Станционный строитель (СИ) - Мадоши Варвара. Страница 13

— Не совсем понимаю вас, — говорит Лерл безмятежным тоном. — У Экспансии Аце нет конфликта с расой тораи.

Экспансия Аце — это так они свое правительство называют. Или государство в целом, тут я не точно не помню.

— Однако тораи считают, что конфликт есть, — говорю я.

— Их право так считать.

На круглом лице Лерл — широкая невозмутимая улыбка. Выглядит она не слишком приятно, потому что губы отсутствуют.

— А вы можете назвать причину, по которой они с вами конфликтуют? — спрашиваю я.

Лерл склоняет голову на бок и смотрит на меня как-то оценивающе.

— У вас красивая душа, капитан, — говорит она. — Ваш вид — новый вид, мы еще плохо вас знаем. Но вы, должно быть, подвержены иллюзии, что можно читать других разумных существ, как открытую книгу.

— Отнюдь, — говоря я, гадая, что скрывается за этой сентенцией, и можно ли так сформулировать вопрос, чтобы «отпереть» доступ к полезной информации. Наверняка же искин, управляющий Лерл, уполномочен мне ее выдать при каких-то условиях. — Но я знаю, как развиваются конфликты. Обычно сторона, которая считает себя обиженной, заявляет о своей обиде. Тораи выдвигали какие-то претензии к вам?

— Тораи выдвигают множество претензий как к Экспансии Аце, так и ко всем остальным правительствам всех остальных рас, — Лерл говорит со мной как с несмышленым ребенком.

— Я имею в виду, конкретно к вам, на станции, какие они выдвигали претензии?

— Никаких.

— Никаких? — я подозрительно смотрю на Лерл.

Она продолжает так же в упор глядеть на меня и, хотя ростом она не доходит и до плеча моему аватару (делаю этот вывод по углу зрения), все равно у меня возникает упорное ощущение, что меня считают милым, но не смышленым, и что ниже достоинства добропорядочного ацетика повторять свои слова дважды.

Поэтически настроенная плесень, как же!

Пробую еще раз (все знают, как важно верно формулировать запросы):

— Какой еще информацией, относящейся к конфликту, вы можете со мной поделиться?

Лерл улыбается чуть шире.

— Всего лишь слухами и сплетнями. Если вы, капитан, заинтересованы в них.

— Еще как заинтересован, — говорю я.

Ну наконец-то! Вот уж действительно, ларчик просто открывался. Сформулированный максимально широко вопрос таки позволил наткнуться на нужные мне сведения.

— Тораи не нравится вид из их модуля, — охотно поясняет грибообразная.

И молчит. И смотрит на меня так же ласково и снисходительно одновременно.

— Это все? — уточняю я.

Лерл продолжает смотреть. Мол, зачем объяснять очевидное.

— Тогда разрешите откланяться, — говорю я.

Не знаю, откуда вылезает эта фраза. Должно быть, что-то в манере общения ацетиков располагает к старомодной вежливости. Несмотря на жутковатый антураж и то, что ацетики мне совершенно не помогли, что-то в них мне импонирует.

— Если вам нужно мое разрешение, то охотно его дарю, — тут же отзывается Лерл.

Снова отмечаю очень качественное программирование искинов. И еще раз даю себе зарок: не сыпать привычными речевыми формулами, еще примут за чистую монету! Например, если решу повыпендриваться и ляпнуть кому-нибудь «ваш покорный слуга», с этого кого-то волею разрабов станется решить, будто я в самом деле поступаю к нему в услужение.

Выхожу из модуля ацетиков — и сразу же переключаю обзор в режим демиурга. Мой аватар, если дать ему достаточно времени, неспеша вернется в рубку своим ходом. Это я уже выяснил на практике. Очень удобно: если бы приходилось, переключая режимы, каждый раз находить аватар там, где ты его оставил, я бы ничего не успевал делать на станции.

В режиме демиурга нервно смотрю на панель финансов. У меня уже долг! Цифры показывают минус. Демьян сказал, что еще какое-то время эту ситуацию можно будет скрывать от широкой общественности, но недолго.

Плюс моя репутация продолжает падать с каждой минутой — а все из-за флота талесианок, который по-прежнему висит на границе системы и не торопится причаливать к моему доку.

Приближаю их корабли и некоторое время рассматриваю. Дизайнеры, которые и проектировали, свое дело знали: звездолеты этих недоделанных дриад напоминают одновременно тополиные «вертолетики» и еще что-то растительное, но в то же время смотрятся технично и футуристически. А еще нежно, я бы даже сказал, «по-весеннему», светятся изнутри зеленым.

Напрашивающееся, но эффектное визуальное решение: практически все, что тут летает в космосе, так или иначе подсвечено, изнутри или снаружи. Красиво и выделяется на черном фоне, ничего не скажешь. И при этом художникам как-то удалось избежать эффекта мультяшности.

Но размышлять о красотах вымышленной реальности, созданной за многаденег, мне недосуг: надо проходить игру и получать собственное бабло. Перевожу «камеру» на станцию. Вот она, медленно и величественно плывет в пустоте, обходя по широкой орбите свой «горячий Юпитер» (наверное, правильнее было бы назвать его «горячим Сатурном», но раз уж начал думать про него как про Юпитер, пусть будет Юпитер… да и кольца для Сатурна все же маловаты) и обходя по еще более широкой орбите далекую звезду.

Как раз сейчас я наблюдаю восход звезды из-за края газового гиганта. Нарисовано очень красиво. Первые лучи вспыхивают в атмосфере, обводя планету сияющим контуром. Потом сама звезда выкатывается из-за ее громадного бока, и ее лучи падают на модуль ацетиков — тускло-коричневый, несмотря на прозрачную верхнюю часть, ведь он целиком заполнен этой псевдопочвой. Модуль тораи остается в тени, которую роняет на него модуль ацетиков и сам хаб.

Да что б вас!..

Вызываю модуль кальмаромедуз, ни на что особенно не надеясь — я ведь не знаю имени того кальмара, с которым говорил последний раз.

Однако на голографическом экране возникает именно он: узнаю его по расцветке. Теперь, визуально уменьшенный, он выглядит довольно нелепо, не величественно и не пугающе.

— Ну как, капитан? — спрашивает мой собеседник почти издевательским тоном. — Никак не можете разгадать мой ребус? Ай-яй-яй, стыд и позор, он ведь элементарно решается!

— Да нет, почему, — возражаю я. — Разгадал. Но ведь только детям и подросткам из вашей расы нужен солнечный свет?

— Нужен? Да. Нравится? — кальмаромедуз на экране делает сложный жест щупальцами. — Нравится солнечный свет всем! Поверьте, мой народ далек от идей экспансии, которые легли в основу Межзвездного содружества… Взрослые тораи сотрудничают ради общего выживания, это так, но заставить себя трудно. Вряд ли бы кто-то из нас согласился бы прилететь на станцию, если бы мы не знали, что модуль будет прозрачен. Перспектива снова увидеть свет, похожий на тот, что встретил нас при рождении — это дорогого стоит, знаете ли!

Еле сдерживаю чертыхание.

Место под солнцем, в самом деле! Конфликт яйца выеденного не стоит, а столько драмы развели. Правильно про тораи написано в перечне разумных рас, я бы и порезче выразился.

— Ждите, — говорю я, — скоро проблема будет решена.

И отключаюсь.

Затем обращаюсь к искину-секретарю:

— Демьян, сколько будет стоить повернуть станцию таким образом, чтобы солнечные лучи свободно падали на модуль тораи?

— Вопросы стоимости различных работ находятся в компетенции вашего зама Нирса Раала, — невыразительно отвечает искин.

Вздыхаю. Чертова реалистичность. Ведь все равно одной системой управляетесь, мог бы и ответить для скорости. Пока связываюсь с Нирсом, пройдет драгоценное время, за время которого у меня увеличится долг перед банком, а моя репутация просядет еще сильнее!

Тем не менее переключаюсь на аватара — к счастью, пока я болтал с кальмаром, он уже дотелепал до рубки.

— Нирс! — рявкаю я на зама (к счастью, он тоже в рубке). — Сколько будет стоить повернуть станцию таким образом, чтобы модуль тораи оказался под солнечными лучами?

Нирс удивленно смотрит на меня.

— Нисколько, капитан, — говорит он. — Точнее, это можно сделать в рамках плановых затрат на коррекцию орбиты. А их оплачивает Межзведное содружество.