Носитель Z-32 (СИ) - Жеребьёв Владислав. Страница 40

— Что вообще происходит?

— Ах, вы об этом. — Зулус повел рукой, так пренебрежительно, будто бы голый человек пристегнутый к койке, находящейся в стеклянном кубе, был вполне привычным для него зрелищем. — Это капсула, полностью автономная. Иногда бывают сбои, правда, но все скоро снова придет в норму. Тут вы можете дышать, жить, избавляться от продуктов жизнедеятельности, и самое главное, не вредить своей уникальной приобретенной особенностью.

— Это какой же?

— А той самой, за которой гонялись все вирусологи. Теперь-то их пыл унялся, а раньше землю под ногами жгли, как хотелось. Дело в том, что вирус, а точнее инструмент, вышел смертоносный и уникальный. По сравнению с атомной бомбардировкой, наш штамм — это как тонкий хирургический скальпель, вместо уродливой фонящей палицы. Распыли его над местностью, и можешь вселяться. Сельскохозяйственные культуры не повреждены, скот не пострадал, а те немногие, что останутся в живых, с удовольствием послужат новому порядку. Но случилась утечка, и условный образец вырвался на свободу, сразу в нескольких местах. Опять сыграли свою роль террористы. Если бы мы знали, как глубоко они пустят корни, то были бы осторожней.

Впрочем, чего греха таить. С оригинальным штаммом работали многие лаборатории, и у многих было свое направление. Наше, же северо-западное подразделение, пошло по пути оборонного заказа. И вы знаете, полковник, получилось, но получилось не то. Вирус мутировал с каждым новым геном, что-то отторгая, а что-то принимая, и последовательность эту мы так и не могли определить. Не могли, до последнего момента. Три месяца назад к нам в руки попал образец Ай Си Фармасютиклз, не без помощи наших друзей из игровой зоны. Они исправно поставляют нам материал для исследования. Я возликовал, увидев то, о чем и подумать не мог. Вирус принимал ген с радостью, с выбором до нужного хромосомного сочетания. Его стоило только направить. Катализатором служил ультрафиолет и перепады температуры. Отличные данные для активации. Дождался солнечной погоды, и твой враг повержен. Подождал, когда пойдет снег, и с осадками падают ряды противника, будто подкошенные. Одно «НО». Образец оказался нестабильным, и очень скоро мы его просто потеряли.

Один за другим на Ваху сыпались факты из его современной биографии, и от этого полковнику становилось не по себе.

— Когда я понял, что Вахитов и вирус, это одно и тоже, я снова пришел в великолепное расположение духа. — Продолжил Зулус, не особо обращая внимания на слушателей. Казалось, что он говорил только для себя, смаковал каждую фразу, наслаждался звуками собственного голоса. — Но Зураб и его люди сплоховали. Когда они ворвались в лабораторию, ты уже дал деру. Как тебе это удалось, они так и не поняли. Видимо была у вас, Вахитов, своя норка с запасным выходом, не указанным ни на одном из имеющихся планов. Откуда они у меня взялись, эти планы, дело десятое. Важен был результат, а вот он, как раз и подкачал. Мои люди перевернули весь бункер, разобрали каждый компьютер, прошлись по каждой пробирке и чашке Петри, и ничего не обнаружили. Были следы вокруг бачка унитаза, да пропала часть ампул с оригинальной субстанцией.

Потом мы вас полковник потеряли. Вы удивительно виртуозно ушли из бункера, и прошли по грязным территориям, как будто там родились и выросли. Никто из местных бандитов даже и не понял, что у них побывали гости, хоть и наследили вы там знатно. Шесть трупов, Вахитов, шесть трупов в болоте, это не фунт изюму. Интересно, когда вы поняли, что заразились?

Ваха скрипнул зубами. Теперь все всплывало в памяти, становилось кристально ясно. Вот он бредет по болоту, в костюме бактериологической защиты, то и дело поглядывая на датчик кислорода и дозиметр. Нет ничего криминального, но пейзаж вокруг не позволяет снять противогаз, или прекратить поток воздуха. Шаг, еще шаг, бегом, урывками, прячась за деревьями и кустами. Сил уже нет, всего трясет, озноб, холодный пот льет ручьями. Вахитов начинает задыхаться, и новый приток кислорода не помогает. Баллон за плечами стремительно пустеет. Руки сами по себе тянуться к чемодану с вакциной, вот только вакциной ли… именно. Не она… Но кто об этом тогда знал? Емкости с эталонным штаммом и емкости с антивирусом, ничем в принципе не отличались. Разные шкафы, крохотные цифры кода, полоски на пластике, вот, пожалуй, и все. Тот, кто сам эти полоски не рисовал, вряд ли с ходу поймет…

— Вахитов, очнитесь. — Зулус встал из-за стола и, подойдя к прозрачной перегородке, оказался буквально в паре метров от Вахи. Стоило только дернуться, руку протянуть, схватить за эту рыхлую шею, выгнуть правильный точеный подбородок одним ударом, быстро и без колебаний, рубануть по кадыку, впечатать в череп, так вот, снизу, носовую перегородку. Вот только зря все это, ремни по-прежнему крепки.

— Я не сплю. — Ваха почувствовал, что его голос стал определенно тверже.

— Я знаю. Знаю. — Вирусолог довольно усмехнулся. — Просто я не люблю, когда отвлекаются. Я же вам такую интересную историю рассказываю. С нее бы романы писать, да вот только не пишут больше романов. Итак, на чем мы остановились? — Повисла недолгая пауза. — Мои люди вас потеряли. У меня множество ушей и глаз по всему северо-западу, но кто же мог подумать, что вы двинетесь именно в игровую зону, к Зурабу, человеку, чья штурмовая команда взломала вашу нору? Ирония? Не скрою, да.

Когда вас смогли опознать, вы снова ушли. На этот раз вмешались бойцы «Борея», будь он неладен. Они всегда появлялись то тут, то там, будто надоедливый комар в темноте. Жужжит под ухом, и не прихлопнешь, не отгонишь, один дискомфорт. И когда я уже было махнул рукой на вас, вы уж простите меня великодушно, снова радость. Доктор с птицефермы, та самая милая дама, сообщила мне, что нашелся пациент номер ноль, а точнее его великолепный образчик в модификации нового штамма. Теперь дело оставалось за малым. Достаточно было дать пищу для размышлений.

Я отдал распоряжение разогнать сброд, топчущийся между игровой зоной и Николаевым, и мы начали набирать людей. Вот уж была потеха, когда сюда повалили эти смертники. Интересно, они действительно думали, что мои люди будут с ними делиться? Скот, никчемный биомусор, выживший только потому, что по щелям расползся, будто свора тараканов.

— А ты, значит, героически воевал? — Зашипел Ваха. — Ваххабитов останавливал, последствия радиоактивного загрязнения на своей шкуре ощущал?

— Я? — Зулус усмехнулся. — Я не солдат, но и не рудимент. Много светлых умов полегло в этой кутерьме. Мои коллеги умирали от так называемой Супердряни, испытывая ее на мышах, кошках, приматах. Кто-то, как я слышал, даже на пресмыкающихся пробовал. Ну что за розовые очки в черной комнате. Тут нужен был фонарь, и этим фонарем стал я. Благодаря проведенной операции, вы, полковник, станете тем, перед чьим ликом, чьей памятью, будут приклонять колени. Вам будут посвящены баллады и стихи, а может быть и выстроены храмы. Вы, полковник, первый настоящий мученик этого мира, жнец мрачный, жнец правильный.

— Бред, слова. — Вахитов дернулся, с радостью ощущая, что и сил прибавилось, и тошнота отступила.

— Да вы посмотрите на себя. Гремучий коктейль в вашей крови давно бы убил другого подопытного, а вы, не только не при смерти, а даже набрались сил. — Зулус снова улыбнулся, на этот раз беззлобно, а даже как-то мечтательно. — Но не советую вам напрягаться. Скоро к вам придут, и вы дадите нашим людям новую порцию своей благодатной крови. Она — спасение, она же казнь для неверных, порочных и злых.

Ваха даже обрадовался, когда фанатик наконец замолчал, и свет снова потух. Оставаться в темноте пришлось недолго. Вспыхнул свет, но за столом уже никого не было. Невесть как в куб проникло трое ученых, и они взялись за свою работу. Кровь, моча и кал из калосборника, мазки со слизистой. Ваха пытался заговорить с людьми в защитных костюмах, но те не проронили ни слова. Слышалось только сопение под масками, да шарканье ног в чулках, перехваченных под коленями брезентовыми ремнями. Снова наступила тишина, а в месте с ней опять погасили свет, видимо посчитав что транжирить на «морскую свинку» лишние киловатты нет особой необходимости.