Снайпер - Хантер Стивен. Страница 13

– А-а, С-4, вы слышите, С-4, вы слышите?

– С-4 – это я? – спросил Боб.

– Да, – последовал ответ. – С-4, сообщите, пожалуйста, о вашем местоположении. – Это был Хатчер, выступающий в роли Бэйса.

– Я уже забрался сюда, черт побери.

– Боб, давайте перенесемся в 1988 год и проведем чистый эксперимент, – произнес Хатчер. – Отвечайте на стандартном радиосленге.

– Вас понял, Бэйс. Я нахожусь на пятнадцатом этаже талсской “Кэжьюэлти”. Обзор ясный, никаких визуальных помех на улице… – он замолчал, пытаясь припомнить название улицы, на которой прозвучал выстрел Мемфиса, – на улице Риджели нет.

– О’кей, все понял, С-4. Сохраняй спокойствие и будь готов.

– Какова обстановка?

– С-4, мы держим объект в поле наблюдения, он движется в вашем направлении вниз по улице Мошер. Он уже проехал через две засады, но никто из местного командования не может взять на себя ответственность санкционировать этот рискованный выстрел. Сейчас пока никто не может произвести по объекту точный выстрел. Он сидит в окружении находящихся в состоянии истерики женщин, и мы думаем, что, может быть, он даже привязал себя к ним.

– Вас понял, Бэйс.

– Пожалуйста, будьте в постоянной готовности.

Боб взглянул на импровизированную улицу, по которой вскоре должен будет проехать автомобиль с находящейся там мишенью. Основной проблемой, естественно, было определить расстояние. Стрельба на установленные дистанции намного легче, потому что тогда вы можете рассчитать отклонение пули по баллистическим таблицам и по своему собственному опыту. Но у Боба не было природного чувства расстояния. Некоторые люди умеют бросить взгляд на объект и путем каких-то непонятных умственных вычислений сразу же определить расстояние. Но Боб так не умел. Во Вьетнаме он выработал свою собственную систему определения расстояния до цели невооруженным глазом. Если он мог различить глаза человека, то, значит, тот находился на расстоянии ста ярдов – как раз на дальности прямого выстрела. Если он мог различить лицо, то – на расстоянии двухсот ярдов. И если ему удавалось различить только одну голову, значит, расстояние составляло порядка трехсот ярдов. Если он видел у объекта движущимися только ноги, то расстояние было четыреста ярдов, и если он мог различить только очертания контура тела, то пятьсот. Иногда он стрелял даже в таких ситуациях, когда было заметно только передвижение объекта. Это уже было расстояние шестьсот ярдов. Со своего наблюдательного пункта он спокойно смотрел, как где-то внизу, как раз в предполагаемой зоне поражения, суетился обслуживающий персонал, еще раз проверяя цепь, которая должна была тянуть машину. Они бестолково шумели, возясь около двигателя, который наматывал цепь, и закрепляя видеокамеры, установленные на треноги, вдоль всей дороги. Он зафиксировал их в своей памяти, запомнил размеры и формы и стал приблизительно прикидывать расстояние. У него получилось, что его стрелковая площадка удалена от них где-то на триста двадцать ярдов. Все это время сквозь потрескивание и свистящий шум в наушниках он слышал доклады полиции и агентов ФБР, ведущих непрерывное наблюдение за объектом, представлявшие из себя непрерывную речь нескольких человек, целый поток неразличимых в этом шуме звуков. Почему рядом с этим беднягой Мемфисом не было корректировщика стрельбы или еще кого-нибудь, кто бы мог взять на себя ведение радиопереговоров и освободить его от необходимости отвлекаться на все эти шумы и помехи? Сейчас перед глазами у Боба были курящиеся в легкой голубой дымке горы и холмистые леса, прохладный ветер слегка морозил кожу, но он без труда мог представить, каково было Мемфису, одному, в той жаркой маленькой комнатушке, когда он уже установил свою винтовку на мешке с песком. Ждать ему, вероятно, пришлось долго, он нервничал, и, по мере того как ожидаемый объект приближался к условленному месту, возбуждение Ника Мемфиса возрастало все больше и больше.

Боб подумал, что именно это нервное возбуждение его и погубило. Когда ты возбужден, волнуешься или устал, стрелять нельзя. На выстрел надо идти спокойно, с профессиональной уверенностью, которая возникает после тысяч часов тренировки и после тысяч выпущенных пуль; вы должны быть абсолютно уверены в том, что, если цель окажется в зоне вашего видения, вы ее обязательно поразите.

– С-4, вы слышите меня?

– Да, Бэйс, прием.

– Группа контроля докладывает, что автомобиль с объектом свернул на улицу Линкольна и въехал в ваш район.

– Понял, Бэйс.

– РВП – четыре минуты.

– Хорошо, Бэйс, прием.

– С-4, я только что получил плохие новости от группы контроля с маршрута автомобиля. Они сообщают, что парень орет на заложников и машет у них перед носом своей пушкой. Как только он видит стоящую где-нибудь поблизости полицейскую машину, у него сразу же происходит сдвиг по фазе. Плохие новости, очень плохие.

– Вас понял, Бэйс.

– С-4, вы уверены, что сможете сделать этот выстрел?

Боб посмотрел через линзы оптического прицела вниз на дорогу, на которой скоро должен был появиться автомобиль.

– Отличная видимость, Бэйс, все четко. Я выстрелю, если вам это надо.

– С-4, этот парень в любой момент может начать палить из своей пушки, тогда он может уложить еще несколько человек.

– Вас понял, Бэйс. Вы получили РВП для меня?

– Он сидит в “линкольне”, С-4, это “линкольн энд чесли”. Переодетый офицер с маршрута сообщает, что он действительно чокнутый. Он заставляет меня нервничать.

– Бэйс, я буду стрелять, когда он подъедет на расстояние трехсот двадцати ярдов. На таком расстоянии я могу попасть в пятицентовую монету. Так что уверенность полная.

– С-4, я только что связался с руководством, они считают, что в машине сидит сущий дьявол. Мы… э-э-э… мы решили дать тебе “зеленый свет”, С-4.

– Вас понял, Бэйс, готовлюсь к выстрелу. Все, отключаюсь от связи.

– Э-э, С-4, этого делать нельзя. У меня здесь есть два корректировщика, я сообщу вам, когда пистолет объекта будет направлен в безопасном направлении, и только тогда вы сможете выстрелить ему в голову, С-4. Мы не можем идти на риск, потому что он даже в предсмертной судороге может выстрелить, вы понимаете?

– Нет, Бэйс, я не могу во время стрельбы обращать внимание еще на что-нибудь.

– Тогда отставить, С-4, я не дам вам “зеленый свет”, пока я своими глазами не увижу, что ствол пистолета направлен в безопасном направлении, так, как указано в инструкции.

Вот в какой ситуации оказался Ник Мемфис! Его просто обложили со всех сторон. Какой-то козел все время что-то бубнил ему на ухо, да к тому же указывал, когда ему стрелять, а когда нет, хотя… в противном случае Мемфису, вероятнее всего, пришлось бы встать и уйти, не сделав этого выстрела вовсе.

– Ладно, Бэйс, вы меня убедили. Сейчас займу позицию для стрельбы. Скажете, когда ваши люди сообщат вам, что можно стрелять.

Боб упер винтовку прикладом в плечо и посмотрел в прицел, в котором во всем своем ярком и смелом многообразии красок возник увеличенный, отчетливый, похожий на картинку из фильма мир.

– С-4, он выехал на Риджели, в данный момент он въезжает в вашу зону поражения.

Боб открыл затвор и положил туда один из патронов “Экьютек” 308-го калибра, потом дослал патрон в патронник.

Прижав к себе поплотнее винтовку, он отвел микрофон в положение, в котором тот не работал, а затем резко и яростно дернул его в сторону, чтобы тот не мешал ему держать оружие. Эта была несколько усовершенствованная позиция для стрельбы сидя. Вес тела был перенесен на левую ногу, корпус слегка наклонен к винтовке, которая прочно была установлена на подставке из нескольких мешков с песком. Она удобно лежала на этих мешках, всем своим весом давя только на них. Верхняя часть тела Боба опиралась на локти, поэтому он свободно управлял винтовкой и всеми ее движениями, плотно прижимая ее к плечу и передвигая относительно точки опоры на песочной баррикаде. От напряжения бедро начало немного ныть, но это была не такая большая проблема, с которой бы он не смог справиться.