Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич. Страница 30

Крамб, стоявший у штурвала, сбавил ход и повернул корабль к берегу, Инзор на всякий случай приготовил пулемет и светошумовые гранаты. Когда подошли ближе, на берегу появились еще трое – двое мужчин и женщина. Один из мужчин и женщина держали детей, укрытых одеялами.

– Они кричат про больных девочек, – сказала Кола.

«Петербург» мягко ткнулся носом в берег. Сэнк с Колой вышли на нос.

– Спроси, в чем дело.

– Они говорят, что девочки больны, и просят, чтобы мы их вылечили.

– Инзор, спусти трап, пусть поднимутся с девочками на борт. Мана, иди сюда!

– Ой-ой-ой, – сказала Мана, осмотрев девочек. – Цинга, рахит, педикулез, у одной острое респираторное заболевание, у другой – подозрение на воспаление легких. О кожных болячках я уж и не говорю.

– Спроси, чьи это девочки.

– Мужчина говорит, что его. Он купил их у кочевых сибирских торговцев.

– Ого, тут работорговля процветает! Спроси, за сколько купил.

– За двуствольное ружье.

– Девочек надо забрать во что бы то ни стало. У них не выживут.

– Предложи ему продать их за два двуствольных ружья, скажи, что у них они помрут, мы не сможем их вылечить в один присест.

Мужчина явно озадачился и стал совещаться с остальными. Подошла Алека, внимательно посмотрела на девочек, да так и застыла с открытым ртом. Затем полушепотом произнесла:

– Они монголоиды. Ярко выраженные. Монголоиды, полностью исчезнувшие с лица земли… Если мы сейчас же повернем назад с этими девочками, наша экспедиция уже войдет в историю.

– Он требует три двуствольных ружья.

– Это тот случай, когда нельзя уступать не торгуясь. Предложи два двуствольных и одно одноствольное.

Сделка состоялась.

Когда «Петербург» отчалил, на берегу раздался шум, стрельба в сторону корабля – видимо народ захотел пересмотреть сделку. Инзор послал ответ в виде двух светошумовых гранат, разорвавшихся по сторонам. Люди на берегу упали ничком, затем бесшумно поднялись и разбрелись.

– Откуда они? – размышлял вслух Сэнк. – Какое-то затерянное монголоидное племя до сих пор живет где-то в Азии? Полудикие работорговцы добрались до этого племени раньше, чем исследователи? Их ведь должно быть немало, если они пережили в изоляции 16 тысяч лет, сохранив фенотип. Мы-то не сохранили никаких признаков древних рас. Алека, что скажешь?

– Говорят, наши далекие предки были гибридом негроидов и европеоидов, но мы – совершенно новая раса. Ни одна из древних рас не сохранилась. Так думали до сегодняшнего дня.

На палубу вышла Мана.

– Первую медицинскую помощь оказала, покормила. Девочкам на вид около четырех, хотя подозреваю, что на самом деле больше. Не говорят ни на одном языке, на попытку общения и просто на улыбку не реагируют. Видимо, находятся в глубоком стрессе. Пошла заниматься пациентками, прощайте, друзья: эти девочки на первых порах потребуют полной занятости.

Через неделю, 20 мая, Мана привела девочек в кают-компанию. Они выглядели гораздо лучше, но были немного напуганы.

– О, наши генетические сокровища идут на поправку! – отреагировала Кола.

– А можно посадить вот эту на колени? – спросила Алека.

– А мне эту! – добавила Кола.

Через пять минут девочки заулыбались.

– Как тебя зовут? – спросила Кола девочку, сидевшую у нее на коленях.

– Лема.

– А тебя как зовут? – спросила Алека другую девочку.

– Кана.

– Это кто? – спросила Алека, показав на Ману.

– Мама, – ответила девочка.

23 мая «Петербург» подошел к большой развилке, где сливались три широких Волги: Правая, Центральная и Левая. Они примерно соответствовали древним рекам Волга, Моло́га, Шексна́, но были гораздо полноводней. По расчетам Сэнка, Центральная Волга была самой перспективной для поисков артефактов Санкт-Петербурга. Вскоре корабль достиг свежих моренных отложений, уже поросших чахлым лесом и пышным мхом. Центральная Волга начала дробиться на рукава. Сэнк, ориентируясь по аэрофотосъемке двадцатилетней давности, вел корабль к длинному безымянному озеру, доходившему прямо до ледника. 25 мая корабль вошел в озеро, и на горизонте показался ледник – грязно-серый, тяжелый, обрывающийся прямо в озерную воду. Корабль поставили на якорь, спустили надувную лодку с мотором, и Сэнк с Крамбом и Стимом отправились выбирать место для капитальной стоянки.

Они нашли уютное место в четырех километрах от ледника: узкий залив, долина между двумя моренными грядами, естественный пирс из плоской отшлифованной скалы, круто обрывающейся в воду, песок на дне долины, серый лишайник, красный лишайник, мох, трава, пушица, иван-чай, багульник, чуть дальше от воды во впадинах меж бараньих лбов – тонкие кривые березки и небольшие сосенки, ельник на склоне гряды. Вдалеке на пригорке паслись северные олени, никак не отреагировавшие на прибытие «Петербурга».

– Вот вам причал и юдоль на полтора года, – объявил Сэнк.

– Юдоль на полтора года бытовых страданий, – вздохнула Кола.

– Щемящая северная пастораль, красотища! – заключила Алека. – А запах! Я сейчас сойду с ума!

– Это всего лишь багульник, – уточнил Сэнк.

– Смотрите, здесь мы будем жить, – сказала Мана, ведя за руки девочек в наскоро сшитых комбинезонах, а Стим, не сказав ни слова, выпрыгнул на берег и пустился почти бегом вверх на ближайшую гряду.

9. Книги древнего Петербурга

Сэнк со Стимом шли вдоль края ледника, перешагивая, иногда перепрыгивая с камня на камень. К удивлению Сэнка среди камней довольно часто попадались ломаные стволы деревьев. Сосны и ели, засохнув до наступления ледника, не успели сгнить, пока их окончательно не завалило снегом, пока снег не спрессовался в лед, который унес их на сотни километров. Первый артефакт они увидели с расстояния в километр: искореженные рваные рельсы. Много рельсов, клубки хорошо сохранившихся рельсов, согнутых ледником, – ржавчина съела лишь несколько миллиметров стали. Похоже, ледник шел вдоль железной дороги и сгреб ее, скрутив рельсы, как проволоку. Под торчащими взвивающимися рельсами лежали бетонные шпалы – отдельный моренный бугор из шпал.

Через несколько километров разведчики наткнулись на смятые опоры высоковольтной линии передач – ледник сгреб линию в исковерканную кучу, уцелели даже спутанные провода. Вполне обнадеживающие находки – «тепло», но еще не «горячо» – и железная дорога и линия передач свидетельствовали лишь о том, что остатки древнего мегаполиса где-то неподалеку.

– Эти железяки сохранились намного лучше любых других стальных конструкций того времени. Нам нужны не железяки, но они сулят надежду, что где-то уцелеет и бумага, – сказал Сэнк.

– Если железная дорога и линия передач шли с нашей стороны от города, значит, городские артефакты надо искать ближе к леднику, – предположил Стим.

– Завтра отправимся в ледниковое ущелье.

Инзор с Алекой вернулись с первой добычей: образцы древней одежды и обломки небольших пластиковых дисков.

– Похоже, мы нашли вынос свалки. Там уйма всего – пластик, стекло, тряпье, деревяшки – и побитое, и целое. Посмотрите, какая классная куртка! Ведь ничего сравнимого не находили до сих пор. А как на мне смотрится? – Алека отряхнула синтетическую куртку, надела и встала в позу модели, подняв руку.

– Фу, она же грязная! – отреагировала Кола.

– Она стерильная! Тысячи лет стерилизации во льду.

– Бактерии легко переносят тысячелетний холод и сейчас оживают от твоего тепла. Снимай сейчас же! – распорядилась Мана.

– Эх вы, зануды, – пробормотала Алека, снимая куртку.

– А вот эти диски – интересная вещь, – сказал Крамб, вертя пластиковый диск в руке, – кажется, на них записана информация. Сейчас посмотрю под микроскопом, хотя подозреваю, что тут нужен электронный микроскоп.

– Интересно! – отреагировал Сэнк. – Мы вряд ли сможем прочесть эти диски – они отсвечивают цветными переливами, значит, там информация записана с шагом порядка длины волны света. Такие диски надо отправить на материк с Даватом. Но, может быть, мы найдем обычные диски звукозаписи и услышим древнюю речь, древнюю музыку.