Страстный защитник - Хантер Мэдлин. Страница 18

Губы его растянулись в злобной ухмылке.

– Вам придется капитулировать. Не пройдет и недели, как вы разделите со мной брачное ложе.

И он снова демонстративно смерил ее взглядом. Затем поднял руку в кольчужной перчатке, сжал ее в кулак и с силой опустил на ее укрытое панцирем бедро. Звук удара эхом разнесся над безмолвными, скованными холодом полями.

– Не пытайтесь противостоять судьбе, миледи. Мы с вами рождены друг для друга. Подумайте лучше о красивых, сильных и отважных сыновьях, которые у нас родятся.

Он развернул лошадь и галопом поскакал к своему войску. Рыцари, все четверо, помчались за ним следом.

После вечерней трапезы Анна уединилась в своей комнате. Ей надо было как следует обо всем поразмыслить. В осажденной крепости собралось слишком много людей. Воины Морвана, Гарольда и Фуке, оба упомянутых вассала и юный Поль, которые во время ужина сидели за главным столом… В аббатстве она привыкла к тишине и одиночеству своей кельи и сейчас, чтобы обрести ясность мысли, ей просто необходимо было удалиться от всех.

Присев на кровать, она взяла со столика гребень и стала расчесывать свои спутанные кудри. Затем скрутила всю массу волос в некое подобие узла и попыталась закрепить его на макушке при помощи деревянных шпилек.

В дверь легонько постучали. Досадливо вздохнув, она пригласила незваного визитера войти. Это могла быть только служанка, которую она не так давно отрядила на поиски Катрин. Наверняка доложит, что нигде не обнаружила юную леди. Катрин в последние дни все чаше исчезала невесть куда.

Услышав за спиной шаги, она, не оборачиваясь, приказала:

– Подойди и помоги мне. Подержи вот здесь. – И она прижала ладонью к макушке скатанные в тугой валик волосы.

Ловкие руки, вспорхнув над ее головой, охватили золотистый узел, и она осторожно, чтобы не поранить служанку, воткнула в прическу несколько шпилек, затем подняла с кровати легкую вуаль и пришпилила ее сверху. Полупрозрачная ткань бесшумно опустилась вниз, скрыв ее лицо.

– Как, по-твоему, мне к лицу такая прическа?

Только теперь она оглянулась. Но рядом с кроватью не было служанки, там стоял сэр Морван Фицуорен. Анна мучительно покраснела.

– Зачем вы здесь?

– Мне нужно кое-что вам сообщить. Один из моих рыцарей, сэр Джон, покинул крепость.

– Не сомневаюсь, он счел более выгодным служить Гюрвану. Господь с ним. Хорошо, что его предательство не причинило нам ущерба.

– Согласен с вами. Но есть и другая новость: вернулся ваш грум, Карлос. Приплыл из Бреста. А с ним десять лучников. Они расположились в городе. Выступят на нашей стороне, если Гюрван решится на приступ. Они будут наблюдать за его лагерем. А еще один из городских купцов пообещал оплатить услуги всякого, кто решится прийти вам на помощь. Человек пять-шесть изъявили готовность. Правда, воинского опыта у них нет…

– И все же… Это звучит обнадеживающе.

Он с удивлением оглядел поверхность ее кровати, пестревшую разноцветными лентами, вуалями и отрезами тканей. Затем перевел взгляд на светло-бежевое скромное платье, в которое она была одета.

– Позвольте полюбопытствовать, чем это вы здесь занимаетесь?

– Стараюсь притерпеться к женской одежде и прическе. Знали бы вы, как это нелегко!

Она стала сворачивать ткани и ленты и складывать их стопкой. Он принялся ей помогать.

– У всех владетельных леди есть служанки, которые помогают им одеваться и причесываться.

– Я уже думала об этом, – вздохнула она. – Но после чумы в крепости осталась всего одна женщина, понимающая в этом толк, и я уступила ее Катрин. Признаться, не люблю, когда слуги путаются под ногами. От них просто спасения нет. – Подхватив стопку нарядов, она уложила ее в сундук.

– А почему это вы вдруг решили начать привыкать к женскому платью?

Анна выдвинула ящик комода и принялась искать серебряную цепь, принадлежавшую ее покойной матери.

– Потому что, боюсь, в скором времени мне придется часто его носить, хочу я этого или нет.

Он подошел к ней почти вплотную и словно невзначай коснулся бедром ее ягодицы. Анна выпрямилась и строго взглянула на него.

– И делать прически? И надевать украшения? Но почему?

– Я знаю, Бог на нашей стороне и мы одолеем Порвана. Но мне все же следует готовиться к переговорам. Если дело дойдет до этого, я должна быть во всеоружии. – Она выразительно провела руками по бокам и бедрам. Просторное платье послушно обрисовало ее стройную фигуру, и у Морвана от восхищения загорелись глаза. – Вот я и подумала, что, быть может, чем более женственно я буду выглядеть, тем лучшие условия смогу выторговать у противника.

Он отступил на шаг и окинул ее оценивающим взглядом.

– И какие же условия вы намерены выставить?

– Возможность для всех рыцарей, для ваших воинов, Катрин и Джосса оставить крепость и владения. Покровительство для моего гарнизона и слуг, защиту от грабежей и насилия для моих крестьян, арендаторов и вассалов.

– А для вас? Чего вы потребуете для себя?

– Ничего. Он ведь наверняка откажет в любой подобной просьбе. – Она подошла к очагу и стала греть внезапно озябшие руки.

– Значит, вы решили согласиться на его условия и подчиниться его воле во всем, что касается вас?

– Ни о каком подчинении я и не заикалась! – Она сердито взглянула на него через плечо. – Если падать с галереи верхнего этажа, костей не соберешь.

Он бросился к ней и, схватив за плечи, развернул лицом к себе.

– Не смейте так шутить! Неужто вы и впрямь готовы броситься вниз с галереи?!

Анна пожалела, что слова эти сорвались с ее губ. Ведь никто из них не покинет крепость, зная, что она замыслила самоубийство.

– Вот еще! Нет, я столкну с нее Гюрвана.

Вероятно, рассудив, что в подобной ситуации умерщвление противника было бы меньшим грехом, чем самоубийство, он убрал ладони с ее плеч.

– Надеюсь, к утру войско де Бомануара несколько сократится. Пока вы с ним препирались, я успел шепнуть немецкому рыцарю из его свиты, что в крепости совсем недавно свирепствовала чума. Я буду удивлен, если за ночь как минимум десять воинов не покинут вражеский лагерь. Ведь при всей их боевой доблести от черной смерти не защитят ни стрелы, ни меч.

До чего же он умен. Умен и красив. Она украдкой взглянула на его узкое породистое лицо, словно высеченное из гранита, на обрамлявшие его черные волнистые волосы, на изысканно сухощавую и вместе с тем мужественную фигуру, линии которой отчетливо запечатлелись в ее памяти, когда она ухаживала за ним. Подобные мысли, разумеется, следовало скрывать даже от самой себя. Они не приличествовали юной невинной леди и уж тем более – будущей монахине. Анна вздохнула. Видно, надев женское платье, она и думать стала как женщина.

– Это было бы как нельзя кстати. – Она расправила подол. – Тогда мне не пришлось бы привыкать к платьям.

– Напротив, эта мера как раз не лишняя. Но послушайте моего совета: если переговоры все же начнутся, не надевайте это платье. Нарядитесь во что-нибудь другое.

– В доспехи? В тунику и панталоны? Вы тоже считаете, что мне они больше к лицу?

– Напротив. Я только хотел сказать, что не стоит рассчитывать на уступки со стороны мужчины, если вы явитесь на встречу с ним, одевшись как монахиня. Ведь это ваше платье наверняка из аббатства. Просторное, мешковатое, как балахон. Такие фасоны уже лет двадцать как вышли из моды. Теперь носят более облегающие лифы.

Он подошел к ней и решительным жестом собрал в горсть и натянул ткань платья на ее спине, одновременно немного приподняв подол.

– Вот так совсем другое дело. – Глаза его восхищенно скользнули по плавным изгибам ее фигуры, которые рельефно выступили под туго натянутой бежевой тканью. – Велите служанкам перешить этот мешок для дров!

Анна наклонила голову. Ее груди и бедра оказались словно выставлены напоказ.

– Оно стало похоже на наряды Катрин.

– Даже они скроены слишком свободно. Нынче это не в моде, поверьте.