Рузвельт (СИ) - \"Дилан Лост\". Страница 51

Пахло ржавыми трубами, выхлопными газами, краской и старыми газетами, которыми была облеплена железная дверь супермаркета. Тусклый свет уличного фонаря, должно быть, кидал не особо изысканные блики на мое бледное лицо и круги под глазами.

День, когда я нормально высплюсь, можно будет занести в календарь, как национальный праздник.

Я прекрасно понимала, что была похожа на мокрую пятидолларовую купюру с грязной обочины. Как всегда, довольно-таки жалкое зрелище.

— Ты единорог, знаешь? — вдруг ляпнула я.

— Что, прости?

— Все любят тебя: Китти, Мойра, Чарли, Джулиан, Адам, Хайд, Кара. Даже Джек ни разу не зарядил тебе по голове гаечным ключом. Признайся, Даунтаун, тебя послали сюда с другой планеты, чтобы вконец унизить меня и лишить последней надежды на адаптацию в обществе?

— А ты? — Артур склонил голову набок, разглядывая меня дюйм за дюймом.

— А что я?

— Что ты ко мне чувствуешь?

— Ну… — я сглотнула. — Я тоже еще ни разу ничем тебя не отколошматила. Кроме того, я знаю, что все эти безупречные стрелки на брюках тебе выглаживает домработница.

Артур тихо рассмеялся и опустился на корточки напротив меня. Я выглядела, как бездомная, а он, как добрый, сжалившийся надо мной самаритянин.

— Да, ты права. На моей ступеньке социальной лестницы не все так гладко. — сказал он. — Скоро буду тратить деньги на такие же вечеринки и психоаналитиков.

— Ненавижу вечеринки. — призналась я. — Особенно вечеринки Хайда.

Я сидела, обхватив руками коленки, а Артур находился в каких жалких нескольких дюймах от меня. В груди у меня все сжималось и кипело, как в кузнице в разгар рыцарских поединков.

— Чтобы вконец разрушить свою репутацию хорошего парня, я собираюсь задать тебе вопрос, — заявил Даунтаун.

Он накрыл мои вцепившиеся в коленные чашечки пальцы, затем обхватил ладонь и потянул вверх. Поднявшись на ноги, я прислонилась спиной к стене, даже не подозревая, что оказалась загнанной в ловушку.

— Тебе некуда бежать, Рузвельт. Ты будешь вынуждена ответить.

Артур стоял так близко — я видела на его скулах тени от длинных ресниц и танцующие в радужке глаз искринки. Его руки и были спрятаны в карманы, и поза целиком была настолько расслабленной, что я действительно чуть было не поверила в созданную им иллюзию умиротворенности и безопасности.

— Почему ты исчезла тем утром? — его беспечный вид обратился броском кобры.

— Каким утром?

— Утром пять дней назад.

— Я не настолько помешана на цифрах, Даунтаун. Пять дней назад для человека с моим запасом памяти — это целая вечность.

— Тем утром, когда ты собрала девочек и удрала из моего дома, как из притона с головорезами. Тем утром после нашего поцелуя, когда я искал тебя по всей квартире и не мог понять, что за чертовщина вообще происходит. Тебе нужна ещё более конкретная информация?

Долго играть в дурочку не получилось. Я устало откинула голову к кирпичной стене.

— Нет, смотри на меня. — длинные пальцы потянули мой подбородок вниз.

Я до того опешила от его повелительного тона, что даже подчинилась.

— Скажи мне. — кончик его носа скользнул по краю моей ушной раковины.

Я чуть не слилась со стеной. Это было настолько против правил, что несмотря на свое желеобразное состояние, я высвободилась из его хватки и перебралась на противоположную сторону тротуара под крышей.

— Где ловушка, Даунтаун?! — вскинулась я.

— Какая ловушка?

— Та, которая сожрет меня с потрохами. Я тоже устала и больше не хочу играть. Знаешь, почему?

— Почему же?

— Потому что я все равно проиграю. Я как Колумб, который плывет за своей чёртовой Индией, каждый день боясь быть проглоченным Кракеном.

Артур глухо усмехнулся.

— Что смешного?! — я начала выходить из себя.

— Но Колумб в итоге открыл Америку, Тэдди.

— А я ничего не открою! Даже пакетик с мармеладными червячками, потому что меня руки растут не из того места! Я и ногу продепелировать не могу, вот смотри, — закатав до колена штанину комбинезона, я показала ему шрам на голени, который стал ещё более красным и припухлым к концу дня.

С руками в карманах и все ещё улыбаясь, Артур шагнул ближе ко мне. Как тигр к безоружному гладиатору. Мне пришлось пятиться назад.

— Я неудачница! — мое жалобное хныканье его не остановило.

— Слабовато, Рузвельт. Когда дело касается самоуничижения, ты кому угодно можешь дать фору.

Не знаю, зачем именно он саботировал меня, но получалось у него просто отлично.

— Давай просто признаем, Даунтаун, ты «Гуччи», а я потрёпанный «H&M».

— Можешь лучше.

Носки его кроссовок уже почти соприкоснулись с моими разноцветными конверсами. Я стояла на самом краю тротуара, до которого еще доставала крыша от супермаркета, пока в паре дюймов за моей спиной дождь громким водопадом омывал всю темную улочку подворотни. Отступать было некуда, поэтому я усердно соображала.

— Я Чез Боно, а ты — Элайджа Блю Оллмэн. (*)

Артур призадумался всего на секунду.

— Сильно. — сказал он. — Но недостаточно сильно. Насколько мне известно, Чез Боно — успешный писатель, актер, музыкант, филантроп и защитник прав гей-сообщества. Он победил свое ожирение, сменил пол в две тысячи десятом и сейчас встречается с красоткой из сериала «Агент Картер». А кто такой вообще, извини, этот Элайджа?

— Еще один сын Шер. — я нервно сглотнула.

— Тот, на которого всем плевать с высокой башни?

— Тот, который симпатичный!

— Мы живем в двадцать первом веке, Тэдди. Я все-таки склонен думать, что людей больше не оценивают по их внешности. Никто ведь уже не сжигает рыжих людей на костре, верно?

Я была загнана в угол. Он словно готовился к этому разговору всю свою жизнь, как к какому-то выпускному экзамену. Любое мое возражение он мог отразить по щелчку пальцев. Я в замешательстве. Вот уж никогда бы не подумала, что кто-то может знать про сыновей Шер больше, чем я и Хайд!

— Верно, Тэдди? — настаивал он, склоняя ко мне свое лицо.

— Нет! — упрямилась я. — Я обращаю внимание на внешность.

Артур только поцокал, качая головой.

— Обманщица, — упрекнул он. — Тебя не волнует внешность. Ты ешь сэндвичи с одноруким дядей Перси, дружишь с Хайдом, у которого цвет волос меняется вместе с заголовками утренних новостей, с Карой — явной противницей нижнего белья, и чуть было не сыграла партейку в карты с трансвеститом, которого знала десять минут. Если бы у тебя нос вырастал, как у Пиноккио, то давно продырявил бы мне трахею.

— Ну так не стой так близко! — упрекнула я.

Артур улыбнулся. Он знал, что я повержена.

— Ещё что-то? — он спросил тоном палача, дающего последнее слово у виселицы.

— А ты разве сам не замечаешь?

— Нет.

— Локти. — сказала я.

— Что?

— У меня узловатые локти! Такие острые, что могут сойти за колюще-режущее оружие.

Его руки легли на мои предплечья.

— Не убедила. Игра продолжается. — спустившись к моим упомянутым ранее локтям, он обхватил их и рывком прижал меня ближе к себе.

— Если уйдешь сейчас, то еще успеешь на дождь из презервативов, — из последних сил проблеяла я.

— Не глупи, Тэдди. Единственное, что мне нравится на этой вечеринке — это забавная девчонка с веснушками и разноцветными кедами. Я зову ее Рузвельт и улыбаюсь каждый раз, когда на это прозвище она морщит свой маленький симпатичный нос.

— Я..я…

— Истратила все свои попытки. Ставки сделаны, Рузвельт. — его губы накрыли мои.

Ставок больше нет.

Почему Артур всегда так поступает? Раздваивает себе личность. Растраивает или даже четвертует. Почему стесняется разговаривать с незнакомцами, но целуется, как в фильмах с возрастным ограничением?

Сжав мою талию, он развернул меня и прислонил к балке, которая, слава богу, была прикручена получше, чем та, на которую недавно опиралась Куин.

Я задыхалась. Движения губ Артура творили со мной что-то невероятное и, скорее всего, противозаконное. Кровь забурлила, стала реактивной. Если выкачать из меня пару литров и залить их в топливный бак ракеты, она за пару секунд домчала бы до самого Марса.