.

«Как скотину расхваливает», — подумала я, без стеснения разглядывая «мальчика».

Глава 16

Высокий, худой, с желтоватым лицом и тщательно прилизанными волосами, Гордон смотрел на мир обреченно, словно уже произнес слова брачной клятвы и отсчитывал про себя оставшиеся часы. Он, похоже, привык повиноваться матери и теперь не делал ни малейшей попытки изменить ситуацию. Жениться, так жениться. Какая разница. «Что воля, что неволя — все равно»[1], - вспомнила я слова из старого детского фильма. Что ж там, в семье, за ситуация такая плачевная, если баронесса не боится своего ребенка на верную гибель отправлять?

— Рады знакомству, ронар, — пока я размышляла, Кладира продолжала общаться с семейством Гарийских, — надеемся увидеть вас у себя завтра вечером.

Судя по всему, на этой фразе общение заканчивалось, потому что баронесса, тщетно скрывая недовольство, вместе со своим сыном отправилась куда-то вглубь зала.

— Завтра? — негромко уточнил Шарон. — Не рано ли?

— Первый визит еще ничего не значит, — ответила чуть задумчиво Кладира. — Селенира, ты не передумала насчет танцев?

— Нет, — качнула я головой. О танцах мы договорились еще вчера: не зная элементарных движений, я должна была твердить всем, что из-за траура отказываюсь выходить на танцпол, — не сегодня точно.

Мажордом объявил появление в зале императора с детьми, и мы прервали общение. Стояла наша троица не осбо близко к трону, потому и видно было далеко не все.

Среднего роста, чуть полноватый, император Шоварис оказался мужчиной симпатичным и харизматичным. Правильные тонкие черты лица, модная прическа, придерживаемая золотой тиарой, идеально сидящий наряд, умение держать себя на публике — все это, несомненно, привлекало к нему внимание.

Сын, наследник престола, Родий, на пару голов был выше императора, видимо, пошел в мать, дочь же, Латия, напротив, унаследовала гены отца и выглядела миниатюрной и хрупкой, хотя, по слухам, обладала жестким и решительным характером. Все трое, обряженные в одежду красных оттенков, уселись в кресла на возвышении и приготовились встречать послов, принесших Латии дары от своих государств.

Следующие два-три часа я наблюдала все разнообразие местных рас. Красивые утонченные эльфы, могучие ширококостные тролли, низкие юркие гномы, аристократичные уверенные в себе драконы… Кого там только ни было. Одна раса сменяла другую, дары, принимаемые подручным мажордома, увеличивались. В глазах рябило от одежды разных цветов и оттенков, в голове давно была «каша» от имен, рас и географических названий. Я больше не вслушивалась в произносимые речи — переизбыток информации заставлял отстраняться от всего сказанного.

Пришла в себя я от звуков музыки. Прием закончился. Неизвестная мелодия вывела танцоров на паркет. А к нашей троице направлялся, похоже, очередной претендент на герцогское состояние.

— Вы позволите пригласить вас на танец, ронара? — приторно улыбнулся знакомы мне тип.

Нарон, брат Карины. Его сестру я не видела, но она могла затеряться в зале среди других аристократов. Честно признаться, я надеялась больше никогда не видеть никого из них. Но, видимо, алчность наших бывших спутников оказалась сильнее моего желания.

— Моя сестра придерживается траура, ронар, — вступила в разговор Кладира, — и сегодня не танцует.

— Что ж, очень жаль, — все так же приторно улыбнулся обряженный в одежду зеленых тонов Нарон, — о вас ходит слава, как о прекрасной танцовщице.

Я представила себе, как самозабвенно оттаптываю на паркете ноги своему кавалеру, и решила все свое пребывание в столице обязательно «придерживаться траура».

— Думаю, у вас будет время пообщаться, — все тем же светским тоном заявила сестра Селениры, — надеемся увидеть вас у себя завтра вечером.

«Сводница», — с мукой подумала я, заметив торжество в глазах Нарона.

— Обязательно появлюсь, благодарю вас, ронара, — довольный приглашением, потенциальный жених наконец-то откланялся.

— Селенира, — заметил, не поворачиваясь ко мне, Шарон, — не надо так явно демонстрировать свои чувства.

Кладира фыркнула. Я, вместо того чтобы смутиться, уныло уточнила:

— И сколько их еще будет? Этих любителей золота?

Ответом мне послужил угрюмый качок в армейской форме, с другого конца зала целенаправленно направлявшийся в нашу сторону.

— Обедневший барон, мелкий собственник, с трудом получивший титул аристократа, теперь вот — разорившийся отставной военный, — любезно просветила меня Кладира.

Я раздраженно закатила глаза к потолку, не стесняясь местной знати, а заодно и нужную информацию запомнила. Получалось, что Нарон и есть «, мелкий собственник, с трудом получивший титул аристократа». Странно. По нему не скажешь, что он совсем недавно «выбился в люди». Очень уж уверенно он себя ведет, так, как будто за плечами не один десяток благородных предков.

— Ронар, ронары, — подошедший военный был высок, нет, конечно, не великан, но выше Шарона чуть ли не на голову. А уж мы с Кладирой и вовсе доставали ему до груди, — рад приветствовать вас…

Мужчина говорил, а я наблюдала за его мимикой. Он и не пытался скрывать своего отношения к ситуации: презрение ко мне, недовольство необходимым шагом, раздражение, вызванное чем-то еще. В общем, радости в его голосе и позе не было.

— Рады видеть вас, барон, — Кладира, похоже, знала всех и вся при дворе. Ценный источник информации. Именно от нее я позже узнала, что военного звали Донтар. Имя, тяжелое, как и характер у его владельца. — Надеемся, вы почтите нас своим визитом завтра вечером.

«А я надеюсь, что никто другой больше не появится на горизонте», — грустно отметила я про себя. Деньги деньгами, но должно же быть у местных хоть какое-то чувство самосохранения.

На этот раз, видимо, ради разнообразия, боги услышали мои молитвы. И остаток вечера наша троица провела в одиночестве у окна. Кладира пару раз выходила на паркет с тем или иным кавалером. Двигалась она плавно, в такт музыке, держала себя уверенно. Настоящая светская леди. Мы же с Шароном стояли, практически не разговаривая, до конца вечера.

— Трое женихов, — откинувшись на спинку сиденья в карете, заметила я, когда мы возвращались. — Трое. Они совсем не боятся проклятия?

— Почему же, — заметила Кладира, обмахиваясь веером, — боятся, конечно, но… У каждого свои причины.

— А еще есть Лоран.

— Он — артар. Тебе не следует брать его во внимание.

— Он сходит с ума от страсти и любви к Селенире. С Нароном он уже подрался. Кто мешает ему завтра устроить что-нибудь дерзкое и глупое?

— Значит, поговори с ним. Желательно, конечно, с ними обоими, чтобы и Шарон был в курсе ситуации. И не морщись. Ничего они оба тебе не сделают.

Я подавила вздох, признавая правоту Кладиры. Да, и с тем, и с другим необходимо поговорить, все им рассказать. Особенно Лорану. Но я не представляла себе, как начать разговор…

[1] Фильм «Марья-искусница».

Глава 17

Дом встретил нас с Шароном тишиной. Кладира отправилась к себе — она владела подобным особняком через квартал от особняка Селениры.

— Как будто вымерли все, — пробормотала я и попросила. — Шарон, завтра утром нам надо будет поговорить. Троим. Тебе, мне и Лорану.

— Что ты опять задумала? — нахмурился мой спутник. — Селенира…

— Клянусь — ничего ужасного. Просто разговор. Пожалуйста.

На меня посмотрели с подозрением, но спорить не стали.

Вызвав Алику, я сняла надоевшее платье, вымылась в большом сане, заменявшем здесь ванну, выпила молоко с пресными хлебцами и легла спасть. Заснула мгновенно, выжатая и эмоционально, и физически.