Мой желанный враг (СИ) - Сокол Елена. Страница 22
Охранники засуетились, пропуская меня вперёд. Я сделал шаг и тяжело выдохнул.
- Виктор Андреевич, - пробубнил Артём, - может, не надо?
- Пошли все вон! – Покраснел от ярости Вик, ударив ладонью по столу.
Таким я его ещё не видел.
- Пойдём отсюда, - процедил охранник, обращаясь к своему товарищу.
Все трое посторонних поспешили покинуть помещение.
Воскресенский повернулся к Полине.
- Подожди меня в приёмной, хорошо? – Сказал он выдержанно и почти спокойно.
- Вик, пожалуйста… - Её тонкая ручка обхватила его запястье.
- Всё будет хорошо, мы просто поговорим. – Пообещал он.
- Хорошо. – Согласилась она.
Встала, осторожно обогнула меня по дуге и юркнула в дверь за моей спиной. Я успел лишь заметить, как её голые пяточки промелькнули справа.
- Ничего не хочешь мне сказать? – Холод, с которым были сказаны эти слова, заставил меня содрогнуться.
Мне ужасно хотелось прикоснуться сейчас к своей щеке. Интересно, как глубоко взрезали мою кожу её острые ноготки? Останется ли там шрам, который будет напоминать мне об этой гадине? Или всё, что останется мне это воспоминание о её сладком запахе и мягких губах – первых, которые я по-настоящему целовал в своей жизни?
- Судя по твоему лицу, - усмехнулся я, - всё, что было нужно, тебе уже сказали.
Мой мозг был словно парализован, ладони покрылись ледяной влагой. Меня разъедало похотью, мне срочно нужна была боль, которая принесла бы хоть какое-то облегчение. И нужна была срочно.
- Может, есть что добавить? – Порывисто вздохнул Воскресенский.
Я старался сохранять спокойствие, но от мысли, что ничто уже не будет, как раньше, меня выворачивало наизнанку.
А еще больше меня бесил тот факт, что этот тюфяк станет первым у той, которую мне почему-то не хотелось отпускать. У той, которая была кипящим адским котлом, в который мне не терпелось погрузиться. Тем нестерпимым кайфом, от которого у меня никак не получалось отказаться. Даже ради друга.
- Может, есть какая-то причина, по которой я должен тебя выслушать?
Его лицо исказилось презрением.
Да, я заслужил это презрение. Я каждой клеточкой своего тела желал то, что принадлежало ему.
- А разве эта хитрая сука не рассказала тебе всё в подробностях? – Самодовольно ухмыльнулся я и расправил плечи.
- Ты сам напросился. – Коротко бросил Воскресенский.
Я знал, что сейчас произойдёт.
Инстинкт подсказывал мне увернуться, но я с мазохистским удовольствием подставил лицо под его удар. Кулак Вика взлетел передо мной, и боль тотчас ослепительно пронзила голову.
Я отлетел назад.
Этот удар превзошёл все мои ожидания: мне с трудом удалось сохранить равновесие.
- Ух, ты. – Я поднёс пальцы ко рту. – Да ты боец, Воскресенский. – Прикоснулся к губе, скованной жаром, и удивленно посмотрел на руку. На подушечках моих пальцев алела кровь. – Ого! – Я рассмеялся, сотрясаясь всем телом, как гребаный псих. Мне нравилось видеть, что это вызывает в Вике ещё большее презрение и ярость. – Меня? И по лицу? – У меня теперь никак не получалось остановиться. Я хохотал, сгибаясь пополам. – Вот это ты изменился, Воскресенский!
- Лучше заткнись. – Прорычал Вик.
Но меня было не остановить. Я хотел добавки. Желал новой порции острой боли.
- Дружище. – Снисходительно улыбнулся я, пытаясь сдержать рвущийся на волю смех. Я облизнул губу, но ничего не почувствовал. Только металлический привкус крови во рту. – Так эта дешёвая деревенская шлюшка хорошо тебя обработала, да? – Мои веки вздрогнули, и я через силу заставил себя удержать на нём взгляд. – Бегаешь за ней, как верный пёс!
На мгновение картинка застыла, а потом всё полетело в тартарары. Воскресенский метнулся ко мне и сбил с ног. Меня отбросило назад и ослепило болью. Кажется, я упал на стол, послышался жуткий треск. Я смеялся, гадая, что трещит – древесина или мои кости? Но времени на размышления Вик мне не оставил - обрушил новый удар, который свалил меня на пол.
Затылок заволокло тупой болью, в ушах зашумело.
Раз, два, три – я сбился со счёта. Держа левой рукой меня за рубашку и прижимая коленом к полу, Воскресенский щедро осыпал меня ударами правой. Все звуки сливались в пронзительное жужжание, а за веками мелькали свет и тьма. Я не пытался закрываться, не издавал ни звука, просто наслаждался происходящим, а Вик никак не мог остановиться.
Он бил меня, пока его кулак не потерял силу. Я слышал, как он тяжело дышал, когда кто-то перехватил его руку.
- Сейчас до смерти забьёт, держи.
Его сняли с меня и оттащили. Жаль – Воскресенский не видел моей последней усмешки. Я попытался открыть глаза, но ничего не увидел. Очертания комнаты закружились, а потом стало очень горячо, и глаз заволокло чем-то липким. Руки меня не слушались, не получалось даже пошевелится.
- Вызывай скорую, - раздался голос охранника, - он без сознания.
Я поморщился от солёного вкуса крови на языке.
«Идите все к черту! Я в сознании! Мне охерительно хорошо, ублюдки! Вы, мерзкие подонки, трусы, давай! Налетай! Кто следующий? Идите сюда, я всех вас уничтожу!» И в горле от смеха забулькали горькие остатки слюны. «Пошли вы все к чёрту…»
***
Я ворвалась в зал вслед за охранниками. Руки Вика были все в крови, костяшки пальцев разбиты. Из моей груди вырвался испуганный вопль, но тут же превратился в слабый хрип – я увидела распластанного на полу Загорского. Его лицо было похоже на кровавое месиво: губа разбита, под скулой справа наливался багровый синяк, из рассеченной брови на глаза стекала густая кровь.
Сердце больно дёрнулось в груди, и голова закружилась. Я почувствовала, что меня сейчас вырвет. Меня слегка пошатнуло, но Вик вовремя подхватил меня под локоть:
- Идём.
- Он жив? – Проговорила я.
Впервые я испытала почти животный страх, который парализовал всё тело. Мне было жаль чудовище, даже несмотря на то, что он хотел со мной сделать.
- Жив. – Буркнул Вик, увлекая меня за собой.
Я поплелась за ним, оглядываясь через плечо на лежащего на полу Загорского и суетящихся вокруг него охранников. Мне было страшно от того, что именно я стала причиной такого безжалостного, слепого, всепоглощающего гнева, который заставил Вика так исступленно бить лучшего друга.
- Всё позади, - прошептал Воскресенский, притягивая меня к себе.
Мы ушли, сели в машину, и Артём повёз нас домой.
Всю дорогу Вик обнимал меня, а я смотрела на костяшки его пальцев, перепачканные кровью, и меня трясло всё сильнее. Дрожь поднималась с коленей и охватывала уже всё тело.
Вик упёрся подбородком в мой затылок, обнял и медленно вдыхал запах моих волос, а я смотрела в окно и думала только о том, что чудовище никогда мне этого не простит. Меня мутило от собственной беспомощности и бессилия.
- Ступай, прими душ. – Сказал Вик, внося меня в дом.
- Нужно сначала обработать твои раны, - попыталась спорить я.
Он поставил меня на пол и с печальным видом поцеловал.
- Чёрт с ними, с ранами. Мне нужно выпить.
Вик отправился на кухню, достал из шкафа бутылку коньяка и пузатый бокал, а я отправилась наверх, чтобы смыть с себя следы рук Загорского. Стоя под душем, я не могла проронить и слезинки. Чувствовала себя, будто сдутый шарик, из которого выпустили весь воздух. Намыливала тело гелем для душа, смывала и намыливала снова. А перед глазами стояли шрамы на лице чудовища, его злые глаза и сильные руки со сжатыми в кулаки пальцами.
- Давай, обработаю. – Сказала я, спустившись вниз после ванной. – Не могу смотреть на эти корки на твоей коже.
Воскресенский сидел, сгорбившись и вытянув ноги. Он задумчиво скользил взглядом по собственным ладоням.
Я достала из аптечки всё необходимое, смочила ватный диск в растворе, подошла к Вику, взяла его руку и осторожно коснулась её ваткой.
- Жжёт? – Подула на область вокруг ранки.
- Не знаю. – Улыбнулся он.
Я подула ещё.
- Что теперь будет, Вик? – Спросила его.