Крутые белые парни - Хантер Стивен. Страница 93

— Какого черта он такой расстроенный? — спросила она.

— Да, Лэймар, — добавил Ричард, — а ведь ты говорил, что его мальчишка делал прекрасные подачи и бил классно.

— Кто может это знать? — ответил Лэймар.

Да, коп явно грустил. Ничего, он еще не знает, что ему придется почувствовать еще большую грусть, и скоро.

Бад сел в машину, включил огни и тронулся. Лэймар поехал на его огни, чтобы слегка подрезать Бада и первому влиться в поток движения, чтобы точно знать, куда направляется Бад. Так оно и получилось. Бад выехал на дорогу позади Лэймара, но это не входило в планы последнего. Ему совершенно не нужно было, чтобы коп смотрел на него. Один внимательный взгляд — и столь тщательно подготовленное представление могло сорваться.

— Смотри, там он...

— Заткнись, Ричард. Мальчик, закрой свой рот, помолчи и просто смотри вперед.

Машины легко скользили по дороге в неверном свете наступавшего вечера. В ветровом стекле мелькали дома, уличные фонари и световая реклама, что затрудняло слежение за опознавательными знаками пикапа Бада Пьюти. Но внимание Лэймара было настолько обострено, что он словно переродился: он продолжал все время отчетливо видеть два красных огня и блестящую полоску под ними — это принадлежало Баду и больше никому во всей вселенной.

Но впереди Лэймара ждала трудная головоломка. Она возникла сразу, внезапно, можно сказать, из ничего и ниоткуда. Бад зажег левый поворот, проходя на желтый свет. Лэймар никогда не стал бы пересекать перекресток на красный свет. Он знал, что стоит ему сделать это, как его тут же остановит первый попавшийся коп, а может, и сам Бад. Осторожность никогда не бывает лишней.

Лэймар быстро соображал. Ему надо выбрать наименее рискованный из двух рискованных вариантов, и решение надо принять в доли секунды. Он резко свернул влево, на боковую улицу, хотя понятия не имел, куда она ведет. Выскочив на эту улицу, Лэймар до отказа нажал педаль газа и понесся, как бешеный мустанг. Тихоходы шарахались от него, дико сигналя. Он спугнул двух женщин. Бад, по его расчетам, невидимый, ехал по параллельной улице. Лэймар свернул вправо, потом влево и оказался на той самой улице, куда свернул Бад. Движение было очень интенсивным.

Вот дерьмо!

Где он?

Он сканировал глазами огни пролетающих мимо машин и не видел того, что хотел увидеть. Это вызвало у него ощущение взбесившей его пустоты.

— Лэймар, я...

— Заткнись,Ричард. Папа работает и думает.

Потом он увидел ее, блестящую полоску под задними огнями — опознавательный знак Бада. Лэймар завел «транс-ам» и влился в поток машин. Он стремительно проскочил два левых поворота и оказался наконец в ста ярдах позади машины Бада в нужном ряду.

— Не видит ни черта, — констатировал Лэймар. — Очень расстроен.

Бад остановил машину у маленького домика. Окна его ярко светились в темноте. Домик выглядел весело и дружелюбно. Негритенка на трехколесном велосипеде не было видно. Он вышел из машины и на секунду задержался возле нее.

Вот он. Этот проклятый дом. «Она переехала сюда, чтобы быть с тобой, а ты готов сейчас, сию минуту подломить ей такую свинью. Ты хочешь причинить ей сильную боль. Ты причинишь ей боль, обидишь ее, а потом повернешься и уйдешь».

Он попытался подойти к этому делу по-другому. Так будет лучше для нее. Нет, в самом деле, она достойна нового, свежего старта, нового начала, а не тусклого существования с пенсионером, набитым свинцом, запуганным собственными детьми, мучимым воспоминаниями о преданной им жене и об убитом напарнике, который был ее мужем. Она заслуживала лучшей участи. В горле у него запершило, когда Бад посмотрел на дом.

Но время пришло, и он пошел.

Он пошел по дорожке, ведущей к крыльцу. Лишь восемь часов назад он шагал по этой же дорожке. Тогда его вело сюда предвкушение секса с Холли. У него затуманились мозги, когда он вспомнил сегодняшний день и свои игры с ней. Они занимались этим на диване в гостиной, потом на лестнице, потом в спальне. Они откладывали завершение и переходили из комнаты в комнату, словно празднуя свою свободу от комнат в мотеле. Было увлекательно в каждой комнате, но то, что происходило между ними на лестнице, превосходило самое сильное воображение. Во всяком случае, он раньше такого не испытывал.

Но всему этому конец. Навсегда.

Бада охватило чувство невосполнимой утраты.

Он должен это сделать, подумал он. Его сыновья. Его жена. Его семья. Это тяжело, он еще ни разу не стоял перед столь тяжким выбором, но он мог это сделать, спасти свою семью и вернуть все назад.

Он взошел по ступенькам крыльца, но постучать не успел. Дверь открылась сама.

— Ну, привет, мистер Бад Пьюти, собственной персоной, — сказала она.

— Привет, Холли.

— Заходи же.

Бад вошел. Тот же дом, та же Холли и ее неповторимый аромат.

— Хочешь пива?

— Нет, что-то не хочется.

— Бад, у тебя на лице выражение: «А не пойти ли мне в церковь?» Брось свою хандру и пошли колоть орехи.

— О, Холли.

Она уловила жалость в интонациях его голоса. Ее лицо стало печальным, словно ей дали пощечину. Она мгновенно все поняла. Он мог больше ничего не говорить.

— Нет, Бад. Мы же с тобой так близки.

— Мы не близки.

— Бад, не делай этого. Пожалуйста, радость моя, не надо.

— Холли, я...

Он запнулся, не находя подходящих слов.

— Ты — что?

— Я никогда не хотел причинить тебе боль. Этого мне не хотелось никогда. Я хотел, чтобы все были счастливы.

— Но так не бывает, чтобы все были счастливы.

— Да, так не бывает. Холли, Джефф узнал обо всем. Мой сын очень страдает. Я хочу, чтобы его жизнь стала такой же, какой она была прежде.

— Бад.

— Холли, ты молодая и красивая женщина. Перед тобой вся жизнь. Ты получишь от нее все, что ты захочешь.

— Бад, я хочу тебя, я хочу нас. Я хочу, чтобы мы были вместе, как собирались.

— Я не могу дать тебе этого. Прости.

— Бад...

— Холли, я должен быть для своего сына лучшим отцом, чем мой был для меня. Если этого не будет, то цена мне — дерьмо. И я прекрасно это знаю. Я отобрал что-то у своего сына, а теперь хочу вернуть ему долг.

— Бад, об этом нельзя говорить: «или — или». Ты можешь иметь и то и другое. Я не говорю, что это будет легко, но ты сможешь иметь и то и другое.

— Холли, я отпускаю тебя. Боже, ты же сможешь получить все, что пожелаешь. Все. Просто тебе надо подождать. Жизнь еще повернется к тебе своей светлой стороной: вот увидишь. Сначала тебе будет тяжело, а потом постепенно придут и хорошие времена.

Она яростно взглянула на него и... заплакала. Ему захотелось подойти и успокоить ее. Она так много для него сделала, ему было удивительно хорошо с ней.

Она села.

— Я не понимаю, как ты можешь жить в этой лжи. Ты вернешься и будешь фальшивить, рызыгрывая благородство, а когда меня не будет, ты вернешься к жене, которую ты не любишь. И с чем же ты останешься? Ты останешься ни с чем.

Бад тоже сел. Холли обхватила голову руками и зарыдала.

"Помоги ей, — подумал он. — Прекрати ее мучения".

Ее мокрое лицо распухло и покрылось красными и белыми пятнами. Из носа текло. Плечи содрогались. Он видел, так плакали женщины на месте дорожно-транспортных происшествий над кусками плоти, которые когда-то были их мужьями или детьми. Там ничего нельзя было поделать, только ждать, когда жизнь возьмет свое и горе утихнет.

— Бад, я люблю тебя.

— Холли, речь идет не о любви. У моего сына не будет другого отца, а у меня не будет другой семьи.

— Бад...

— Холли, я не могу быть человеком, который бежит от ответственности. От этого происходят все преступления — от тех, кто рвет концы, сжигает мосты и скрывается от ответа. Я не могу быть таким человеком.

— Ты мне лгал. Так много раз.

— Может быть. Но я лгал и себе. Я думал, что у нас есть шанс. Но я не тот человек, кто может дать тебе этот шанс. Ты заслуживаешь того, чтобы встретить мужчину, который сможет дать его тебе.