Мой желанный враг (СИ) - Сокол Елена. Страница 34

- Поль! Поля! Полинка! – Донёсся до меня голос Вика из комнаты.

Я лихорадочно закрутила барашек крана, вышла и закуталась в полотенце.

Как сказать ему? Сразу? Или подготовить? Может, спросить для начала, чем он занимался там, у себя в кабинете? Хотя, если это правда, то чем я лучше, чем он? Могу ли я предъявлять теперь ему какие-то претензии?

- Полька!

Я едва успела накинуть халат и затянуть пояс, как Вик ворвался в ванную и подхватил меня на руки.

- Поль! – Воскресенский стиснул меня в своих объятиях.

И я невольно потянула носом запах с его шеи. Ничего. Только его парфюм.

- Родная, ты бы предупредила, что придёшь, у меня ведь сегодня совещание было! – Он запечатлел на моих губах нетерпеливый поцелуй.

- Вик…

– Идём, у меня для тебя сюрприз.

- Сюрприз?

- Да, я ведь обещал тебе романтический вечер. – Мы спустились, и Вик притянул меня к себе. – Нужно закрыть глаза.

Он положил мне свои ладони на веки.

Мы осторожно двинулись вперёд. Мне не хотелось никаких сюрпризов, мне хотелось просто поговорить. Моя решимость таяла с каждым его поцелуем.

Скрипнула дверь.

- Та-дам! – Вик убрал руки.

- Что это? – Хрипло спросила я.

Мы стояли во дворе, и приходилось  часто моргать от света.

- Это твоя новая машина.

Мой взгляд скользнул по новенькой чёрной иномарке, стоящей на подъездной дорожке. Её крышу украшал массивный красный бант.

- Но у меня даже прав нет.

- Получишь. А пока наймём водителя! Как тебе?

- Я даже не знаю… - Растерялась я, переводя взгляд с машины на Вика. – Она прекрасна, но…

- Никаких «но»! – Воскресенский привлёк меня к себе и страстно поцеловал. Его ладонь сжала мою ягодицу. – Поедем сейчас на ней в ресторан и отпразднуем! – Он посмотрел на меня и рассмеялся.

- Что? – С тяжким сердцем пробормотала я.

Муж протянул руку, вынул из моих волос травинку, покрутил её перед глазами и отшвырнул в сторону:

- Похоже, ты совсем не вылезаешь из сада. Отдыхай хоть иногда, ладно? Мне нужна весёлая, довольная и красивая жена. – Он поцеловал меня в нос. – Время, которое ты тратишь на свои раскопки в саду, лучше потратить на салон красоты и спа.

- Угу. – Сделав над собой усилие, улыбнулась я.

Уткнулась ему в грудь и больно стиснула челюсти, чтобы не дать волю слезам.

24

Я сижу перед зеркалом до темноты. Мне трудно свыкнуться с лицом, которое смотрит на меня из отражения. Делаю усилие, улыбаюсь, и уголки губ в зеркале медленно тянутся вверх. Хмурюсь, и лоб незнакомки покрывается продольными складками. Всё прежнее, но совсем другое. Всё чужое, не моё.

Когда после очередной операции снимали бинты, доктор пообещал, что скоро отёчность спадёт, мимика придёт в норму, шрамов не будет видно, лицо изменится, и я привыкну. Он был прав во всём, кроме последнего пункта: я не могу привыкнуть. Ни к новому облику, ни к боли, ни к тому, что у меня отобрали сына.

Каждый день, сворачиваясь на прохладных простынях в тишине комнаты, я до хруста стискиваю челюсти, чтобы не завыть. Снова и снова прокручиваю в памяти минуты своего убийства. Глухие звуки выстрелов, рассыпавшиеся лепестки роз, плач ребёнка и руки Марка, которые отнимают у меня самое ценное.

От этих воспоминаний вся моя боль превращается в силу. Я больше не плыву по течению, смиренно принимая волю судьбы, я намерена сама вершить её.

Я отниму у него жизнь.

Так же жестоко, как он отнял её у нас. Я даю себе обещание это сделать.

«- Я убью! Убью его, слышишь?! - надрывается во мне жестокий голос Загорского. – И тебя убью!»

И в мёртвой тишине я тихим шёпотом произношу:

- Я убью. Убью тебя, Марк.

***

- Ты опять кричала. – Говорит Александр Фёдорович, входя и присаживаясь на край моей кровати.

Я выбираюсь из сна, точно из кокона. Отталкиваю от себя влажное одеяло, приподнимаюсь, сажусь и провожу дрожащими ладонями по чужому лицу: оно отзывается болью. Чешется, зудит, стонет, как на перемену погоды.

Я убираю руки и долго смотрю на дядю Сашу. Одежда, в которой я спала, противно липнет к телу - она промокла насквозь от моих кошмаров.

- Со мной всё в порядке. – Надтреснуто говорю я.

- Я принёс тебе кофе. – Печально улыбается мужчина.

Он всё ещё держит себя в форме. Военная выправка, гладко выбритое лицо, запах одеколона. Я по сравнению с ним – разбитое корыто.

- Спасибо. – Тянусь к подносу, беру чашку, а тосты оставляю на тарелке. Знаю, что в последнее время уже больше похожу на скелет, чем на живого человека, но ничего не могу с собой поделать – у меня нет аппетита. Я и вздохнуть-то не смогу спокойно, пока со мной не будет моего сына. – Можно я возьму сегодня твой велосипед? – Спрашиваю у дяди Саши, делая глоток.

Его лицо покрывается лучиками морщинок.

- Поля, ты опять за своё? Давай, я отвезу тебя, куда скажешь, только не ходи туда снова, ладно? Хочешь, съездим на рынок, купим продуктов, свежего мяса, сделаем шашлык? Хочешь, поедем к реке, погуляем? Тебе нужен свежий воздух.

Я останавливаю его резким движением головы.

- Нет. – Делаю новый, обжигающий глоток. Чёрный кофе сжигает моё горло, и я кашляю. – Не волнуйся, я не поеду к нему. Забыл, какой сегодня день? Полгода, как не стало Вика. Я поеду на кладбище.

- Я отвезу тебя. – Примирительно вздыхает мужчина.

Кладёт свою сухую ладонь поверх моей левой руки.

- Спасибо. – Отзываюсь я.

- Нельзя, чтобы тебя видели. – Добавляет он.

- Меня никто не увидит. А если увидит, то не узнает. – Я вырываю руку и указываю на лицо. – Видишь это? Кто это? Ты знаешь её? Даже я не знаю.

- Полюшка… - Александр Фёдорович протягивает мне поднос. – Поешь.

- Не хочу, - качаю головой.

- Я сделал выбор, чтобы помочь тебе выздороветь, поэтому взял откупные Загорского. Я хотел, чтобы он забыл обо мне. Сделал это, чтобы быть рядом с тобой, чтобы помогать тебе. Но я не могу сражаться с ним. И ты не должна. – Он ставит поднос на столик. – Поль, у нас ещё остались деньги. Давай, уедем?

- Нет. Ты же знаешь, что я никуда не уеду без Ярослава. – Решительно говорю я.

- Вити нет, это уже данность. – Горько выдыхает мужчина. - Но ты ещё можешь начать новую жизнь. Есть деньги…

- Мне не нужны деньги! – Взрываюсь я. – Мне нужен мой сын!

Перед моими глазами снова наш дом. Теперь в нём высокие стены, целый штат охраны и новый хозяин. Я брожу вдоль периметра, прячась за деревьями, словно тень, и наблюдаю за всеми, кто въезжает и выезжает. Я знаю, где расположены камеры, и какой график работы у персонала. Я знаю няню своего сына в лицо, и знаю, что она никогда не оставляет его без присмотра, даже несмотря на то, что он постоянно раздражает её своими слезами.

- Ну, куда ты пойдёшь, девочка? Что же ты задумала?

- Это мой единственный шанс, Александр Фёдорович, это мой сын!

- Ты наблюдаешь за его домом уже полгода. – Он пожимает плечами. – Ты же понимаешь, что тебе не удастся его выкрасть? Это невозможно. А то, что ты хочешь сделать с Марком - равносильно смерти. Не загоняй себя под прицел, Полюшка! Ты должна сейчас сделать всё, чтобы оставаться мёртвой. Полины ни для кого больше нет, остались только воспоминания.

- Если ты не хочешь помогать мне, то я сделаю это сама, не переживай. – Отворачиваюсь к окну.

- Я помогу. Помогу. – Нехотя соглашается мужчина. Его рука снова накрывает мою, сжимает настойчиво, неуютно. – Я не хочу потерять тебя снова. – Он наклоняется ближе.

Я поворачиваюсь и смотрю в его глаза. Тот же взгляд, что и у Вика. Но я не хочу опять быть должной кому-то, не хочу быть обязанной, поэтому сразу ставлю между нами барьер и отстраняюсь.

- Александр Фёдорович, не надо. – Делаю глоток кофе. – Пожалуйста. Это лишнее.

- Да, - он смущённо опускает глаза, - прости, тебе сейчас не до этого…

- Нет, вы простите. – Теряюсь я. – Но я не могу. И даже не из-за Вика. Просто больше не хочу ничего такого. Никогда. Ни с одним мужчиной.