Путь спящих (СИ) - Нелин Дмитрий. Страница 9

— На следующей выходим! — гаркнул Рагни, чем сразу вывел меня из состояния оцепенения. Даже Олег вздрогнул, хотя и не должен был слышать моего симбионта.

— Как быстро, — пробормотал агхори, — всегда так вот. Только встанешь поспать, расслабиться, а уже пора выходить. Приехали.

Мы поднялись по эскалатору, вышли из метро и сразу оказались на рынке. Дело в том, что продавцы раскладывали свои товары на одеяла, простыни, матрасы, картонки и фанерки, создавая длинный коридор до самого рынка. В основном здесь продавали всякую мелочевку — старую посуду, статуэтки, кассеты для магнитофонов, значки и прочий бытовой мусор советских времен. Мы подошли к киоску, в котором улыбчивые таджики торговали самсой из тандыра, а Олег признавал только такую. Нельзя, говорит, самсу ни в чем кроме этой круглой печки делать. И лепешки! А если плов сделан не в казане, то это и не плов вовсе, а просто рисовая каша. Я с ним спорить не стал, а прикупил еще стаканчик чаю. Все-таки позавтракать мы не успели. Я предлагал Олегу заехать в какой-нибудь ресторан, но он посмотрел на меня как на умалишенного. Самое забавное заключалось в том, что он действительно не видел разницы между самсой за пятьдесят рублей и бургером от крутого хипстерского заведения.

— Ну как, вкусная самса? — спросил Олег, когда мы кое-как перебрались через улицу и перешли железнодорожный переезд. Центральный вход на рынок был уже совсем рядом.

— Да, неплохая, но лука многовато, — ответил я.

— И ты отдал за нее полтинник! А за чай еще десятку. А во сколько бы обошелся наш поход к твоим хипстерам? В тысячу, не меньше. Подумай об этом, Серега. Переплата в десять раз за одно и то же количество калорий.

— Там был бы другой чай. Заварной.

— Из пакетика на кухне! — рассмеялся Олег, — не уподобляйся тупым людям. Ты видел сколько жрален они наоткрывали? Просто гребаный культ еды. Покешные, фалафельные, устричные, гриль-бары, даже вернулись к уровню советских рюмочных! Даже мой отец — признанный алкоголик со стажем не ходил в такие злачные места, где разливали дешевую вонючую водку, а вечером можно было словить и отвертку под ребро. А сейчас хипстеры со слезами на глазах открывают рюмочные и разливают там настойки и продают бутерброды по двести пятьдесят рублей! Вот же офигели, а?

— Игра на ностальгии. Не более чем, — согласился я, — вон пиво тоже начали в трехлитровых банках продавать, а отдельно можно за сотку авоську купить.

— Сеточку?

— Ага.

— Жуть какая. А ты это пиво пробовал? Похоже оно на советское? — Олег хитро прищурился.

— Да говно оно. И не помню я вкус того пива. Я к этому напитку пристрастился, когда уже никакого союза не было. Помню, что у бати один раз из кружки отхлебнул. Горькое оно было, водянистое. Так что, может быть, оно и похоже. Кто же его знает? Ты-то застал, наверное.

— Да, немного, и ты прав. Оно было дерьмовым. В бутылках продавалось еще неплохое — «Рижское» там, «Венское», а вот вся эта «Жигулевская» разливуха была моча мочой, но ты ведь уже догадываешься, почему те, кому за полтинник, так на него надрачивают?

— Трава в их время была зеленее, а пиво — зверь редкий. Завезли — тут же распродали. И сортов было дай бог один, два на весь город.

— Вот именно! Советский человек он такой вот и был. Диковатый до всего нового. Первые бананы, ананасы, устрицы, бургеры гребаные! Весь мир жрал это дерьмо, а нам не давали. Я был в той самой очереди. Каюсь.

— В какой? — не понял я.

— Которая стояла в день открытия первого «МакДака» в Москве. Я тебе честно скажу, на похороны Ельцина народу меньше пришло. Да парад победы меньше людей собирает, чем тогда нас было, стоящих длинной вереницей. Люди с ночи места занимали, а к утру там было несколько тысяч человек. Вот поэтому СССР и развалился. Понимаешь?

— Проехали, Олег, — попросил я, — не люблю в политику. Она как-то мимо кассы. Какая нам разница, кого там социум назначает очередным клоуном-кукольником. Нас это не касается.

— Тоже правильно, — согласился агхори, — но ты вынужден общаться с этими людьми, они окружают нас, и ты, как маг, должен понимать чем они живут. Чего они хотят и к чему стремятся.

— Это мне и так известно, достаточно и собственного примера, — отмахнулся я, — но мы уже пришли. Что ты хочешь найти на этом рынке?

— А знаешь почему на самом деле я стоял в той гребаной очереди? — Олег замер и пристально посмотрел на меня.

— Бургеров попробовать, — брякнул я.

— Нет. Я хотел почувствовать себя американцем. И те пять тысяч человек, замерзших и голодных тоже. Нам просто хотелось попробовать что же там едят — в далекой и недоступной Америке, снабжающей нас пластинками, джинсами и жвачкой. Это сейчас ты такой, опа а какие макарошки жрут в Италии? Сделал себе загранец, визу оформил, взял билеты в кредит и слетал поел. А раньше все было не так. Совсем не так. Вот почему я не ностальгирую и не понимаю все это. Вот почему!

— Ты просто перепросмотрел ту историю. И не раз, и не два. Ты все понял, — согласился я.

Олег хмыкнул, хлопнул меня по плечу и выбросил стаканчик с чайным пакетиком в мусорку. Я последовал его примеру. Мусорить — не в наших принципах. Мы же маги или кто?

Олег уверенным шагом направился мимо киосков прямо к развалам с кучей одежды. Продавцы радостно ему улыбались, и я понял, что они его хорошо знают. Незнакомая толстая бабка обняла агхори как родная и, сверкая золотыми зубами, принялась доставать ему вещи из отдельно стоящей клетчатой сумки. В основном это были футболки и трико. Олег внимательно рассматривал их, трогал и читал надписи на принтах, но отложил лишь одну, а затем подозвал меня.

— Смотри какая клевая. Примерь-ка.

Я взял черную футболку и обнаружил на ней принт с мотоциклом «Харлей». Ну стоит такой одинокий старый круизер в пустыне рядом со знаком «Трасса 66». И что? К «Харлеям» я относился без фанатизма.

— Бирку зацени.

— Ага, тоже «Харлей». Фирмовая, — кивнул я.

— За триста рублей отдадут. Попробуй купить ее в магазине «Харлея». Тыщи три отдаешь, а может быть, и четыре.

— Но это за новую. — напомнил я.

— Какая разница? Один фиг тряпка. Бери. Потом мотоцикл купишь. Как раз в тему футболки будет.

— Предлагаешь мне сначала купить футболку, а потом мотоцикл? Охренеть последовательность. Обычно делают наоборот.

— А ты маг или кто? Нарушай правила. Будь не таким как все. Да и не обязан ты пепелац брать. Что, не нравится футболка? Тогда положи ее обратно.

— Да возьму я ее, возьму, — ответил я и полез в карман за кошельком.

Затем мы направились к следующему продавцу. Я окинул взглядом бесконечную даль торговых рядов, заметил вдали огромный дымящийся самовар и понял, что мы тут надолго. Наверное, до самого закрытия рынка. Но деваться было некуда. Я уже принял правила этой игры и теперь мог только зевать.

Олег выбирал самые странные вещи из предложенных. Рассматривал их и либо недовольно хмурился, либо широко улыбался. Через полчаса блужданий по торговым рядам на его ногах появились оригинальные «Гриндерсы» вишневого цвета, ярко контрастирующие с его зелеными трениками. В сумку отправились алые шаровары и огромная кепка-восьмиклинка. Рыжая в светлую клеточку, она так понравилась учителю, что он сразу нацепил ее на голову и не расставался с ней до самого конца дня.

— Опа, да я тебя знаю! — воскликнул он и подошел к высокому пареньку в черных круглых очках, — Влад, ты ли это?

— О, Олег, здравствуйте, — парню было лет двадцать от силы. Он стоял среди торговцев и переминался с ноги на ногу.

— И чем ты здесь торгуешь? Произведениями искусства? Сергей — это Влад, он в академии «Штиглица» учится, а по старой памяти «Мухе». Какой курс?

— Третий, — ответил Влад.

— Художник и эстет. Мы с ним в лесу познакомились, — пояснил мне Олег, — Он был полуголый и под грибами. Искал просветления в Карелии. Наш человек.

— Но в ученики вы меня не взяли, — обиженно напомнил Владик.

— Конечно. Кто же такого обормота возьмется обучать? В академии тоже небось все преподы вешаются. Ладно, показывай чо у тебя здесь. Обещаю, что если понравится, то дам в два раза больше чем просишь. Все-таки мы, маги, должны поддерживать искусство и нести его свет в массы!