Собственность государства (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 22

Я фыркнул:

- Граф делает ошибку. У него люди заняты подслушиванием нас, вместо того чтобы заниматься террористами, призывающими одержимых. Хорошо, если Вольфганг прав и две зачистки – совпадение. Если нет… Ну, жизнь покажет, что к чему. А теперь идемте спать: случись новая зачистка, будет хреново идти на нее не отдохнувшими.

Утром мы встали в весьма бодром расположении духа. Ну как утром – в десять часов, что нам, привыкшим подниматься в семь и ни минутой позже, показалось не самым худшим вариантом. В том, чтобы спать сколько влезет, тоже есть немалый плюс.

Мы наскоро оделись и пошли умываться. Не потому, что нас кто-то торопил, а просто по привычке.

Потом нам привезли завтрак: яичница с беконом, три салата, включая крабовый, и крупная отбивная размером в полтарелки со специями и неописуемым запахом. Поев, мы занялись плановой чисткой оружия. Дело, впрочем, недолгое для знающих людей, так что затем мы оказались предоставлены самим себе. Свободное время – это роскошь, от которой в учебке у нас не было, отвыкли, теперь заново привыкать. Впрочем, мы засели за шахматы и нарды, попутно обсуждая достоинства, недостатки и выпуклости вчерашних девушек. А служба тем временем идет.

Затем нам привезли обед: густой пряный суп, мясное рагу, десерт и свежие фрукты. После обеда мы потренировались в спортзале и снова засели за шахматы и прочие игры. Жаль, на базе нет ни библиотеки, ни телевизора.

А ближе к вечеру появился дежурный полицейский сержант и сообщил, что Валлендел и Мэрриот придут в брифинг-зал через пять минут.

Мы быстро привели себя в официальный вид, напялив кителя, и вошли в брифинг-зал, организованно и без спешки, практически одновременно с Мэрриотом и Валленделом.

- Рассаживайтесь, - сказал нам Валлендел после того, как мы поздоровались.

Мы все уселись полукругом напротив мест руководителей.

- Первая тема на повестке дня, - сказал Мэрриот, - а именно – увольнительные. Мы столкнулись с одной проблемой: у нас нет второго подразделения, которое несло бы боевое дежурство, пока вы пойдете в увольнительную. Мне показалось также очевидным, что давать увольнительные половине – не вариант, поскольку вторая половина сама зачистку не потянет, так что требование полной боеготовности двадцать четыре часа семь дней в неделю при этом нарушается. Давать увольнения паре человек в день – это практически стопроцентная гарантия, что на зачистке средь бела дня группа будет слабее на двух человек. В теории, мы могли бы найти деньги еще на три-четыре бойца, но это все же весьма накладно, да и вам в команде новые, непроверенные люди. Потому мы решили, что раз гора не идет к Ганнибалу – значит, Ганнибал пойдет к горе. Не вы идете в увольнительную, а увольнительная приходит к вам, примерно в таком формате, как это было вчера. Возможны также выездные увеселительные мероприятия, например, вы всей компанией едете, скажем, в кегельбан, на своем фургоне, имея при себе все снаряжение и вооружение, и сможете при необходимости оперативно выдвинуться на зачистку. Что скажете?

- Звучит как приемлемый план, - сказал я и обвел взглядом парней, получив в ответ одобряющие кивки.

- А что такое кегельбан? – спросил Данко.

- Потом объясню. В общем, сэр, мы одобряем.

- Вот и отлично. А теперь – вторая новость, - сказал Мэрриот и поднес ко рту рацию: - проводите его сюда.

Я приподнял бровь. Кого это «его»? Что-то у меня хреновое предчувствие.

Дверь открылась, сержант впустил высокого, худого, но при этом довольно крепкого на вид человека лет двадцати пяти-двадцати восьми и с большим футляром явно от видеокамеры. Чуть впалые щеки, длинное лицо, светлый «еж» на голове… В общем, я учуял рейховский дух еще до того, как услыхал его акцент.

Тип поздоровался – йа, йа, реалиш рейхен журнашлюхен герр, моменталише понятунг! И за каким хреном он сюда приперся?

- Это Гюнтер Шоннагель, - представил его Валлендел, - он оператор «Первого Рейхсканала», и на следующую зачистку, когда бы она ни случилась, поедет с вами. Репортаж с места событий, так сказать.

Вот тут меня уже малость перекосило.

- Вы что, издеваетесь надо мной?! Я не для того заткнул одно рейховское хайло, чтобы нам немедленно навязали второе!

Мэрриот картинно вздохнул:

- Увы, Александер, вот как раз поэтому. В принципе, идея и так витала в воздухе у нас самих, это был вопрос времени, ну а вчерашняя пресс-конференция привела к тому же результату, только быстрее и по инициативе германской прессы… Впрочем, Гюнтер, рассказывайте вы. Вон, садитесь в свободное кресло.

Шоннагель сел, поблагодарил Мэрриота и устремил на меня взгляд голубых глаз.

- Ну что ж, будем знакомы, Александер. Сразу оговорюсь, что Ирма фон Бунстер – скандальная журналистка, а ее издание – газета для снобов, обливание помоями, причем не только Аркадии, но и других стран – это их профиль. Эту газету читают, в основном, люди, которым нравится знать, как все хорошо в Рейхе и как все плохо в остальном Содружестве. Справедливости ради, «Вельтбеобахтер» в какой-то мере помогает влиять на настроение населения: люди менее склонны к недовольству, если знают, что где-то все намного хуже. Поэтому газета поддерживается нашими императором и правительством. Однако в целом адекватные граждане Рейха не особо верят той же фон Бунстер: у кого есть мозг, тот понимает, что «Вельтбеобахтер» хоть и не врет прямо, но манипулирует с формами подачи информации и потому не заслуживает большого доверия. В общем-то, порка, которую вы, Александер, устроили Ирме, повеселила многих в самом Рейхе, и ваша антипатия к ней вполне понятна всем, я бы даже сказал, что многие у нас с вами в этом солидарны. Вот только в процессе порки фон Бунстер вы проехались и по Рейху, и по германскому народу. У вас есть какие-нибудь личные претензии и антипатии к стране в целом или к среднестатистическому германцу?

Я хмыкнул.

- Вы про мой пассаж о трусливом гражданине Рейха?

- В общем-то, это главный повод для возмущения.

- Возможно, вы сочтете, что во мне говорит юношеский максимализм, но меня волнует лишь правдивость моих слов. Если я говорю правду – то мне начхать с высокой колокольни на ваше возмущение.

Шоннагель улыбнулся:

- А ведь фон Бунстер вы наказали именно за это. И вот теперь сами уподобляетесь ей.

- Это в чем же уподобляюсь?

- В том, что обливаете дерьмом, выдавая необъективную информацию за правду, и считаете себя правым.

- Я где-нибудь в чем-нибудь солгал?

- Ирма Бунстер тоже никогда не лжет прямо. Она однобоко подает информацию. Скажите, Александер, что общего имеют между собой осада Осовца, сражение за Белоград и аналогичные им случаи? Помимо панического отступления солдат Рейха в этих эпизодах?

- С какой именно точки зрения?

- Ну, скажем, с географической.

- Они все происходили в Европе.

Шоннагель снова улыбнулся:

- Верно, но слишком обще. Почти все такие случаи происходили, когда Рейх выступал агрессором в конфликте или войне, и никогда – на территории самого Рейха.

Я покопался в памяти, но припомнить настолько же позорных и масштабных провалов, произошедших на территории Рейха, не смог.

- Допустим. И что дальше?

- Собственно, тут и кроется ответ на ваш вопрос, заданный фон Бунстер, почему солдат Рейха имеет привычку убегать с поля боя. Когда-то варварские племена воинственных древних германцев наводили ужас на своих более цивилизованных соседей, но с тех пор все поменялось. Мы, их потомки, сами стали наиболее процветающим народом в Содружестве. Это я не чтобы похвастаться, а чтобы вы нас поняли. Да, у нас самый высокий уровень жизни, даже «внизу». Когда-то древний германец шел войной на франков или болгаров, чтобы накормить свою семью, но теперь это воинственное историческое наследие играет с нами дурную шутку. Германцы больше не хотят ходить в набеги, потому что набег богатого на бедного – ну, вот как Ксеркс на греков – нонсенс. И поэтому солдат Рейха категорически не желает умирать на чужбине, которая ему даром не нужна, ведь у него все есть дома. Это, к слову, осознал еще отец нынешнего императора, Герман Шестой. Он зарекся воевать на чужой территории и сыновьям заказал. И, если вы вспомните стычку с Северным Альянсом десять лет назад – то в Рейхе даже мобилизации не было, нужные войска укомплектовали добровольцами, которые как раз были готовы защищать свою страну. Солдаты и граждане Рейха не трусливы, но они не желают умирать за имперские амбиции императора и дворян, воюя на чужой земле. Ощущаете разницу?