Враг моего мужа (СИ) - Манило Лина. Страница 26

Молчит и снова достаёт из лежащей в бардачке пачки сигарету. Крутит её в руке, мнёт пальцами, и мелкое крошево табака осыпается на его колени.

— Открой дверь, пожалуйста, — прошу, а Саша косится на меня удивлённо. Свободная от сигареты левая рука лежит на руле, свободно и расслабленно, и я пытаюсь рассмотреть подробности узора татуировки на его кисти. Не получается.

— В каком смысле?

— В прямом. Я хочу поговорить с врачом, увидеть Артура. Мне нужно знать, что с ним действительно всё хорошо. Если хочешь, я оставлю в машине свою сумку, босиком пойду. Хочешь? Чтобы ты был точно спокоен, что из-за меня снова не погибнут люди. Но я не могу так просто с тобой уехать. Я, знаешь ли, тебе тоже не верю. Имею право.

— Беспокоишься о нём? — в голосе никаких эмоций, и я вдруг понимаю, что мне совершенно неважно, что думает обо мне посторонний человек. И никуда я с ним не поеду, пока точно не буду уверена, что Крымский о чём-то его просил.

Не знаю, кто предал Артура. В одном уверена: это не я. Мне нечего скрывать, и я поднимаю гордо голову и жду, когда Саша выполнит мою просьбу.

— Не твоё дело, — заявляю, потому что его действительно не касаются мои эмоции и мысли относительно Крымского. Это только наша с Артуром история, и никого она больше не касается. — Саша, я официально тебе разрешаю себя не караулить, не охранять и не заботиться. Но мне нужно увидеть Артура.

— Тебя не пустят, — заявляет равнодушно, но я красноречиво кладу руку на ручку двери.

— Неважно. Мне просто нужно его увидеть. Я буду сидеть там хоть неделю, пока он не придёт в себя. Пока не буду уверена, что он действительно отдал тебе приказ. Ну, и просто побуду около.

Желание быть рядом с Крымским сейчас рождается во мне внезапно. Не понимаю, отчего мне это настолько важно, но увидеть его хочется нестерпимо. И узнать, всё ли с ним на самом деле хорошо.

— Ты действительно сумасшедшая, — усмехается Саша, и почему-то мне кажется, что он расслабляется. Не знаю, сможет ли он изменить своё мнение на мой счёт. Я не собираюсь ничего никому доказывать, но напряжение, витавшее в воздухе всё это время, постепенно рассеивается.

Саша становится спокойнее, что ли, умиротворённее даже. Он хмыкает, пожимает плечами и указывает рукой куда-то в сторону. Щёлкают замки, и я выпархиваю наружу, а вечерняя тьма кажется плотнее чёрного шёлка.

Всё-таки забираю сумку, а мой конвоир не спорит. Даже не смотрит на меня, будто меня здесь вовсе нет. Ну и славно.

— Вам к нему нельзя, — строгий врач в синем медицинском костюме отрицательно качает головой, ещё и рукой так в воздухе поводит, но я не сдаю назад. — Он в реанимации.

— Я понимаю. Просто скажите, как он? С ним всё будет хорошо?

— Вы ему кто? Жена? Сестра?

— Я… любовница.

Господи, как в голову-то такое пришло? Но я действительно не знаю, как иначе описать наши с ним отношения. Не любимая же женщина, верно?

— O tempora, o mores! — качает головой и хмурит брови, но на лице ни тени осуждения. Даже удивления нет, просто усталость. — Ладно, пойдёмте. Но внутрь не пущу, так посмотрите.

Артур лежит на спине, обвитый лентами трубок, и будто бы спит. Он так далеко сейчас, невозможно далеко. И не только тому виной стеклянная стенка, разделяющая нас, нет. Просто…

Вдруг и он думает, что я пришла к нему специально? Вдруг Артур так и не поверил, что не Романов меня прислал?

Почему меня это беспокоит? Кто он мне? Посторонний мужчина, с которым мы несколько раз переспали, только… только не так это, и секс — ведь не главное.

Мой телефон пиликает входящим сообщением, но я ещё долго игнорирую его, не в силах оторвать взгляда от обездвиженного Крымского.

— Можно я тут посижу? — спрашиваю пробегающую мимо медсестру, а она безразлично пожимает плечами.

Занимаю один из стульев напротив палаты. Вытягиваю ноги, смотрю на синие бахилы. Фокусируюсь в одной точке, чтобы не расплакаться, и дышу неглубоко, рвано. Меня тошнит от запаха больницы, воспоминания накатывают волнами, и приходится крепко-крепко зажмуриться, чтобы не окунуться в их водоворот.

— Ты, — выдыхаю, когда Саша опускается на стул рядом с моим.

— Я переслал тебе кое-что, — говорит и протягивает мне стаканчик с кофе. Тот парит, ароматный, и я грею руки, перекатывая стакан в ладонях. — Посмотри.

— Ты знаешь мой номер?

— Я единственный, кому Крым доверяет, — без чванливости или излишней гордости. — Я его зам. Понятно, что знаю чуть больше, чем нужно.

Достаю одной рукой из сумки телефон, смотрю на экран, а на нём иконка сообщения одного из мессенджеров.

— Там аудио, — поясняет Саша. — Голосовое. Крым, похоже, предчувствовал, что с тобой трудно и так просто ты никуда не уедешь.

— Почему ты мне сразу его не показал?

В ответ лишь загадочная улыбка.

Поднимается на ноги и окидывает меня странным взглядом. Отвечаю ему тем же, а угол телефона врезается в мою ладонь.

— Чудна?я ты баба, — хмыкает и добавляет: — Хоть в постель с тобой, хоть в разведку.

И уходит, а я остаюсь одна в нескольких шагах от недавно прооперированного Артура, и почему-то слёзы на глаза наворачиваются. Глушу их горьким кофе, и невкусный напиток из автомата неожиданно бодрит.

Включаю сообщение, и голос Крымского, хриплый и очень уставший, льётся из динамика. Чувство, что ему всё труднее и труднее говорить, и я снова про себя называю его дураком. За что, что не лечился вовремя, а приехал. Дурак. Надо было ему меня защищать. Вот ещё, удумал.

“Злата, вокруг меня творится самый настоящий пиздец, а мне всё хуёвей, — усталый вздох и короткий смешок, а я улыбаюсь, как дурочка. — Прости, я не могу сейчас выбирать выражения. Это действительно пиздец, и всё будет только хуже. Ты и без меня знаешь, какое чмо Коленька, и мне бы многое хотелось тебе рассказать. Только нихера моих сил на это не хватит. Потом. Я надеюсь, что это сообщение тебе не придётся слушать и у меня выйдет самому тебе всё объяснить, и спрятать тебя. Позаботиться, но… оставляю его Сашке. И если что со мной случится, верь ему. Он дурной, но надёжный. Единственный из всех”.

Размашисто вытираю слёзы, вдруг выступившие на глазах, прячу телефон в сумку и сминаю пустой стаканчик в кулаке, словно это шея бывшего мужа. В палате Крымского вертится медсестра: проверяет приборы, поправляет трубки. Прежде чем уйти я прикладываю руку к стеклу и говорю, едва размыкая онемевшие губы:

— Возвращайся ко мне. Где бы ты ни был возвращайся. Я буду ждать.

16 глава

Злата

Надёжным местом оказался домик в глухом лесу, который вот так сразу и не заметишь. Он, спрятавшийся за деревьями, кажется совсем крошечным. Простой, деревянный, под зелёной покатой крышей и высокими окнами. Я ступаю следом за Сашей, под ногами скрипят доски, а в ноздри бьёт тёплый аромат дерева. Берусь рукой за перила, огораживающие небольшую веранду перед домом, чтобы в ночной темноте не упасть, и неосознанно глажу полированный поручень.

— Тут безопасно, — говорит Саша, прежде чем распахнуть дверь, а я переминаюсь с ноги на ногу за его плечом.

Где-то совсем рядом шумят деревья, воздух тёплый, ароматный, а лёгкий ветерок колышет мою юбку. Крепко прижимаю к себе сумку, и это единственное моё имущество, за которое держусь, как за последний якорь в своей жизни.

— Тебе тут ничего не угрожает, уверяю.

— Хорошо, — киваю, вглядываясь в сумрак, царящий за дверью.

— Ты странная, — хмыкает Саша и взмахивает рукой. — Прошу, располагайтесь.

— Спасибо.

Саша отходит в сторону, освобождая для меня дорогу, и я делаю шаг внутрь. Я действительно странная, но после сообщения Крымского уже не опасаюсь, что мне наденут на голову мешок и отволокут к Коле на закланье, как ту несчастную овцу. Теперь я немного больше доверяю своему конвоиру.

Только что-то всё равно не даёт мне покоя. Предчувствие? Интуиция? Не знаю.

Доверяет ли он мне? Неважно. Такие вещи не очень волнуют меня — в этой жизни осталось не так много вещей, которые способны всколыхнуть в душе что-то. И мнение Саши обо мне — точно не то, о чём хотелось бы заморачиваться.