Займ на любовь (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна. Страница 83

— Стас… — было настолько хреново, что он просто не знал, как начать с ним говорить.

И еще хуже от того, что понимал — Стасу во стократ хуже.

— Давай, я тебе коньяку налью? Или виски. Хоть пятьдесят грамм, а?.. — подошел к мини-бару, взяв стакан.

Кузен обернулся, медленно моргнул, так посмотрев на них, будто реально только сейчас заметил, что кто-то есть рядом. И что-то такое появилось во взгляде Стаса, что даже Влад с ноги на ногу переступил. Вообще не на своем месте себя оба почувствовали.

Перевел глаза на Колю, на эти ряды бутылок, на «Чивас», который он автоматом по привычке выбрал из всего.

А потом…

— Вон отсюда… Оба. Добром прошу…

Это не было похоже на голос Стаса, вот правда.

Николая пробрало до шейных позвонков, волосы на затылке дыбом встали. И этот взгляд…

Коля переглянулся с Владом. Отставил молча и стакан, и бутылку. А потом вышел и охранника увел без всяких лишних вопросов, плотно закрыв дверь за собой.

Да, они остались прямо тут, в коридоре. Но… Стас точно заслужил и имел право так переживать горе, как это ему было необходимо. И… он еще не отомстил, а Николай был уверен, что брат не подарит все случившееся ни спецслужбам, ни тому, кто нанял убийц. Так что сегодня он точно ничего не сотворит. Еще похороны впереди…

Мир все еще сохранял эффект негатива.

Стас не знал, как это объяснить, да и по барабану ему было, если честно. Что-то подсказывало внутри, что оно теперь всегда так будет, уже до его смерти. И легкие категорически дышать отказывались. Вроде заставлял, проталкивал воздух в грудь, а он как пустой, ни молекулы кислорода, ни атома… Только ее запах, которым их дом пропитан уже насквозь. Той самой черной смородины, нагретой на солнце…

Покачнулся, словно удар в грудь пропустил, и в живот следом, в самое солнечное сплетение — спазмом по всему телу. Еще там, на этой долбанной промзоне, а отдача сейчас долетела…

Уперся руками в стол, тяжело дыша, хватая воздух распахнутым ртом… А оно не работало ни фига. Задыхался!

И глаза закрыть — сил нет. Потому что под веками, как на сетчатке выжжена, картина, как Мира падает от выстрела, и кровь на ее волосах. Опять и опять, на извечном теперь повторе…

Орать хочется от дикой, невыносимой боли, что в пустой груди пульсирует, разламывая ребра. А оно не выходит. Голоса нет, беззвучный хрип из саднящего горла вырывается. И дикое, непреодолимое желание все вокруг разгромить! Найти хоть какой-то выход…

Не осознавая, что делает, в неком бесноватом порыве, яростно и зло столкнул, смел на пол все, что под руку попадалось!!! Плевать на важность документов или хрупкость материалов!

Только разум, несмотря на боль и накатывающее безумие, четко понимает — облегчения не приносит. Имелось подозрение, что ему то теперь в принципе не светит.

Ударил обоими кулаками по столу со всей силы. От безысходности и такого ощущения опустошающего горя, что вынести, казалось, выше его предела. Только кто знает, где этот гребаный предел? За какой чертой…

Посмотрел на руки — кожа треснула. А он боли не чувствует. Ничего, ноль. Пустота и холод. И только в груди адово пламя ревет. И какой-то чертов метроном в голове все еще щелкает… Какой с этого толк, если все равно не успел?!

Плеснуло, разъело трахею кислотой от дикого чувства вины перед любимой женщиной, которой не смог помочь. Еще и подставил, видимо… Дикая ненависть… И на себя тоже.

Как-то резко дернул галстук, ощущая удушье, будто удавка на шее. Вспомнилось, ударив молнией в голове, как она злилась из-за галстука, что Залевски тронуть посмела… Сдернул ленту, бросив на пол.

Уставился на виски, что Коля выдвинул из ровного ряда других бутылок. Внутри по-новой заколотило настолько мощной волной боли, что захрипел, пытаясь откашляться, прочистить перекрытое горло. Ему здесь все о Мире кричало просто! Она пропитала этот дом, его самого, просочилась в Стаса своими клетками и атомами, своим смехом, норовистым характером, упертостью и бесстрашием… И сейчас, минута за минутой, словно отмирали его клетки так же, как вытекала ее кровь на те ступени…

Не выдержал! Эту боль и вину, грызущую даже его кости, похоже, терпеть не имел сил. Подошел к бару, схватил, резко открыв, бутылку, плеснул в стакан виски. На разбитых костяшках капли крови выступили, а он все еще ничего там не ощущал. Может, виски и сюда плеснуть? Обожжет? Или не заметит даже?

Автоматом поднес ко рту, не слыша аромата, глотнул, по правде сказать, даже рассчитывая, уповая на жар, который хоть немного этот спазм в груди ослабит… И ни фига! Что воды полным ртом хлебнул. И какое-то слишком четкое понимание, что так теперь всегда и со всем будет… Замутило от боли в душе.

Поставил стакан назад, не заметив, что промахнулся, безразлично проводил глазами полет и какой-то странный взрыв стеклянных брызг и виски от столкновения с полом. Надо же, специально кинь, так не вышло бы. И… Ясно понял внезапно, что у него уйма дел впереди.

Стас сейчас должен был бы быть с ней, забрать ее тело, готовить похороны… Но, раз это ему физически недоступно в этот момент… Хорошо, он сделает то, что тоже должен ради любимой.

Уже забыв о разбившемся стакане, пошел в сторону окна, вытащив мобильный из кармана. Открыл окно переписки с Шустом в отдельном мессенджере.

«Мне нужен человек, который возьмет на себя Авраменко. Тихо, чисто, быстро. Чтоб никто не смог придраться. Сумма значения не имеет», — отправил.

И на каком-то автоматическом инстинкте открыл программу, которая маячок на мобильном Миры отслеживала. Так привык за последние дни всегда проверять ее местоположение, чтобы точно знать, где любимая, в безопасности ли?… Сигнал отбился совсем не там, где эта проклятая промзона находилась. Не осознавая до конца, что делает, Стас увеличил карту, прочитав адрес и… Ну да, управление службы безопасности страны. Ясно, что они все улики забрали.

Бросил свой телефон на пустой теперь стол, все же на полу валялось, даже ноутбук.

Он у них завтра и ее телефон заберет… Там были их фото. Мира много раз снимал то его одного, то их вместе на смартфон. А Стасу только одно хитростью сбросила и установила на экран, пока он душ принимал как-то. «Из вредности», — сказала, — «а то слишком серьезный»… Сейчас на этот самый экран смотреть было невыносимо — она улыбалась ему.

Бл***! Все, до последней булавки из вещей Миры, заберет у этих рукожопых назначенцев! Всех адвокатов с собой возьмет, чтобы эти безопасники и рта открыть не посмели. А потом, после похорон… с этими же адвокатами решит, как против этого управления дело строить.

— Стас? — в кабинет, постучав в дверь (возможно, долго и, вероятно, не дождавшись от него реакции), вошел Коля. — У тебя все нормально?

Он не ответил, молча подняв глаза на брата и тяжело глянув исподлобья.

Стас сомневался, что даже слепой решил бы, что у него все нормально. Да и глядя на кабинет… Черт, он умудрился тут реальный бедлам устроить, а вроде и не замечал, что сносит и задевает все, что по пути попадалось. Только безразлично абсолютно. Внутри гудит от пустоты и тупой бессмысленности всего…

— Родители звонят… Журналисты как-то все же узнали, уже на многих каналах и сайтах новость есть. Вот они и…

— Я… не буду говорить с ними. Не сейчас… — качнул головой резко, выдавив это из себя надсадно. — Скажи, чтоб пока не ехали. Завтра…

Видел их звонки и на свой телефон, просто игнорировал.

— Да… — Николай как-то кивнул, будто сомневаясь. — Может…

— Нет, — не дав брату ничего сказать или предложить, еще резче отмахнулся. — Уйди. Это все.

— Хорошо… Но… Мы рядом.

— Я знаю, — ему было слишком тяжело говорить, даже с братом. — Что с Климом? — заставил себя спросить, просто понимая, что должен.

— Прооперировали, отошел от наркоза, врачи дают хороший прогноз, — скупо отчитался Коля. — Клим сказал Владу, что это… Мира не дала нападавшим его добить, переключила на себя, начав кричать и уговаривать, а у них, видно, времени было мало…