Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич. Страница 2

А Приемыша никто и не уговаривал – не успели, сам напросился, подслушав разговор с Остроглазом. Взял и сказал Землеведу: «Если не возьмете – пожалеете». А малышек попросту осторожно выкрали. У них поначалу не было ни имен, ни прозвищ. Девочки, добытые в предыдущем набеге на чхудз, почти не умели говорить, были тихими и малоподвижными, но за несколько лун пути по реке ожили, заговорили, во многом благодаря Мамаше. Как только плот приставал, они бежали на берег и прыгали, заливисто хохоча. Как только плот отплывал, они проделывали то же самое на его настиле, радуясь продолжению пути. Их прозвали Веселька и Прыгулька.

Побег стартовал ночью до рассвета. Это был именно побег: покинуть племя означало совершить предательство, а кража жертвенных девочек – не что иное, как страшное преступление против племени. В эту ночь девочек караулил Камнебой, что и определило дату побега. Он пропустил в ограду Мамашу и Красотку, которые накрепко убаюкали малышек, так, что они не издали ни звука, пока беглецы крались через деревню. Шли тихо и быстро – налегке, если не считать малышек, которых мужчины несли по очереди – сначала на руках, потом на плечах. Шли на запад через перевал в хребте западной части «клешни».

Никакого скарба, кроме трех копий, одного лука, запаса кожи для ремонта обуви и мелких костяных инструментов они не взяли. Да и зачем скарб, когда у спутников в их новой семье есть руки Камнебоя, способные изготовить любой инструмент в любом месте, где бывают крепкие камни. Кроме рук Камнебоя – сноровка Остроглаза. Никто лучше него не умел стрелять из лука, так что недостаток мяса им не грозил. Все три женщины прекрасно умели прясть и ткать из разных трав хоть циновку для ложа, хоть рубище для тепла. Зачем им нести скарб?!

Еще затемно вошли в горный лес, шли след в след за Землеведом, а к рассвету вышли на перевал. По небу с востока протянулись лучи, один из них зажег скалы Горы Предков. Все, кроме Приемыша и сонных малышек, обернулись – это был их последний взгляд на родную долину, которая еще лежала в глубокой тени – ее рощи и пастбища еле просматривались. Соплеменники в столь ранний час по обыкновению мирно спали, никто не знал о побеге. Вот-вот проснутся пастухи и утренние охотники, потом встанут женщины и начнут доить коров и готовить еду – тут-то и хватятся малышек, а вскоре и остальных. Это произойдет чуть позже, пока еще деревня мирно дремала в полумраке, однако путь назад был уже отрезан, преступление уже совершено.

Беглецы стояли и смотрели. Мамаша тихо прослезилась и прошептала что-то про себя. Камнебой помахал рукой невидимым соплеменникам. Запевала с Красоткой обнялись за плечи и тихонько, будто опасаясь, что их услышат внизу, промурлыкали начало песни прощания с духами. Землевед, едва шевеля губами, сказал про себя: «Прощай Кремень, прощайте Толстошей и Долговяз, простите, друзья, что не смог взять вас с вашими стариками… Считайте меня предателем, считайте, что мы пропадем в дороге, – так вам будет легче». Остроглаз дольше всех стоял с каменным лицом и смотрел в одну точку, где угадывалась деревня, – что-то происходило в его сознании, но что именно – никто не понял. И только Приемыш, не удостоив родину прощальным взглядом, уставился вперед на запад, где в синей утренней дымке тлел, разгорался угольно-красный кряж, ровный, как лезвие ножа работы Камнебоя.

К середине дня беглецы спустились на западную равнину, и след их простыл в жесткой траве среди раскидистых акаций. Теперь они могли не опасаться погони, потому, что Западная равнина считалась запретной – ходила молва, что именно там кто-то когда-то наткнулся на курзыц. Шли друг за другом в плетеных сандалиях с подошвами из бычьей кожи: впереди – Землевед (иногда меняясь с Камнебоем), потом – женщины, замыкающим – Остроглаз.

Звери, никогда не видевшие человека и не боявшиеся его, спокойно лежали или паслись. Они провожали путников долгим взглядом: антилопы – равнодушным, павианы – взволнованным, львы – заинтересованным, а всякая мелочь просто разбегалась по кустам.

Землевед прекрасно знал дорогу и цель пути. За полгода до побега он отправился на разведку в просторы Западной равнины. Путь по саванне на запад занял четыре дня – Землеведа привлек далекий ровный кряж, который он видел с гор. Когда кряж был уже близко, он услышал утробный гул, исходящий как будто из самой земли. Впереди между ним и кряжем угадывалась прямая расселина; чем ближе Землевед подходил, тем мощней становился гул, запахло водой. Наконец он подошел к краю расселины, да так и сел! Внизу с ревом в желтоватой пене в тесном русле несся на север могучий сокрушительный поток. Землевед и не подозревал, что на свете существуют такие потоки. Его ширина была небольшой – полторы сотни шагов. Но какая глубина и мощь! Поверхность воды вздымалась к середине потока – там стояли огромные ревущие волны, взвивались брызги, висела радуга.

«Откуда столько воды?» – подумал Землевед и стал ждать: не кончится ли вода? Отчаявшись дождаться, пошел вниз по течению – куда же она там помещается? Пройдя два дня вдоль реки, он убедился, что стремнина успокоилась, река отвернула от кряжа и вышла на равнину. Шумный бурный поток превратился в плавное нескончаемое шествие огромных масс воды.

Землевед нашел то, что надеялся найти. Нет, он нашел нечто большее, чем надеялся! Могучая невиданная река была замечательной дорогой. Какая удача! Такая река сама унесет в синие подоблачные дали, в неведомое просторное будущее. Путь был выбран. Осталось уговорить семью, подобрать надежных спутников и переждать сезон дождей.

Маленький отряд за пять дней пересек Западную равнину и вышел к Могучей реке. Мужчины приступили к строительству плота. Пришлось подняться к стремнине – только там росли подходящие ровные высокие деревья. Камнебой делал топор за топором – инструменты быстро изнашивались. Для ускорения работы он сделал первую в истории двуручную пилу: взял тонкую прочную лиану и пронзил ее под разными углами мелкими острыми кремневыми перьями, плотно обмотал лиану тонкой веревкой, так что каменные лезвия хорошо зажались в расщепах лианы. Получилась сильно разведенная пила – она делала слишком широкий пропил, но с новым инструментом стало легче, чем с топором, управляться с толстыми бревнами. Плот постепенно рос. Бревна прочно вязались к поперечинам, на них крепился настил из ровных жердей. На двух крайних бревнах были оставлены сучья, торчащие вверх. Никто из беглецов не имел ни малейшего опыта в навигации, но Землевед сообразил, что плоту нужны уключины и весла, уже потом в пути они сообразили, что еще полезен руль.

Работали семь дней, перекрикиваясь сквозь рев воды. Женщины плели толстые веревки, из окрестной травы, а к вечеру пекли мясо, добытое Остроглазом. С наступлением темноты ужинали и без разговоров, сказок и песнопений заваливались спать. Спешить было особо некуда, но спешилось само собой – несущаяся ревущая вода и плывущие в том же направлении облака звали в путь, брызги и водяная взвесь бодрили и будоражили, а радуга сулила удачу.

Когда плот был готов, все, кроме Землеведа и Остроглаза, отправились пешком вдоль берега вниз по течению. Сын с отцом – единственные, кто умел плавать, отчалили и понеслись сквозь валы, перекатывающиеся через плот. О них позаботилась сама природа воды – отбойные течения держали плот в центре стремнины, один раз Остроглаза смыла стоячая волна, но он в состоянии шока мгновенно выскочил из потока на плот и мертвой хваткой вцепился в весло.

Очень быстро, намного обогнав пеший отряд, отец с сыном причалили к берегу в спокойной воде и дождались остальных. На плоту соорудили шалаш, куда можно забиться всем девятерым в случае дождя, и поплыли на манящий север, вслед за медленно плывущим стадом белых кучерявых облаков.

И все-таки зачем Землевед бежал и увлек за собой восемь человек? Одна причина лежала на поверхности: назревающая стычка с вождем племени. Популярность Землеведа стала угрожать вождю. Добрые люди донесли, что вождь хочет расправиться с ним во время предстоящего набега на чхудз. Но Землевед, пожелай он того, мог бы сам расправиться с вождем, воспользовавшись тем же набегом, тем более что знание местности и стратегическое чутье давали ему преимущество, а его сторонники были хоть и меньше числом, но умней и ловчей сторонников вождя. Просто он этого не хотел, да и не в том дело. Дело в том, что была и более глубокая причина для побега. Гораздо более глубокая.