Рассвет рыцаря - Хантер Ким. Страница 36

— Ты бросаешь мне вызов? Дуэль?

— Ты правильно понял.

— Выбрось из головы эти мысли. И по какому праву ты нацепил офицерский мундир? Выдавать себя за лейтенанта, даже убогой карфаганской армии — тяжкое преступление.

— Я заслужил этот чин.

— Из рабов в лейтенанты? Не могу поверить.

Один из офицеров вырвал из рук Солдата мешок из-под муки.

— Давайте-ка посмотрим, что тут у него… Ха! Собачья голова? Что это такое, раб? Твой ужин?

Его друзья, рассмеявшись, со всех сторон обступили Солдата.

— Подождите, — вдруг воскликнул один из них, — это голова не простой собаки! Это голова воина-зверя. Раб, как тебе удалось ее раздобыть? Ты напал на спящего?

— Я победил его в поединке.

— Хорофо придумал, — прошепелявил кавалерийский лейтенант. — Привнайся, ты наткнулфя на воина-пфа, объевшегофя поганками, и отфек ему голову — перерубил шею, пока он фпал и не мог ващифятьфя, так?

— Если бы ты был чуть поумнее, картавый дурак, — презрительно бросил Солдат, — ты бы заметил, что рана на шее чистая.

С лица кавалерийского офицера улыбку словно волной смыло.

— Дурак? Я тебе покажу дурака!

Выхватив саблю, он ударил плашмя лезвием Солдата по лицу. У того на щеке выступила тонкая полоска крови.

— Ты об этом пожалеешь… — спокойным голосом произнес он.

Но остальные офицеры схватили его за руки. Кафф, отойдя в сторону, молча следил за происходящим.

— По-моему, мы должны преподать рабу хороший урок, — сказал один из офицеров. — Как насчет того, чтобы его распять? Можно прибить его вон к тому дереву.

— Только не здесь, — поспешно вмешался Кафф. — Эта улица видна из дворца. Отведем его в глухое место.

Одобрительно загудев, офицеры потащили Солдата в переулок. Кафф благоразумно отстал, не желая пачкать руки.

Быстротечное судилище состоялось в полуразрушенном сарае. Офицеры не смогли найти подходящего места, чтобы распять Солдата. Но на улице стояла телега, груженная гнилыми овощами. Солдата привязали к колесу, разорвали на нем одежду, и кавалерийский офицер дал ему тридцать пять ударов хлыстом. Из глубоких ран потекла кровь. Солдат долго крепился и молчал, однако в конце концов с его уст сорвался стон, безмерно порадовавший мучителей. Потом они ушли, оставив Солдата привязанным к колесу, с головой Вау на шее.

Случайные прохожие спешили пройти мимо. Никто даже не смотрел на Солдата, не говоря о том, чтобы пытаться его освободить. Всем было страшно. Те, кто совершил это чудовищное злодеяние, судя по всему, ничего не боялись. Лучше ни во что не вмешиваться, оставаться в стороне, заниматься своими делами.

Целый час или даже больше Солдат висел, привязанный к колесу. Даже хозяин телеги, вернувшись и увидев такое чудовищное зрелище, поспешно скрылся. Лучше не показываться и прийти за своей телегой тогда, когда с нее будет снято это жуткое украшение. Жители окрестных домов позакрывали ставни и теперь глядели на улицу через щелочки.

В конце концов Солдата отыскал ворон.

— Ну и угораздило же тебя!

Солдат свисал с колеса, привязанный к нему за локти. Кровь, стекающая из глубоких ран, образовывала струйки на камнях мостовой. Губы его были покрыты розовой пеной. Пытаясь сдержать крики, он прокусил насквозь язык. Промокшая от пота одежда прилипла к телу.

— Ладно, не каркай, — выдавил Солдат, готовый вот-вот потерять сознание. — Если не сможешь сам развязать эти узлы, слетай, разыщи карфаганскую женщину-воина по имени Велион — позови ее ко мне.

— По-моему, я не услышал волшебное слово, — заметил ворон.

— Черт побери, птица, сейчас не время для любезностей!

— Разве так трудно сказать «пожалуйста»? Ладно, думаю, я справлюсь с этими узлами. Раз я открываю железные замки, полоски кожи не составят для меня труда.

Птица принялась за работу и в считанные минуты освободила Солдата от пут. Пошатываясь, он отошел от телеги и снял с шеи мешок с головой. Неподалеку журчал фонтанчик с питьевой водой. Солдат сполоснулся, окатил холодной водой плечи и спину, смывая кровь. Вскоре ему стало лучше. Он надел тунику и надолго прильнул к фонтанчику. Наконец Солдат смог идти, не шатаясь и не падая.

— Спасибо, ворон.

— Всегда пожалуйста, — ответила птица, прыгая возле фонтанчика в брызгах воды. — Насколько я понял, тебя навестили друзья?

— Друг моей жены.

— Она водится с дурными людьми.

— Это уж точно.

Солдат снова направился к Дворцу Диких Цветов. Дойдя до сада, разбитого вокруг дворца, он присел отдохнуть на скамье рядом с клумбой, усаженной ромашками, наслаждаясь ароматом цветов и набираясь сил. К нему подошел стражник и попросил представиться. Назвав себя, Солдат сказал, что его личность может удостоверить слуга по имени Офао. Стражник ушел, а Солдат почувствовал, что за ним наблюдают из окон дворца. Вскоре стражник вернулся и предложил Солдату следовать за ним.

— Я хочу видеть принцессу, — сказал Солдат. — Я ее муж.

Ничего не ответив, стражник провел его во внутренний дворик дворца и удалился.

Солдат огляделся. Во внутреннем дворике было очень мило. В центре под охраной четырех мраморных львов струился фонтан, стекающий в небольшой бассейн. Колонны и стены, окружающие дворик, были исчерчены письменами на незнакомом Солдату языке. Каменная кладка серыми, розовыми и бледно-голубыми цветами навевала в памяти восход солнца зимой. За высокими стрельчатыми окнами в дальнем конце дворика виднелись величественные кипарисы и остриженные в виде капелек кусты самшита. Тишину нарушали лишь журчание воды и воркование голубей.

— Ты выглядишь очень измученным.

Голос донесся словно из сна. Обернувшись, Солдат увидел принцессу Лайану, стоявшую в арке. На ней был капюшон, скрывавший половину лица, но вторая половина, нетронутая, светилась в лучах солнца. Сердце Солдата остановилось на мгновение, однако ему удалось скрыть свои чувства под маской непринужденности. Лайана вышла за него замуж исключительно из сострадания, и он не хотел выдавать то, что было у него на душе.

— Я принес тебе подарок, — как можно небрежнее произнес Солдат. — Он здесь, в, мешке.

— Что-то твой подарок слишком кровавый.

Солдат кивнул.

— Это голова Вау, воина-пса, лишившего тебя красоты. Я убил его в поединке. Кое-кто считает, что я сражался чересчур жестоко, но учитывая, какое преступление совершил Вау, по-моему, мои действия были вполне оправданны. Не хочешь взглянуть на его лицо в последний раз, перед тем как я сожгу голову?

Вздрогнув, принцесса Лайана отвернулась.

— Я не желаю его видеть. Я не просила тебя мстить за себя. Меня это нисколько не интересует.

Солдата окатила волна разочарования. Он зашвырнул голову в дальний угол дворика.

— Я совершенно забыла про тот день, а ты мне о нем напомнил.

— Как ты могла забыть? — раздраженно воскликнул Солдат. — Ты же время от времени смотришься в зеркало.

— То, что я вижу в зеркале, принадлежит настоящему, а не прошлому.

Судя по всему, принцесса Лайана была совсем не рада тому, что он сделал. Она бы нисколько не расстроилась, если бы он оставил Вау в живых. Ощутив прилив горечи, Солдат тотчас же прогнал это чувство. Сейчас не время выказывать недовольство. В обществе Лайаны ему необходимо сдерживать свои буйные чувства.

— Я пришел, — с вызовом произнес Солдат, — чтобы потребовать то, что принадлежит мне по праву, как твоему супругу.

Надменно вскинув голову, принцесса посмотрела ему в лицо.

— Вот как? У тебя будет ровно столько прав, сколько я соблаговолю тебе отпустить.

— Я твой муж, — тихо промолвил Солдат. — А ты моя жена.

Помолчав, Лайана спросила:

— Ты меня хочешь? Такую уродливую, какая я есть?

Солдат вздохнул, выдавая свое вожделение.

— Я нахожу тебя… неотразимой.

— Ты воин, вернувшийся из боевого похода. Ты сражался и убивал. В твоей крови кипит страсть. Вот почему на воине солдаты насилуют женщин побежденной стороны. Ты хочешь не меня, а просто любую женщину.