ВИЧ-положительная - Гарретт Кэмрин. Страница 5

— Ну, это не так легко. — Я понижаю голос. — Вас послушать, так все проще простого.

Когда я с Лидией и Клавдией, я чувствую себя крутой. Но этого недостаточно. Майлзу нет никакой причины со мной разговаривать, кроме как перекинуться парой слов. И по большей части меня это устраивает: я не собираюсь бегать за парнем. Вот только когда я его вижу, места себе не нахожу. Есть что-то в том, как он всех к себе притягивает на репетициях и в школе, — но что именно, я не знаю. Он просто живет, и этого достаточно. Вот бы и я так могла.

3

Как только раздается звонок с последнего урока, я направляюсь в актовый зал, где проходят репетиции. Не знаю, почему я так увлеклась театром: то ли из-за Лина-Мануэля Миранды, как и все вокруг, то ли потому, что мне это действительно нравится. Скорее всего, оба варианта. Если бы мне не нравилось, я бы не проводила по два часа в день, работая над этим мюзиклом.

— Так, ребята, идите все сюда, — зовет мисс Клейн.

В школе она преподает химию, так что не сказать, что она прям большой знаток театра, но я стараюсь никого не судить. Она продолжает:

— По большому счету, все у нас пока идет хорошо. «Богема» — это трудная для школьного театра постановка, и я очень горжусь, что у нас все так складно получается.

Актеры и рабочие сцены собираются возле нее каким-то странным полукругом. Рядом с ней, сложив руки на груди, стоит мистер Палумбо — невысокий лысеющий мужчина с большим животом. Хоть он и молчит, мне кажется, что все внимание зала на нем, а не на мисс Клейн. Он ловит мой взгляд и подмигивает.

Мистер Палумбо, возможно, самый крутой учитель, который у меня когда-либо был. Вообще, он ведет музыку, но с первых моих дней в этой школе он разрешал мне тусоваться в его классе и на перерывах между уроками. Прежде чем тебя выберут режиссером, чаще всего нужно долго ставить школьные спектакли, а он меня выбрал после горячего спора о возможной экранизации «Злой». И вот я здесь.

— Давайте не забывать, что наша премьера не за горами, — продолжает мисс Клейн. Она смотрит на меня, и я отвожу взгляд. В своей прошлой школе я помогала за кулисами, но режиссером ни разу не была. Мисс Клейн не единственная, кому сразу ясно, что я совсем еще новичок. — У нас осталось чуть больше пяти недель, чтобы подготовить самое лучшее шоу.

Рядом со мной стоит Лайла из выпускного класса. Она играет Мими. В первый день репетиций она меня обняла и не пялилась в мою сторону, как другие актеры, пока Палумбо не видел. Не уверена, можно ли мне выделять любимчиков, но она — точно одна из них.

— Этого более чем достаточно, чтобы довести все до ума и нанести финальные штрихи, — произносит Палумбо. — Так что не будем волноваться.

— Но нужно помнить, что зрители от нас ничего особо не ожидают, — не унимается мисс Клейн, потрясая руками. — А мы-то их хотим сразить наповал, так ведь? Мы хотим показать всем родителям, которые были против этой постановки, что вы в состоянии справиться с такой темой, способны на все возможное и невозможное.

— Только без напряга, — говорит Палумбо, поглядывая на мисс Клейн. В зале, обычно наполненном звуками музыкальных инструментов, голосами актеров и перешептыванием рабочих сцены, стоит странная тишина. — Для вас сейчас самое главное — это узнать, как устроен театральный процесс, и разобраться: хотите вы этим заниматься дальше или нет. И если не хотите, то ничего страшного. Вот я — учитель и здесь исключительно ради удовольствия. Ведь есть среди нас и те, кто просто любит театр.

Мисс Клейн бросает на него косой взгляд. Отличный сабтвитинг в реале, я считаю. Пока еще открыто она ему ничего не говорила, но я так и жду, когда у одного из них бомбанет.

Не знаю, как бы мисс Клейн отреагировала, если бы я сказала, что пришла сюда только ради удовольствия. Вполне возможно, придушила бы. Не, ну а серьезно, что она думает? Я обожаю мюзиклы, но делать из них карьеру — огромный риск. Не уверена, что у меня хватит для этого таланта.

— А еще важно попытаться взять премию на конкурсе для старшеклассников за достижения в музыкальном театре. — Мисс Клейн натянуто улыбается.

При упоминании премии по толпе пробегает тихий рокот. Все перешептываются.

Лайла чуть слышно выдыхает:

— Она реально только об этом и говорит.

— Дык, — шепчу я, наклоняясь к ее уху, — за премию ее похвалит начальство.

— Но победа — это еще не все. — Палумбо делает шаг вперед. — Я хочу, чтобы все вы помнили, что «Богема» — это по многим причинам потрясающая постановка, и одна из них — то, как откликается в нас своей глубокой человечностью каждый персонаж. Если по завершении этого действа вы запомните только одно, я хочу, чтобы вы запомнили именно это.

— Верно. — Мисс Клейн поджимает губы. — Мюзикл знаменит своей темой и особенно музыкой. Полагаю, персонажи тоже важны.

Наступает молчание. Кто-то кашляет.

— Давайте уже репетировать? — подает голос Эрик, один из ведущих актеров. Афро у него пышнее, чем у меня, — это просто возмутительно. — Мне нужно домой к пяти, я не могу постоянно опаздывать.

— Что скажет наш режиссер? Может быть, слова поддержки? — спрашивает Палумбо, указывая на меня рукой. — Симона так хорошо излагает мысли, гораздо лучше, чем я. Уверен, ей есть что сказать.

Воу, вот это без напряга так без напряга. Ну спасибо.

— Э-э, угу. — Я делаю шаг вперед, Лайла остается позади. Без нее под боком я чувствую себя обнаженной. Я всматриваюсь в лица. Трудно прочесть их все, но, кажется, я здесь не суперпопулярна. Почти все мои пометки на репетициях — это замечания, я не Палумбо, из уст которого все звучит как похвала. — Мне кажется, у нас и правда пока все отлично получается. Знаю, из-за тренировок и других кружков времени на репетиции остается все меньше, и я хочу сказать вам спасибо за то, что вы остаетесь преданными этому проекту.

Вокруг лишь пустые взгляды. Эрик наклоняется и что-то шепчет на ухо Клэр, которая поет в хоре. Та хихикает. Я кашляю.

— На первом показе не все будет идеально, — говорю я, потирая шею. — Даже на Бродвее, где идут сотни представлений, после каждого есть что исправить. Так что не стремитесь к совершенству. Просто растрогайте зрителей до слез.

В гулком зале раздаются редкие смешки. В моей прошлой школе спектакли играли в столовой. В этой — драмкружку отдан целый актовый зал. Я обожаю здесь все: ступени, ведущие на сцену, и обрамляющий ее тяжелый красный занавес; тяжелый, старинный запах нафталина и свежий запах стружки и открытых банок краски за сценой; этот простор, этот уходящий вдаль зал, словно стены не в силах его сдержать. Когда Лайла или Эрик поют, звук эхом отзывается у меня внутри.

— По-любому! — выкрикивает Рокко. Он играет Энджела. — Давайте, ребята, собрались. Вперед и с песней!

— Хорошо, десять минут актерам, чтобы повторить слова, — объявляет мисс Клейн. — Ровно десять минут. Потом мы прогоним все с начала и до конца. Пожалуйста, обратите внимание, сколько раз вы заглянете в сценарий.

Палумбо бросает на нее взгляд, но, не говоря ни слова, переключается на остальных ребят.

— Все, кто в хоре, идемте со мной в хоровую, — зовет он. — Мы пока проработаем несколько песен в начале.

Я едва сдерживаю вздох. Это значит, что я остаюсь здесь одна с мисс Клейн. Я стараюсь не выглядеть как обиженный ребенок, пока он уводит за собой бо́льшую часть труппы. Мне даже с актерами нечем заняться, раз мисс Клейн уже дала им задание. Пожалуй, посмотрю вместе с ней, как они играют, и что-нибудь им подскажу.

Пока актеры занимают места, я без объяснений кидаю папе картинку с Дорой Уиннифред из «Артура»[1]. Ему такое нравится, хоть я и не уверена, что он понимает, в чем прикол. Он не отвечает. Значит, занят чем-то важным — может, проверяет домашку своих учеников. Я заглядываю в фейсбук и инстаграм, но там ничего нового — все это я уже видела в обед. Ненавижу алгоритмы. Такое чувство, что весь день бегаешь по кругу.