Любовники (СИ) - Романова Виктория. Страница 9

— Марин, я пытаюсь быть честным с тобой сейчас…

— Тебе нужно было быть честным со мной неделю назад. — прошептала я, потому что мой голос сорвался, — Нет, даже раньше. Тебе нужно было быть честным до того, как ты изменил мне.

— Я знаю…

Так мы и сидели. Атмосфера была гнетущей, и дело вовсе не в запахе. Нет. На самом деле, он был меньшей из нынешних проблем. Не знала, что мне сказать. Как мне вести себя дальше? Он изменил мне, в начале недели, а потом пришёл домой и…переспал со мной. Так вот что значил тогда его растерянный вид. А я глупая…всегда считала себя умнее других женщин. Думала, что знала, как правильно себя вести, чтобы мужчина всегда был со мной. Чтобы даже не думал об измене. На самом деле, глупая.

— Марин, скажи хоть что-нибудь.

— Нужно убрать с ковра.

Так и есть. Не хочу на нем пятен и запаха. Мне нравится ковер. Я нашла в себе силы встать, хоть и пришлось первое время опираться о стену. Я вышла в коридор, где под лестницей была кладовая. Открыла её и полезла внутрь в поисках чистящих средств, которые могут быть полезны.

— Ковер? Тебя сейчас заботит ковёр?

Миша вышел вслед за мной, едва ли не полыхая от гнева. Казалось, что он едва сдерживает рвущуюся из него злость. Но я не понимала, почему он злится? Какое право он имеет злиться на меня? Я ему не изменяла! Я ничего не сделала! Я ничем не заслужила такого отношения к себе! Не заслужила, такого поступка.

— Да, — ответила я, доставая чистящее средство, — Это хороший ковер.

Я взяла всё необходимое и попыталась обойти Мишу, но не вышло. Он грубо схватил меня и потянул на себя, заставляя выронить всё, что я держала в руках. Я подняла на него взгляд, пытаясь понять, что он чувствует. Пыталась понять, что чувствую сама, но мной овладела такая глубокая апатия, что мне стало всё равно. Хотя бы на секунду, но всё равно. А вот о Мише такого не скажешь.

— Ты можешь поговорить со мной? Скажи хоть что-нибудь!

— Хорошо, что мы заключили брачный договор! — со злостью выкрикнула я, не скрывая больше слез, что таились в моих глазах до этого самого момента.

Хватка на моей руке тут же ослабла, а глаза Миши удивленно расширились. Он не часто видел, как я плачу. На самом деле, мой характер вообще не позволял мне плакать при людях, и было не важно, насколько они близки мне. Если есть люди — я не имею права плакать. Не могу показывать свою слабость. Свою уязвимость. Но думаю, больше всего его удивило не то, что я плакала, а то, что я сказала.

Брачный договор — это то, на чем я настояла. Когда мы только-только решили пожениться, мы заключили этот договор и регулярно его дополняли. Разделили всё своё имущество между собой, чтобы не было никаких трудностей при разводе. Дети останутся со мной, как и этот дом, и моя машина. Мы заключили его просто так, думая, что он нам никогда не понадобиться, но вот…

Но вот я это сказала, и весь ужас происходящего с новой силой обрушился на меня. Развод…я такого себе даже представить не могла, хотя постоянно бывала в судах на той или иной стороне, защищая права разводившихся супругов.

Через минуту Миша и вовсе отпустил мою руку, качая головой. Словно не веря или не желая слышать того, что я только что сказала.

— Отдохни, я сам всё приберу.

Я сделала несколько нерешительных шагов в сторону лестницы, но потом моя рациональная часть мозга решила, что кое-что мы ещё не обговорили. Кое-что важное.

— Дети не должны ничего понять.

— Угу… — угрюмо согласился со мной Миша, ничего не добавив.

У меня не был сил, чтобы спорить или говорить что-то ещё. Не было желания больше оставаться рядом с ним. Поэтому я и ушла. Поднялась по лестнице на крышу, в детскую комнату, прополоснула рот, сжевала немного зубной пасты, но мутить меня не перестало. Я легла на кровать Марка и уткнулась в подушку, которая пахла детским шампунем.

Плакать в детской кровати, обнимая одеяло сына — это ужасно. Никогда не нужно так делать. Не нужно нагнетать атмосферу такого светлого места, но…я так устала быть сильной!

Это всё стало последним толчком, из глаз брызнули слезы, а я не смогла больше сдерживать всхлипы и рыдания, что разрывали меня изнутри.

Глава шестая

Странным было абсолютно всё. То, как утром я одевалась на работу. То, как готовила завтрак для всей семьи. Напряженное молчание между мной и Мишей, которое мы прекрасно замечали, но делали вид, будто ничего особенного не происходит. Миша усадил детей в свою машину, и они спокойно двинулись по своему привычному маршруту, но…все было не так, понимаете? Непонятное чувство, которое затаилось где-то у меня в сердце и сейчас заставляло хмурить брови. Пожалуй, я немного приврала, когда сказала, что моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Как только Миша с детьми уехал, я убралась на кухне, взяла свою сумку и застыла в прихожей, глядя в зеркало. Впервые за очень долгое время, я взглянула на себя критически. У меня всегда были длинные блондинистые волосы, которые спокойно лежали на груди. Седина меня пока что не тревожила, а потому и волосы не были повреждены многочисленными окрашиваниями. Темно-зеленые глаза с легким сексуальным прищуром. Сама не вспомню, когда мой взгляд стал таким, казалось, он всегда был слегка недоверчивым, а вот откуда взялась эта сексуальность — неизвестно.

Под облегающим темно-изумрудным платьем скрывались практически идеальные девяносто-шестьдесят-девяносто, которыми я всегда гордилась и старалась подчеркивать. Двое детей, а фигура ещё хоть куда. Длинные ноги, высокие каблуки, уверенная походка.

Первый этап под названием «А может дело во мне?» я с треском провалила. По крайней мере, моя внешность здесь точно не причем. Конечно, можно подумать, что у меня противный характер (так на самом деле и есть), но у меня хватает ума держать все свои отрицательные черты под контролем.

Тогда, что же не так? И чем она лучше меня? Не могу отделаться от этих мыслей, но уже пора выезжать на работу. Набрасываю на плечи плащ, беру сумку и закрываю входную дверь. Снимаю машину с сигнализации, бросаю вещи на соседнее сиденье, а потом завожу двигатель.

Сегодня будет самый обычный рабочий день, Марина, тебе не стоит переживать, — подбадриваю я себя, а затем выезжаю из дома.

Из-за того, что иногда я утопаю в собственных мыслях, на работу приезжаю с небольшим опозданием. Кажется, это впервые за много лет, а может и вовсе это мой первый раз. Однако этого никто не замечает, все заняты своими делами и никому нет дела до того, что я опоздала на пару минут. Спокойно сажусь за свой стол и приступаю к работе.

Очень долго не могу сосредоточиться, приходиться раз за разом перечитывать один и тот же документ, чтобы понять его смысл. Я впервые готова всё бросить и взять на сегодня отгул, но нельзя. Дома я хочу находиться ещё меньше, чем на работе.

Мысленно возвращаюсь в офис к мужу. Вспоминаю ту девушку, Анну Викторовну, которая смотрела на меня сквозь стекла очков, а её глаза поблескивали чем-то очень похожим на злорадство. А может превосходство? Или мне всё это кажется? Ловлю себя на мысли, что не могу точно вспомнить, как всё было на самом деле. Фантазия автоматически сгущает краски, и я уже не могу быть объективной. Юрист, который не может быть объективным — плохой юрист. С тяжелым вдохом отталкиваю от себя документы и откидываюсь на спинку стула.

— Уже устала? — насмешливый голос звучит слишком близко, оказывается, Роман проходил мимо.

— Ты даже не представляешь как.

Зачем я ему это сказала? Неужели тебе захотелось кому-то выговориться? Это нонсенс.

— Так сегодня же только понедельник, — Рома, однако, никуда не уходит, вместо этого занимает своей пятой точкой угол моего стола, — Что же ты делал на выходных, что так вымоталась?

Качаю головой. Ни к чему ему это знать.

— Эй, мы же друзья, — Рома хмурится, когда я поджимаю губы, — У тебя какие-то проблемы?

— Уж точно не с законом.

— Тогда что случилось? Ты слишком много хмуришься, даже для утра понедельника.