Мастер-снайпер - Хантер Стивен. Страница 12

— Все эти фотографии ничего не значат, — жестко сказал он ей неделю назад. — Фотографии могут оказаться подделкой Вам нужен свидетель, кто-то, кто действительно там побывал. Это единственный способ заставить кого-нибудь прислушаться к вашим рассказам. Послушай, у тебя могут быть большие неприятности. Ты ведь офицер армии Соединенных Штатов. А ты путаешься с группой…

Она приложила палец к его губам, не дав ему закончить предложение. Однако позже сама вернулась к этому разговору. Никто в это не верит, сказала она. Сионистские лидеры посетили кабинеты высокого лондонского начальства, с горечью рассказывала она, их внимательно выслушали, но потом, найдя подходящий момент, вежливо выпроводили.

Сейчас, стоя во внешнем фойе и готовясь попрощаться, Литс почувствовал, как у него начинается головная боль. А головная боль всегда заканчивалась вспышкой гнева.

Господи, что за дыра! Эта облупленная краска, эти мерцающие маломощные, похожие на свечи лампочки! Здесь пахло, как в подвале, и всегда было холодно, а все люди казались болезненно-бледными и недокормленными и не поднимали глаз на него, облаченного в форму.

— Спасибо, что проводил меня, Джим, — сказала Сьюзен. — Я очень ценю это. Правда.

— Сьюзен… — Литс схватил ее за руку. — Давай не сегодня. Брось, пойдем в город.

— Спасибо, Джим, но мы с тобой уже поразвлеклись. Литс не имел ничего против того, что она уйдет от него к Филу, он знал, что все именно так и кончится, но он ненавидел, когда она оставляла его ради этих дел.

— Пожалуйста, — попросил он.

— Не могу. Я должна идти.

— Это просто…

— Просто евреи, Литс, — ответила Сьюзен. — И я тоже просто еврейка. — Она улыбнулась. — Хочешь верь, хочешь нет.

— Я верю, — возразил он.

Однако на самом деле ему в это не верилось. Она была просто американской девушкой, которая придумала свою принадлежность к этой допотопной расе.

— Нет, не веришь, — покачала головой Сьюзен. — Но иногда я все-таки тебя люблю.

И она скрылась за дверью.

На следующее утро на службе головная боль так и не оставила Литса. Он стоял и смотрел на серое небо на горизонте.

А где же Роджер? Как всегда опоздав, тот ворвался в комнату совершенно в растерзанном виде.

— Не мог поймать такси, — сказал он.

Роджер как-то заметил, что он, наверное, единственный призванный в армию человек, который каждое утро отправляется на Вторую мировую войну на такси.

— Извините, — закончил он.

Литс ничего не ответил. Он продолжал раздраженно смотреть в окно.

— Отгадайте, кого я встретил вчера вечером? Ну же, попробуйте отгадать, капитан.

Но вместо этого Литс начат выражать свое недовольство:

— Родж, ты вчера вечером не подмел. Это, конечно, не «Савой», но я не хочу, чтобы здесь было как в каком-нибудь…

— Хемингуэя.

— Хотя бы время от времени ты мог бы выбрасывать мусор из корзин для бумаг.

— Хемингуэя! Писателя! Прямо из Парижа, из Ниццы. Встретился с ним на вечеринке.

— Писателя?

— Его самого. Во плоти. Здоровый парень, усища, металлические очки. Вы бы видели, как он хлещет спиртное.

— Ты болтаешься по сомнительным компаниям.

— Только по самым лучшим. Я хожу всегда только на приличные вечеринки. Не надо говорить, что мои нашивки должны в чем-то меня сдерживать. После Билла Филдинга это самый известный человек в мире.

Распахнулась дверь, и Тони Аутвейт ворвался в кабинет, как сценическая звезда.

— Капитан Литс, отправьте мальчика побросать мячи об стенку или займите его еще чем-нибудь, — приказал он.

— Роджер, выйди.

Роджер в мгновение ока вылетел вон, бросив на ходу:

— Если я потребуюсь, то найдете меня в сквош-клубе. Тони повернулся к Литсу:

— Плохие новости. Плохие для тебя. Но довольно хорошие для меня. — Он с удовлетворением улыбнулся.

— Тебе очень нравится доказывать свое превосходство, верно? — заметил Литс.

— Да, но доказывать превосходство можно по-разному, и на этот раз я тебя действительно уделал.

Литс насторожился: неужели Тони отправляют в Бирму охотиться в джунглях на япошек? А тот продолжал:

— Ты все еще носишься с этой идеей об убийце?

— Вроде бы. Пока не получил никаких…

— Превосходно. А я могу теперь доказать, что ты не прав. Появились новые данные. — Смотрите, как он заинтересовался!

— Какие же?

— Ну хорошо. Прошлым вечером я столкнулся с одной шишкой из ПВА. Знаешь, что это такое?

— Ваша Политико-военная администрация. Что-то в этом духе.

— Именно. Во всяком случае, он знает, что означает твоя загадочная аббревиатура WVHA.

— Да?

— Да. — Тони сиял от удовольствия. Он наслаждался каждым мгновением. — Это не имеет к нам никакого отношения. И вообще не касается войны. Никаким боком не связано ни с разведкой, ни со шпионажем, ни с диверсиями. Боюсь, тебе здорово не повезло.

— И что же это такое? — спросил Литс.

Но почему его сердце так бешено забилось? Почему ему стало так трудно дышать?

— Это часть административной секции старого милого СС. Wirtschafts-und Verwaltungshauptamt. Неприметное подразделение, которое так легко пропустить на фоне более ярких организаций Твелвленда.

Литс привычно сделал перевод.

— Административно-экономический отдел, — хмуро сказал он. — Вот и все. Производят платежи. Обычные чиновники.

— Именно. Совсем не те парни, которых отправляют отстреливать генералов, а?

— Это уж точно.

— У них на данный момент совсем другие заботы. Эти чиновники заправляют одним из самых интересных феноменов Третьего рейха, старина, — заявил Тони, широко улыбаясь. — Они занимаются концентрационными лагерями.

5

Фольмерхаузен знал, что в том, что сбежал пленник, его вины не было; он даже знал, кто в этом виноват. Вина полностью лежала на капитане [11] Шеффере, совершенно некомпетентном человеке. Шеффер имел отношение ко многим делам, которые шли не так, как надо, в пункте №11. Фольмерхаузен сталкивался с такими типами и раньше: настоящий фанатик СС, злой и глупый, жестокий и подозрительный нацист из крестьян. Фольмерхаузен подробно объяснял это всем, кто его слушал, хотя таких было очень немного. Теперь он собирался объяснить это Реппу:

— Если бы люди капитана Шеффера были обучены должным образом, умели быстро реагировать и относились к данному заведению не как к лагерю отдыха, то заключенный никак не смог бы сбежать. Вместо этого они гонялись туда-сюда, как комедианты в плохом фарсе, стреляли друг в друга, орали, включили свет, гикали и свистели. Безобразие. Я думал, что войска СС, особенно знаменитая дивизия «Мертвая голова», оправдывают свою репутацию хорошо обученных войск. Увы, самые необученные новобранцы, старики и подростки, могли бы сделать это намного лучше.

Он самодовольно откинулся на спинку стула. Он высказал им все. Открыл им глаза на истинное положение вещей.

Репп сел, взял что-то со стола и начал вертеть в руках. Похоже, услышанное не произвело на него никакого впечатления. Он и вправду отличался завидным хладнокровием.

Но Шеффер, присутствовавший там же, бросился на собственную защиту.

— Если бы, — ответил он, обращаясь прямо к Реппу, — не было сбоя механизма, — последние два слова он произнес с особой выразительностью, — если бы господин инженер-доктор смог заставить свою штуковину работать как положено…

Штуковину? Фольмерхаузен, побагровев, вскочил со стула.

— Клевета! Клевета! Я не позволю клеветать на меня!

Репп жестом руки велел ему сесть.

— … То оберштурмбанфюрер смог бы поразить все свои цели, как того и требует наша миссия…

— Не было никакого сбоя механизма, — истерично завопил Фольмерхаузен. Вечно на него клеветали, он постоянно ходил оболганным. Он знал, что за спиной люди называют его жидом. — Я отрицаю это, отрицаю и отрицаю. Мы до посинения проверяли механизм. Он был рабочим. Рабочим. Да, существует еще проблема, и мы работаем над ней день и ночь, — хорошо бы, если бы войска СС работали в половину нашей энергии, — это проблема веса, но сам механизм работает. «Вампир» работает.