Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9 - Казанцев Александр Петрович. Страница 28

Но все было напрасно. Если бы на загадочной планете действовали хоть какие-нибудь радиоустановки, на «Жизни» непременно услышали бы их сигналы.

Туча решил лететь к «местной Венере». Может быть, она уже отличается от земной соседки и в силу местных условий годна для обитания! Но Арсений Ратов удержал командира. Он вдруг обнаружил интересное радиоизлучение третьей планеты. Казалось, что на ее поверхности рассеяны многие миллиарды действующих радиоточек, излучение которых складывалось в общий фон. Однако ни одна из них не пыталась связаться с прилетевшими сюда братьями по разуму.

Туча собрал всех членов экипажа в кают-компании.

— Пошлем космическую шлюпку с разведчиками. Полетят трое. Другая половина экипажа останется на рейде. Знаю, все хотели бы спуститься, потому объявляю имена: Арсений Ратов, командир разведывательной группы, Анатолий Кузнецов, биолог и врач. Ему изучать здешние формы жизни. И Генрих Каспарян вместе со своей кибернетической машиной-лингвистом. Может быть, свяжется с инопланетянами, найдет с ними «общий язык». — И он улыбнулся: — Лады?

Как ни необыкновенно было задание, возложенное на разведчиков, все они восприняли его вполне буднично — ради этого они и летели сюда. Ни один из них не выказал никаких признаков волнения.

События стали развертываться с неистовой быстротой. Арсений Ратов заблаговременно изучил карту планеты, сделанную на основе многих тысяч фотографий. Материки на ней располагались преимущественно в одном полушарии. Его назвали, по аналогии с Землей, северным.

Опуститься было решено вблизи экватора, на берегу моря, где скорее всего могли оказаться поселения разумных существ.

Прощание разведчиков с остальными членами экипажа было деловым и кратким.

По давнему обычаю, все поочередно обнялись с остающимися. Каспарян при этом был подчеркнуто медлителен; Кузнецов, порывистый, не мог сдержать нетерпения и готов был раздавить друзей в объятиях; Ратов, спокойный и сдержанный, на прощанье улыбнулся каждому.

С этой минуты у Арсения и двух его товарищей по разведке после двух лет «звездной спячки» началась жизнь, ничем не напоминавшая земную. Земля казалась далекой, размеренно обычной, привычной, а здесь…

Спустилась ракета не на материк, как первоначально хотел Ратов, а на остров. У Ратова были свои соображения, он считал остров безопаснее.

— Как при Колумбе! Остров рядом с Новым Светом! — радовался Толя Кузнецов.

Выбранный для посадки кусочек инопланетной земли оказался покрытым диковинной растительностью. Для Толи Кузнецова это было сбывшейся сказкой, для Каспаряна — источником опасности, для Ратова — началом исследования.

Контрольная проверка атмосферы показала, что в нижних слоях она состоит в основном из азота, богата углекислотой и парами воды, кислородом бедна, но ничего опасного, в том числе микробов, не содержит.

Ратов решил выходить — жизнь существовала на этой планете, значит, ее надо было исследовать.

Первым ступил на чужезвездную, космическую, незнакомую почву нетерпеливый биолог и сразу же опустился на колени. Каспарян хотел съязвить по этому поводу, но раздумал, увидев в руке Толи портативный микроувеличитель, в который тот рассматривал каждую былинку.

Арсений Ратов зорко вглядывался в гущу сочных местных растений, чем-то напоминавших земные папоротники или гигантские агавы. Из-за них могло появиться любое чудовище. Каспарян держал в руке лазерный пистолет.

Толя Кузнецов ахал и охал.

— Честное слово, — говорил он в шлемофон, — на любом шагу здесь каждый станет кандидатом биологических наук, а еще через шаг магистром или доктором. Вы только смотрите! Наваждение! Какое богатство форм! Если бы я не видел нечто подобное на Земле, то не поверил бы этому!.. Вот еще одно подтверждение закона повторяемости.

— А я и теперь предпочитаю не особенно верить, — отозвался Каспарян.

— Можешь отложить свои обязательные сомнения. Если растительный мир здесь так пышен, то и животный обязан быть не менее разнообразен.

— Предпочитаю травоядных.

— Ну еще бы! При таких-то травах! О них Гоголь еще писал в «Тарасе Бульбе». Помните? А папоротники? Фонтаны неистовой жизни.

— К сожалению, в этом неистовом проявлении жизни пока некому общаться с нами… даже с помощью моей кибернетики.

Арсений Ратов молчал и оглядывался. Он не расставался с радиоустройством, тщетно стараясь уловить хоть какую-нибудь радиопередачу разумных. Ведь слышались же ему на звездолете радиошорохи! Они не могли быть вызваны никакими процессами в атмосфере. Было установлено, что их источники находятся на поверхности планеты. «Неужели же мы не на Реле, и я зря отговорил Тучу от полета ко второй планете?»

Закат местного солнца был удивительным. Благодаря ли особому составу атмосферы или своеобразным облакам, но первая вечерняя заря, которую они здесь увидели, была фиолетовой.

У Толи Кузнецова, любившего на Земле писать акварели, дух захватило.

Море казалось тоже фиолетовым, все в радужных бликах.

Но Ратов больше интересовался химическим анализом воды, который удовлетворил его.

— А на Земле все-таки красивее, — заявил Каспарян.

— А вот и живность какая-то! — обрадовался Кузнецов и указал на золотистые гребни фиолетовых воли.

Он первый заметил выпрыгивающих из воды рыб или животных. Они, пожалуй, напоминали чем-то дельфинов… Но эти существа не просто выскакивали из воды, как их земные родичи, а пролетали над золотисто-пенными гребнями значительные расстояния.

— Вот вам и животный мир, — продолжал Толя Кузнецов. — Что я говорил! Такая планета не могла быть ненаселенной.

— Скажешь, жизнь еще не выползла на сушу? — ехидно заметил Каспарян.

— Неведомые! Хоть бы разглядеть поближе одного из этих «энов». Ведь можно их так назвать? И с легкой руки биолога первые увиденные на планете животные были названы «энами», по первой букве слова «неведомые».

Познакомиться с ними разведчикам довелось при необыкновенных обстоятельствах.

Не обнаружив на острове ни одного из представителей животного мира, звездолетчики решили выйти на резиновой лодке в море, чтобы поймать сетью хоть что-нибудь живое.

Когда Кузнецов и Каспарян, одетые в громоздкие скафандры, отгребая от берега, стали заводить сеть, небо вдруг потемнело, стало густо-фиолетовым, как в час заката, хотя местное солнце висело над головой. Лиловые, светящиеся по краям тучи закрыли обычно зеленоватое море. Ветер поднял сильную волну. Вдали полыхали совсем земные молнии.

Арсений Ратов в тревоге стоял на скале и сквозь шум и треск атмосферных разрядов требовал, чтобы его товарищи скорее вернулись.

— Подожди, — слышался в его шлемофоне голос Толи Кузнецова. — Только что вытащили первый улов. Представить себе не можешь, какая прелесть! Морских обитателей никак не отнесешь к древним земным! Вполне современные особи! На суше непременно должны быть высокоорганизованные существа!

— Сомневаюсь, — отозвался Каспарян. — Слишком мало в атмосфере кислорода. А он нужен для высокой энергетики разумных существ. Должно быть, на сушу никто не выполз. Так, рыбки и рачки плавают в морском питательном бульоне. Надо было лететь к другой планете.

— Ты говоришь несусветное! Тебя твоя собственная кибернетическая машина ни на один разумный язык перевести не сумеет.

Шторм крепчал. Легкий моторчик резиновой лодки не мог сладить с водоворотами у скал. Каспарян и Кузнецов помогали веслами, а Ратов в тяжелом скафандре, в непроницаемом шлеме, немного расставив ноги, стоял на камне, готовый бросить веревку.

Скалы содрогались от грохота. Молнии ударяли почти рядом. А может, эти миллиарды разрядов и создавали радиофон планеты, ошибочно принятый Ратовым за искусственный?

Однако думать об этом было некогда. Огромная волна перевернула лодочку, и оба друга Арсения оказались в воде.

Будь они без тяжелых скафандров, они легко выплыли бы, но теперь облачение тянуло их ко дну.