Друг моего мужа (СИ) - Лакс Айрин. Страница 12
— Получится. Ты в обычной больнице, здесь, как в муравейнике. Всем на всех плевать. Не дрейфь.
Смеюсь.
— Верну тебя завтра утром.
Говорю уверенно. Но задерживаю дыхание в ожидании её ответа. Она и я — мы оба понимаем, что ночь будет нашей. Безраздельно.
Слишком сильно я по ней соскучился за месяцы вдалеке от неё.
Я готов на всё. Мне только нужно услышать одно её тихое, но уверенное…
— Да.
18. Он-1
прошлое
— Меня ещё не воровали из больницы. Вообще ни разу не воровали! — возбуждённо шепчет Ириска, просовывая руки в рукава жёлтого пальто.
Не знаю, угадал ли с размером. В магазине мне всё казалось огромным и несуразным, а вот это пальто сразу бросилось в глаза. Потому что она такая же для меня — светлая и яркая, красивая, как солнце, на которое больно смотреть глазам.
Нахлобучиваю красную шапку и шарф. Моя красотка готова для противозаконной прогулки.
Ира без конца смеётся и смотрит по сторонам. Незаметно для себя я тоже начинаю смеяться.
Мы как будто наглотались веселящего газа, одного на двоих. Утягиваю её за собой из больницы. Сев в машину, целую её глубоко и жадно. Вдыхаю аромат её дыхания, словно затягиваюсь дымом на полные лёгкие.
Мне мало её губ и ладошек, игривых укусов и вздохов, смешанных со стонами. Хочется притянуть красавицу поближе к себе и давиться нашим внезапно обретённым счастьем.
Потом мы колесим по городу, заходя в симпатичные ресторанчики.
Я неизменно заказываю себе кофе, а она — горячий шоколад. Сравниваем, где подают вкуснее, и целуемся, наверное, под каждым фонарём.
К концу дня я чувствую себя полностью измазанным шоколадом — вкус её губ и языка въелся в меня, как татуировка.
Но мне этого мало — хочется загрести полными пригоршнями её любви ещё и ещё.
Я едва держусь. Моё самообладание скоро падёт, как вавилонская башня, если Ириска ещё хотя бы раз поцелует меня. Сминаю её сладкие губы своими. От сильного возбуждения хочется орать и рвать на ней одежду в клочья.
Но я чувствую ответную лихорадку Иры через несколько слоёв одежды так же, как свою. Она снова взламывает меня поцелуями, разворачивает грудную клетку, запуская пальчки и сжимая сердце. Заставляет его биться в одном ритме с её частыми вздохами. Ловлю её лицо в свои ладони.
— Остановись. Иначе я сейчас в штаны кончу.
Безобразно пошло и неприкрыто откровенно.
— Не хочу останавливаться, — трётся носом об щеку, целуя кожу у уха. — Тебя хочу.
Её ответное признание взрывается внутри охуительно ярким салютом из радости с привкусом надежды, которая вот-вот оправдается.
— У меня на хате пустота. Я убраться не успел, — признаюсь. — И сумка с вещами валяется на пороге. И…
— И там есть кровать, — улыбается она. — Или нет?
У меня есть кровать. А в голове — сотни способов того, как затрахать свою Ириску поцелуями, нежной лаской или одними словами, а потом приступить к главному и заставить кончать беспрерывно.
По пути домой я успел словить парочку или тройку штрафов. Но сегодня у нас противозаконная прогулка, полностью оправдывающая своё название.
Уже на пороге Ириска виснет на мне, льнёт, как лоза, быстро обвивая рукам и ногами. Сумасшедше целуется и сосёт мой язык.
Я не смотрю, куда иду, спотыкаюсь и едва не роняю свою драгоценную находку.
Ира смеётся, останавливая мой поцелуй ладошкой.
— Хочу сходить в душ. У тебя же есть душ?
Она осматривает почти пустые стены квартиры. Я здесь только сплю, как пыльный мешок, и почти не живу. Сейчас мне становится стыдно за то, что привёл любимую девушку сюда.
— Я хреновый романтик. Надо было снять роскошный номер, да?
— Нет, — морщит носик Ира. — Я не хочу показушных жестов. Ты мне нравишься настоящим.
Она сбрасывает всю одежду, не заморачиваясь тем, что её нужно складывать. Я следую её примеру и отношу красотку в ванную, извиняясь за ядрёно-цитрусовый аромат геля для душа.
Она быстро умывается, разнося ладошками пену по телу, я не выдерживаю и присоединяюсь к ней. Моё желание упорно стоит в её направлении и не нужно долго думать, чего мне хочется больше всего.
Накрыть собой и трахнуть.
Мы гладим друг друга руками. Её соски острые и тугие, как камни, просятся в мой рот. Она охает и протяжно стонет, когда я, едва смыв с неё мыльную пену, начинаю целовать ещё мокрую кожу.
— Здесь скользко и немного прохладно…
Кожа Ириски покрылась мурашками от холода.
— Скоро станет жарко, — обещаю я, наспех вытирая нас обоих одним полотенцем.
Сегодня у нас всё — одно на двоих. Преступление и безумие, жажда стать ближе.
Я опускаю её на кровать, зависая над ней.
— Ты как гроза, — смеётся она. — У тебя глаза цвета грозы и дождя.
— Ты любишь дождь?
— Не знаю. Но теперь, кажется, люблю. Как тебя.
19. Он-1
прошлое
Она сказала «Люблю?»
Глупо переспрашиваю. Заставляю повторить. Ещё раз. Ещё раз.
Люблю.
Такое возможно?
Я стону в её рот и толкаюсь бёдрами вниз, задевая членом скользкую, горячую влагу, размазанную между бёдер.
Сказать в ответ «люблю» кажется слишком мало.
Разве так, как у нас, — любят? Так, как у нас, — живут и вдыхают это чувство вместо воздуха, прикладывают, как подорожник, на душевные раны.
Но на простом языке о сложном говорят именно так, как я стону:
— Люблю, — на повторе, глубоко трахая её рот языком.
Кайфую от ответной дрожи её тела. Перемещаюсь ниже, пробуя её грудь на вкус, облизывая и перекатывая соски между зубами. Губы втягивают их по очереди беспрестанно.
Пальцами поглаживаю нежную кожу живота. Он у неё вздымается и опадает, быстро и часто. Ещё чаще колотится сердце. И мне кажется, что я чувствую её сердцебиение кончиками пальцев везде — где только не коснусь.
Губами и языком скольжу к низу живота. Развожу её сомкнутые бёдра, закидывая себе на плечи.
Раскрываю её пальцами, хрипло выдыхая:
— Ты ужасно мокрая, Ириска.
Я толкаюсь в неё, мокрую и раскрытую сразу двумя пальцами, ловя ответные сжатия тугого лона. Несколько движений — Ириска мечется, распахиваясь ещё больше. Выгибается в спине и приподнимает бёдра в такт движений моих пальцев.
Я дую на разгорячённый клитор перед тем как накрыть его губами и начать облизывать, сосать, дразнить языком. Пальцы всё так же ныряют в её сочную мякоть.
Она кончает очень быстро. Я едва начал ускоряться, а она уже залила влагой мои пальцы. Я в этот момент окончательно чувствую себя её котом, потому что развожу складки пальцами и слизываю языком шелковистую смазку. Я словно лакаю сливки, обвожу языком и двигаю им внутрь, удерживая её руками на месте.
Ириска беснуется и выгибается после каждого удара языком по возбуждённой плоти. Я трахаю её языком, сходя с ума от отзывчивости. Она готовится кончить ещё раз, а у меня перегорает терпение.
Опускаю её ноги и поднимаюсь над ней, вытирая блестящие влажные губы тыльной стороной ладони.
— Это последний шаг.
Толкаюсь членом в тугую влажность, медленно растягивая под свой размер.
— Ты — моя?
— Да! — выгибается дугой, покусывая губы, и подталкивает бёдра вперёд, ко мне, предлагая себя.
— Моя…
Я наклоняюсь и вбиваюсь в её рот языком, то ли постанывая, то ли рыча, как голодное животное. Нет больше сил ждать.
Член толкается сам, как заводной, глубже и глубже, сантиметр за сантиметром. Потом я замираю и отвожу бёдра назад, всаживая себя единым махом и разрывая последнюю границу между нами.
Ириска протяжно и громко стонет. Её стон не заглушить даже моему языку, беснующемуся у неё во рту. Замираю на несколько секунд, прижавшись лбом к её лбу.
— Серёжа-а-а-а, — стонет она, сжимаясь вокруг моего члена охуительно узко и сладко.