Шипучка для Сухого (СИ) - Зайцева Мария. Страница 20

А я не хочу вязаться с дерьмом. Всегда был против этого. Знаю потому что, что это за дрянь, как быстро от нее сходят с ума, насколько это грязные бабки. Грязнее только смерть. Хотя и тут под вопросом.

Нет, я хочу спокойствия, насколько это возможно.

У меня есть свой бизнес, одни только ритуальные услуги приносят вагон бабла. И это легально.

Практически. Взял-то я его не особо правильно, но кто теперь вспомнит? Главное, что уже все почистил.

И теперь там вообще кристально. Ну, насколько это возможное, естественно, у нас.

Братва не понимает причин. Не верит. Вон, Захар подвох ищет.

А его нет, подвоха.

Есть причина.

Маленькая такая, тоненькая и шипучая, как радужная змейка. Та самая, у которой укус сто процентов смертелен.

Укусила в сердце, и все, пи**ц тебе, Сухой.

Вовремя ловлю себя на том, что рожа неконтролируемо расплывается в улыбке, сдерживаюсь, кидаю взгляд на Захара. Не заметил. В картах весь.

— Добавляю.

Думает. Смотрит. Решает. Смешной.

— Отвечаю.

— Открываем.

У меня двадцать.

У него девятнадцать.

Ругается.

Я невозмутимо забираю бабки.

— Еще?

— Да пошел ты!

Прикуривает опять, смотрит зло. Смешной. Проигрывать не любит. Чем-то меня этот спортсмен, зоны не нюхавший, цепляет. В хорошем смысле. Он кажется правильным. Цельным. Надежным. И мне дико не хочется, чтоб он лез в дерьмо, в которое нас толкают.

Но говорить ему я ничего не собираюсь. Это его жизнь и его решение.

А мне домой пора.

Шипучка ждет.

У нее сегодня смена утром закончилась, должна отоспаться уже. И завтра дома. А это значит, что можно из постели не вылезать сутки.

При одной мысли о постели и Шипучке в ней, немного поджимается все внизу. Кааайф.

— Я поехал.

— Слышь, Сухой, — голос Захара тормозит меня уже у двери, — а если реально, какого ты соскакиваешь?

— Жениться хочу. И детей, — почему-то совершенно честно отвечаю я.

Захар только качает головой и кивает.

Я выхожу из душного прокуренного полуподвального помещения, смотрю на часы и решаю заскочить в одно место. Там в прошлый раз брал пионы.

Шипучка любит пионы.

В лавке знакомая девка, улыбается, даже заигрывает, похоже. Но мне откровенно похер. И вообще мерзко. Я не в первый раз прихожу, беру у нее букеты. Понятно, что не маме. Но ее ничего не останавливает. Есть все же наглые бабы.

Практически перед выходом она типа оступается и падает на меня, вынуждая подхватить. Тут же выгибается, оттопыривает зад и смущенно бормочет извинения. А сама все ближе жмется.

Отставляю в сторону, забираю букет, выхожу. Все, больше я сюда не приду. Жаль, конечно, но в принципе, в Питере есть еще места, где можно цветы купить.

Бегом поднимаюсь по ставшему родным за этот год парадному к квартире Ольки.

Вася сдает очередную сессию, да и дел у меня особых сегодня не было. Из тех, что требовали бы его присутствия.

Я его, кстати, честно предупредил, что отхожу от дел. Думал, может, захочет свалить. Типа, молодой парень, очень крутой боец. На хорошем счету. Может зашибать бабло.

Но Вася только кивнул солидно. И продолжил делать то, что делает. Прикрывать мне спину.

Шипучка открывает сразу.

И такой теплой волной проходит по всему телу.

Ждала. Ждала меня, значит.

С некоторых пор для меня пи**ц как важно то, что есть человек, который ждет. Который рад мне.

Просто так. Просто потому, что я — это я.

Моя сумасшедшая, честная, открытая Шипучка.

Она за этот год, что мы встречаемся, (нечасто, не так часто, как бы мне хотелось, но я исправляюсь же, да, Ольк?) вообще не поменялась. Все такая же тонкая, красивая до боли и прямая до остроты.

И хочет меня. Просто меня.

Не Сухого, удачливого мудака с баблом, рассованным по карманам, опасного и злого (почему это так привлекает баб? Хер поймешь).

А Олега. У которого литературное имя.

Обычного. Уставшего. Иногда злого. Грубого. Недовольного. Больного. Всякого.

Ждет. Терпит мои закидоны. Фырчит. Злится. Бывает, шипит. Пару раз царапала физиономию. Не во время секса, а так. Налетала кошкой дикой, только и успевай хватать за тонкие запястья. Секс после этого был особо запоминающимся.

Я не понимаю, не могу осознать, что меня в ней до такой степени цепляет, что даже не то что смотреть…

Нет, и подумать не могу про других. Я и раньше не сильно ходок был, так, как и все, наверно… В меру. А теперь вообще.

С того самого первого нашего раза, когда нехило так утешил испуганную зареванную девочку.

Наверно, в самом деле существует какая-то хрень, типа того света или тонкого мира. Я читал про это. И еще в зоне с одним философом сидел, так он складно про такое болтал.

Может, реально мне брат на нее тогда указал, на кладбище.

Типа, спасение это твое, Олежа. Судьба. Не зря же залип моментально.

А ведь, если б не она… Разве задумался бы я о том, чтоб соскочить?

Ни за что!

Раньше даже мыслей не было таких. Все шло и шло.

Крутился в колесе и думать не хотел о том, что дальше.

А тут, с ней…

Она не одобряет того, что я делаю.

А, учитывая, что она еще и не знает толком ничего, то вообще на измене постоянно.

И хоть я пытался ее уверить, что все нормально и прям невинно, и мы просто розовых единорогов пасем, но не поверила.

Она все же за год работы на скорой много дерьма увидела. Она знает, что происходит в городе.

И она боится. Я точно знаю, что боится за меня.

И переживает. И плачет.

А это мне рвет все внутри. Давит. Дышать мешает.

Она не просила, нет. Не запрещала. Не дура потому что.

Она просто переживала так, что я сам решил.

И, в принципе, стоило начать думать в этом направлении, как все пошло складываться. И нормально так складываться. Сейчас пока три ритуальных фирмы у меня, мужики заколачивают неплохо, я с них имею тоже хорошо. Но в планах расширение еще на одну фирму. Там, правда, сложности с хозяином. Но они решаемы. Вот разберусь, кину в общак отступные и свалю.

Конечно, иллюзий нет, что отпустят, но договорюсь. Буду побольше отстегивать. Решу, короче.

А потом можно уже и о свадьбе подумать. Шипучка моя пока не в курсе. Но я ее скоро в известность поставлю.

— Олег!

Она повисает на мне, дышит со всхлипом. Понятно, опять переживала. Я задержался с этими цветами, обещал раньше.

С недавно задаренным телефоном она пока не умеет обращаться, а потому волнуется. Да и знает, что звонить мне не надо. Мало ли, где я?

Обнимаю, сжимаю тонкие плечики, отстраняю от себя. Тени под глазами, усталая такая.

И желанная. Несмотря ни на что.

Но какой, нахер, секс?

Нет, пожрать, ее покормить и спатки уложить.

А с утра, возможно, что и…

Но тут мое благостное течение мыслей и любование Олькой прерываются.

Шипучка неожиданно узит глаза, потом ведет пальчиком по шее.

Я удивленно смотрю на красное пятно на подушечке пальца и сразу соображаю, в чем дело.

Овца-цветочница!

Достала-таки!

А я и не заметил даже.

Я смотрю на Ольку, понимая, что все, что сейчас скажу…

Ну, короче, впустую будет.

Шлялся, задержался, в помаде.

Сука!

Похоже, и утреннего секса не будет мне!

20. Примерно девятнадцать лет назад

Я грею ужин. Ничего особенного, просто картошка с котлетами и овощами.

Олег любит, чтоб сытно и просто. Мне хочется ему готовить. Я бы, может, и что посложнее научилась, но ему не надо.

Я грею уже в третий раз, потому что он задерживается.

Нервничаю, поглядываю на телефон — красивую красную игрушку, которую страшно трогать, а вдруг сломаю? У нас на станции телефон только у заведующей. Я даже на работу его не беру, неудобно как-то.

Да и вдруг зазвонит на вызове? Не представляю, как буду отвечать при пациенте.