«...И ад следовал за ним» - Хантер Стивен. Страница 26
– Эрл, у меня кончается пар.
– И у меня тоже, мистер Сэм. На такое мы с вами не рассчитывали. Но сейчас ребята уже чертовски разозлились, так что нам лучше не останавливаться. Если нас схватят, нам несдобровать.
– Я надеюсь только на то, что нам удалось оторваться от погони. Эта последняя твоя уловка обязательно должна была сбить собак со следа.
– Мистер Сэм, мы в лучшем случае выиграли час. Но помощники шерифа моложе и сильнее нас, и у них есть цель. Они ни за что не остановятся. Уверяю вас, они будут идти за нами до конца. Лучше не думайте об этом. Сосредоточьтесь на насущном.
– Наверное, тут ты прав. Я… о черт!
– Проклятье! – выругался Эрл.
Вдалеке прозвучал выстрел.
Первой учуяла след сучка Люси. Отряд возглавлял сам шериф; собаками управлял Опи.
Люси вся задрожала, начала скулить. Подпрыгнув, она попыталась лизнуть лицо Опи.
– Чертова сучка! – выругался тот, отталкивая собаку от себя.
– Нет, она взяла след, – сказал шериф. – Она хочет получить награду. Опи, поцелуй ее.
– Я не собираюсь лизаться с собаками.
– Опи, я сказал, поцелуй собаку. Я видел, как Перец так делает, черт бы его побрал. Ну же, целуй!
Опи нагнулся к радостно повизгивающей собаке, изображая поцелуй. Достав из кобуры револьвер, шериф выстрелил в воздух.
– Так, ребята, – сказал он, – слушайте сюда. Сейчас я объясню, как мы поступим. Беглецы оторвались от нас не больше чем на три мили. Так что начинается настоящая гонка, а я уже человек в годах. Я буду вас задерживать. Опи, вы с Москитом снимайте рюкзаки. Оставьте их здесь. Возьмите с собой только ружья и бегите за собаками. Они вам покажут дорогу. Собаки поведут вас по следу. Они затравят этих ублюдков, вы меня слышите? Я дождусь здесь остальных. Когда остальные подойдут, мы спустим оставшихся собак, и они быстро побегут по следу. Не сомневаюсь. Но основная надежда на вас. Как только настигнете этих ребят, стреляйте на поражение. Не хочу никаких недоразумений. Зарубите себе на носу: вам нужно схватить их мертвыми, а не живыми, чтобы никто не задавал никаких вопросов, ни сейчас, ни потом. Вы все поняли, парни?
Оба помощника были опытными охотниками; оба обрадовались предоставленной возможности; оба ликовали, рассчитывая первоклассно развлечься.
– А теперь бегите, черт бы вас побрал. Я остаюсь здесь ждать остальных.
Опи спустил собак, и они рванули вперед. Сбросив рюкзаки, молодые помощники подхватили винчестеры и побежали следом за сворой, предвкушая удовольствие.
– Собаки! – воскликнул Сэм. – О господи, собаки!
– Их мало, – заметил Эрл. – Судя по всему, шериф разделил своих людей, и наш след обнаружил только один из отрядов.
– Мы сможем от них уйти?
– Нам придется прибавить шаг. Медлить больше нельзя. Извините, мистер Сэм, но теперь мы должны будем бежать.
– В таком случае, – сказал Сэм, – я приложу все свои силы.
Ускорив шаг, беглецы без раздумья бросились напролом через заросли. Сэм сделал беспрецедентный шаг, который свидетельствовал о серьезности ситуации: он ослабил узел галстука.
– Надеюсь, никто из судебного начальства не увидит вас в таком неопрятном виде, – заметил Эрл. – Иначе это нанесет ущерб вашей карьере.
– Эрл, поклянись, что не расскажешь об этом ни одной живой душе. Все это останется между нами, а как только мы вскочим на поезд, галстук вернется на место. Мало ли кого можно встретить, катаясь на товарняках.
Эрл обрадовался, услышав, что Сэм еще сохранил способность шутить. Когда человек расстается с чувством юмора, это говорит о том, что он уже дошел до предела. На войне Эрл никогда не упускал случая рассмешить своих людей какой-нибудь глупостью. Это позволяло им дать выход чувствам, чуть прибавляя шансы остаться в живых.
Местность начала повышаться, сначала полого, но даже небольшой подъем действовал против беглецов. Вскоре оба уже шли, согнувшись пополам, тяжело дыша и обливаясь потом, думая только о том, чтобы идти вперед.
Эрл присмотрел в качестве ориентира одинокую сосну, до которой было около полумили. Беглецы ускорили шаг и перешли почти на бег, подгоняя себя, пытаясь не обращать внимания на боль в усталых мышцах. Все мысли их были поглощены стремлением к спасению.
В своем теле Эрл нес множество металлических кусочков, в основном осколков японских снарядов. Время от времени то один, то другой кусочек чуть смещался, задевая нервное окончание, и Эрл вздрагивал, обожженный электрическим разрядом невыносимой боли. На прошлой войне ему пришлось пройти через все напасти, какие только может она обрушить на человека. Он полагал, что все худшее осталось позади, но сейчас выяснялось, что он обрадовался преждевременно.
Эрл упрямо не желал расставаться с ружьем. Это был старый карабин, купленный у ушедшего на покой дорожного полицейского. Карабин много лет разъезжал в кабине патрульной машины, собирая царапины и вмятины. Но если полицейскому требовалось всадить что-нибудь посущественнее, чтобы оборвать страдания раненого животного или призвать к рассудку забаррикадировавшегося грабителя, тяжелая пуля 30-го калибра из винчестера модели 1906 года справлялась с задачей как нельзя лучше. Эрл знал, что ему достаточно будет лишь взвести курок, чтобы выпустить первую из пяти заряженных пуль.
Он очень надеялся, что до этого дело не дойдет. Однако если понадобится, он выстрелит, не раздумывая. Эрл был готов ко всему.
Помощники шерифа поднялись на гребень холма.
– Смотри, черт побери! – воскликнул Опи. – Я их вижу. Они вон там, впереди!
Его зоркие глаза уловили мимолетное движение в зарослях на склоне соседнего холма всего в четверти мили – ничего определенного, что можно было бы связать с человеком, лишь что-то неуловимое, молниеносное.
– Собаки вот-вот их настигнут, – объявил Опи. – Позабавятся на славу. А тут и мы подоспеем. Это как охота на медведя. На медведя охотятся с собаками. Собаки загоняют медведя, кусают его, пускают ему кровь, а тебе остается только подойти и сделать последний выстрел, и вот уже у тебя на полу лежит медвежья шкура.
– Опи, ты никогда не охотился ни на каких медведей, – осадил его Москит.
– Ну да, не охотился, черт возьми. Мои предки не ходили на медведей. Но делается это именно так, клянусь богом, я точно знаю. Впрочем, ты, Москит, тоже никогда не охотился на медведей.
– Вот они, черт возьми! – воскликнул Москит. – Я тоже их вижу. Собачки, возьмите их! То-то будет потеха!
– То-то будет потеха! – подхватил Опи.
Два долговязых парня храбро побежали через сосновые заросли к тому месту, где в последний раз видели беглецов. Идти по следу не составляло никакого труда. Собаки неслись не разбирая дороги, вспарывая мягкую сосновую хвою, и оставленный ими след не заметил бы разве что слепой. Опи и Москит бежали вперед. Предчувствие успеха, надежда на скорое возвращение домой после многих часов муторного блуждания по лесу окрыляла их, придавала силы. Охотничий азарт посылал в кровь дополнительный адреналин, и помощники спешили следом за собаками.
Сэм споткнулся и растянулся во весь рост. Поднявшись с земли, он уселся на корточки, учащенно дыша и обливаясь потом.
– Эрл, я больше не могу. У меня, того и гляди, сердце выскочит из груди. Иди дальше один. Брось меня здесь. Иди один. Ты сделал все, что в твоих силах. Просто я оказался не готов к такой гонке.
– Мистер Сэм…
– Нет-нет, Эрл, я официально освобождаю тебя от всяческих обязанностей в отношении меня. Я не могу иначе. Возвращайся в Арканзас, воспитывай сына и…
– Мистер Сэм, отдайте мне свой пиджак.
– Я…
– Отдайте пиджак. Проклятье, у нас совсем нет времени. И шляпу тоже. Отдайте мне и шляпу, черт возьми.
– Эрл, я…
– Черт побери, Сэм, делайте, как я сказал!
Сэм был поражен тем, что Эрл, прекрасно знакомый с правилами общественного приличия, определяющими жизнь Юга, осмелился повысить на него голос. Это было совсем на него не похоже. Кричать можно на негров или – да и то только в крайнем случае – на работников, женщин и подростков, в основном на взрослых оболтусов. Но на мужчину, да еще старшего возраста…