Огонь и лед - Хантер Эрин. Страница 29

Серебрянка стряхнула воду с шерстки и ласково коснулась носом носа Крутобока. Вот она томно запрокинула подбородок, и тот нежно потерся мордой о ее шею. Серебрянка приподнялась на цыпочки и обвилась вокруг своего возлюбленного. Она прижималась мокрой шерсткой к Крутобоку, и этот простуженный чистюля, казалось, не имел ничего против! Он лишь довольно заурчал, да так громко, что Огнегрив смущенно потупился в своем укрытии.

Глава XIV

В следующую секунду у Огнегрива шерсть встала дыбом от страха. Как Крутобок может быть таким дураком?! Неужели он забыл, что, встречаясь с кошкой из чужого племени, он нарушает воинский устав?

— Крутобок! — злобно прошипел Огнегрив, высовываясь из папоротников.

Влюбленные испуганно обернулись и уставились на него. Серебрянка гневно прижала к голове уши. Крутобок ошарашено смотрел на друга, не в силах вымолвить ни слова.

— Ты… Ты следил за мной?! Но Огнегриву было плевать на его возмущение.

— Ты что себе позволяешь? Не понимаешь, чем рискуешь?!

— Ничем мы не рискуем! — вступилась за друга Серебрянка. — Никаких патрулей тут не будет до самого заката.

— А ты вообще помолчала бы! — обрушился на нее — Огнегрив. — Можно подумать, ты знаешь все планы своего племени!

— Разумеется, — холодно отрезала кошка, надменно вскидывая подбородок. — Я дочь Метеора, предводителя Речного племени!

У Огнегрива душа ушла в пятки.

— Ты понимаешь, во что ввязался? — зашипел он на Крутобока. — Не мог выбрать себе более подходящую подругу? Крутобок секунду смотрел на него, потом повернулся к Серебрянке.

— Мне лучше уйти, — тихо сказал он.

Серебрянка медленно прикрыла глаза и прижалась к его щеке. Какое-то время они постояли рядом, зажмурившись. Огнегрив нетерпеливо переминался с лапы на лапу. Наконец Серебрянка что-то тихо шепнула на ухо своему возлюбленному, и они оторвались друг от друга. Но прежде чем прыгнуть в воду, кошка гордо вскинула голову и испепелила Огнегрива негодующим взглядом.

Крутобок спокойно подошел к другу. Всю дорогу через земли Речного племени до Нагретых Камней они не обменялись ни единым словом. Когда впереди показался родной лагерь, Крутобок замедлил бег. Огнегрив тут же остановился.

— Ты должен прекратить встречаться с ней! — пропыхтел он. Теперь, когда земли Речного племени остались позади, его страхи улеглись, но злость только усилилась.

— Я не могу! — хрипло выдохнул Крутобок и тут же зашелся в приступе кашля. Бока его тяжело вздымались и опадали.

— Что ты сказал? — растерялся Огнегрив. — Надеюсь, ты не забыл, что у нас вот-вот может дойти до войны с Речным племенем? Ты же слышал, что сказала Оцелотка после гибели Белолапого! — Он пре красно знал, как больно ранит друга напоминание о трагедии в ущелье, но уже не мог остановиться. — Как ты можешь доверять кошке из враждебного племени!

— Ты не знаешь ее! — отрезал Крутобок, опускаясь на землю. В глазах его плескались боль и отчаяние. — И не надо напоминать мне о смерти Белолапого! Думаешь, мне легко сознавать, что я повинен в гибели одного из товарищей моей Серебрянки?!

При этих словах Огнегрив только презрительно фыркнул. Белолапый был вражеским воином, а ни каким не «товарищем»! — Она чудесная! Серебрянка все понимает и верит, что это был всего лишь несчастный случай! Она говорит, что патруль не должен был нападать на нас над утесом! Любой из нас мог бы сорваться оттуда и разбиться насмерть!

Он сел и принялся тщательно вылизывать шкурку, смывая с себя запах Речного племени. Огнегрив в отчаянии забегал вокруг него.

— Мне нет никакого дела до того, что там думает твоя Серебрянка! — кричал он. — Похоже, ты забыл о верности Грозовому племени! Своими тайными свиданиями ты нарушаешь наш устав!

Крутобок перестал вылизываться и поднял голову.

— Думаешь, я сам не знаю? — ощерился он. — Не ужели ты сомневаешься в моей верности племени?

— Что мне остается делать? Ты не можешь видеться с ней, не обманывая свое племя! А если будет война? Об этом ты не подумал?

— Зачем думать о худшем? — окончательно разозлился Крутобок. — Не будет никакой войны. Звездолом отправился в изгнание, племя Ветра вернулось домой.

Теперь все будут жить в мире.

— Неужели? По-моему, Речное племя настроено не слишком-то миролюбиво, — съязвил Огнегрив. — Разве ты не знаешь, что они уже охотятся возле Нагретых Камней? Между прочим, они прекрасно знают, чья это территория!

— Пустяки! — отмахнулся Крутобок, изгибаясь, чтобы дотянуться до самого начала хвоста. — Они там охотились, еще когда я был котенком!

Огнегрив вновь беспокойно забегал по полянке. Он готов был плакать от отчаяния и злости.

— Хорошо, — устало выдохнул он наконец. — Ну, а если тебя поймают патрули Речного племени?

— Серебрянка этого не допустит! — самоуверенно хмыкнул Крутобок, вылизывая свой пушистый хвост.

— Храни тебя Звездное племя! — взорвался Огнегрив. — Неужели ты вообще ни о чем не тревожишься?!

Крутобок на секунду оставил свой хвост и поднял глаза на друга.

— Ты не можешь меня понять, правда? А вдруг это случилось по воле Звездного племени? Подумай сам: Серебрянка хочет встречаться со мной, несмотря на гибель Белолапого! Мы с ней думаем и чувствуем одинаково, как будто родились в одном племени!

Огнегрив устало вздохнул. Спорить дальше было бессмысленно.

— Пошли, — вздохнул он. — Лучше вернуться до того, как тебя опять хватятся.

Крутобок быстро вскочил на лапы. Друзья молча забрались на вершину холма и посмотрели на раскинувшийся внизу лагерь. Огнегрив не мог прийти в себя. В голове его крутилось одно — как может Крутобок любить дочь Метеора, оставаясь верным Грозовому племени?!

Он покосился на друга и принялся спускаться по склону в лагерь. Внутрь пришлось пролезать по тайному пути, облюбованному Крутобоком. Протискиваясь через пограничную изгородь, Огнегрив злобно клял про себя друга, заставившего его ужом вползать в собственный лагерь. И тут их ждал новый удар. Едва друзья очутились у детской, как увидели приближающегося к ним Бурана.

— Крутобок, ты должен отдыхать, а не слоняться по лагерю! Ты заражаешь своим кашлем остальных. Не хватало еще, чтобы ты занес лихорадку в детскую! — сурово нахмурился белоснежный воин.

Крутобок послушно кивнул и со всех ног бросился в свою пещеру. Огнегрив съежился, ожидая продолжения. Буран медленно повернулся к нему: — А ты что здесь делаешь? Мне кажется, ты должен заниматься с учениками?

— Я… я пришел попросить у Щербатой какое-нибудь лекарство от живота! — забормотал Огнегрив. — Ужас как разболелся!

— Вот и отправляйся к ней, — отрезал Буран. — Если почувствуешь себя лучше, сходи поохотиться. Не хватало только, чтобы в сезон Голых Деревьев молодые сильные воины сидели сложа лапы или без дела болтались по лагерю!

— Хорошо, Буран, — пискнул Огнегрив и поспешил удрать, пока дело не дошло до подробных расспросов.

Щербатую он нашел возле своей пещеры. Старуха сосредоточенно перемешивала какие-то травы, зачерпывая по пригоршне из нескольких кучек. Несколько секунд Огнегрив молча смотрел на нее. На душе у него было тяжело. После разговора с Крутобоком он чувствовал себя особенно одиноко. Как жаль, что Пестролистой больше нет на свете! Он отдал бы очень многое, чтобы сейчас она сидела здесь смешивала свои травы… Щербатая подняла голову от работы.

— Мои запасы тают прямо на глазах! Скоро мне понадобятся помощники, чтобы набрать побольше трав.

Погруженный в свои невеселые мысли, Огнегрив не сразу нашелся с ответом.

— Боюсь, в лагерь пришел Белый Кашель, — проскрипела старуха, раздраженно теребя сухой лист. — Трое заболевших только за сегодняшнее утро! Что на это скажешь?

— Вы говорите о Быстролапе? — вежливо спросил Огнегрив.

— Да нет! — покачала головой Щербатая. — Этот малыш просто слегка простыл. Вот у Горностайки дела гораздо хуже. И у Лоскута. Пока ничего серьезного, но надо как можно скорее заняться здоровьем котов и кошек племени! Это я говорю как целительница! Сезон Голых Деревьев всегда несет с собой смертельный Зеленый Кашель. Вот напасть-то так напасть… — Огнегрив прекрасно понимал ее тревогу. Зеленый Кашель каждую зиму уносил с собой по нескольку жизней. — А тебе чего надобно? — ворчливо спросила Щербатая.