Школа Везунчиков (СИ) - Федоров Константин. Страница 8

— Мы все здесь умрем, — раздался вдруг голос девчонки, которая так и продолжала сидеть, опустив голову. — Отсюда никто еще не возвращался.

— Да брось ты, Эли! Это все страшные сказки! — попытался отшутиться Локк, но по его кошачьим, с вертикальными зрачками, глазам было видно, что ему тоже не по себе.

Наконец голоса стихли, и «дилижанс», дернувшись, въехал внутрь Школы.

— Они там что, совсем охренели?! — доносился до меня даже через плотно закрытые толстые двери чей-то громоподобный голос. — Да меня с дерьмом сожрут, если узнают, что здесь находится кто-то из Высших!

Я стоял в, наверное, это можно назвать приемной, перед кабинетом директора школы, весь превратившись в слух. Разговор на повышенных тонах шел явно обо мне.

— Да мне плевать, что он пустотник! Если Нолти узнают о том, что здесь объявился наследник рода, то я за свою жизнь и ломаного медяка не дам! И за твою тоже! Какого гмырха охранный приказ лезет в дела аристократов?! Этот твой Бишоп что, совсем ума лишился?!

А вот это уже интересно… Судя по воплям, доносящимся из кабинета директора, старший мастер-дознаватель Бишоп, что называется, превысил свои полномочия. Значит, точно политика. И это значит, что у меня серьезные проблемы.

— Давай его сюда! Посмотрим, что это за наследник у Нолти объявился, — раздался очередной рык.

Двери кабинета директора Школы Везунчиков открылись, и на пороге появился гоблин Бурдан, сделавший мне знак войти. Я осторожно вошел, осматриваясь по сторонам. Да уж, судя по всему, директор был страстным охотником. Или нет? Огромный, с высоченными потолками кабинет был заставлен чем-то, что я сперва принял за чучела животных. Они стояли в углах, в угрожающих позах, с оскаленными клыками и поднятыми лапами. На стенах, на красиво вырезанных щитах, тоже висели чьи-то головы. Только это были не привычные трофеи, которыми гордятся земные охотники, нет. Это были какие-то чудовища, каких могло себе представить только самое воспаленное сознание. Я завороженно рассматривал чучело какого-то чешуйчатого оскалившегося монстра, вставшего за задние лапы. Он был как живой. Глаза монстрилы не были тусклыми стекляшками, какие вставляют в чучела земные таксидермисты. Они горели яростью, а с оскаленных черных клыков, коим позавидовал бы и тираннозавр, казалось, стекала слюна. Я перевел взгляд дальше и застыл в ступоре. На стене кабинета, в самом центре, наверняка на почетном месте, был прибит щит. А на нем… Эти прекрасные глаза мне до самой смерти будут сниться в кошмарных снах. На стене директора Школы Везунчиков висела голова Архангела.

— Что, нравится? — раздался рядом низкий, как из бочки, голос, и я очнулся, выплыв из воспоминаний, где фигурировал умирающий маг, держащий из последних сил магический щит над нами, и белокрылый посланец небес, направляющий на меня огненный меч.

— А, что? Простите, я просто… — пробормотал я, наконец оторвавшись от головы Архангела и поворачиваясь на голос.

И практически уткнулся носом в огромный, обтянутый серым камзолом живот. Директор Школы Везунчиков был огромен. Даже больше приснопамятного тюремщика Газура. И раза в два толще. Я немного отодвинулся назад, во все глаза рассматривая того, кто теперь наверняка будет определять мою судьбу в этом мире. Ростом метра два с половиной и весом, думаю, никак ни меньше трехсот пятидесяти килограммов. Мощные, толщиной в телеграфный столб ручищи, широченные покатые плечи, огромная круглая, совершенно лысая голова без признаков шеи. И цепкий, внимательный взгляд ярко-желтых, как у хищной птицы, глаз. Директор школы тоже не был человеком. Я бы назвал его… Троллем. Только, в отличие от троллей в земной мифологии, не отличающихся большим умом, у этого явно было побольше серого вещества в голове. За красивые глазки директорами школ даже в нашем мире мало кто становился.

— Да, это тоже мой любимый трофей, — прогудел директор, довольно осклабившись и показав в улыбке широкие, крупные, похожие на лошадиные зубы. — Еле добили тогда этого урода. А ведь я был не один, всем кланом тогда выступили. Да… — Директор легко развернулся к стоящему возле книжного шкафа гоблину, что было удивительно при его габаритах. — Бурдан, пока можешь быть свободен. Мы тут с молодым человеком сами уже разберемся.

Гоблин, окинув меня напоследок еще одним изучающим взглядом, кивнул и молча вышел, прикрыв за собой дверь.

— Присаживайтесь, юноша, — указал директор на один из стульев с высокой спинкой, придвинутых к длинному, в форме буквы «Т» столу. — Нам о многом нужно переговорить.

Я отодвинул стул, оказавшийся неожиданно тяжелым, проскрипев по блестящему паркету, и осторожно присел на краешек. Директор неслышно обошел вокруг стола и уселся в огромное, обтянутое синей кожей глубокое кресло, скрестив мощные руки на груди. Какое-то время он молчал, вперившись немигающим взглядом мне в глаза.

— Интересно… Действительно, пустотник… — задумчиво произнес директор. — Ну да ладно, разберемся. Значит, так, парень. Меня зовут директор Ланнис. Обращаться ко мне только так, и никак иначе. Мне плевать, чей ты там наследник, в моей школе нет аристократов, здесь все равны. Это понятно?

Я кивнул. То, что титул наследника рода Нолти окажется бесполезным, а скорее даже опасным для его носителя, я уже понял.

— Когда тебя спрашивают, то нужно отвечать «Да, директор Ланнис».

— Да, директор Ланнис, — послушно повторил я.

— Вот и хорошо. Твое имя я уже знаю.

Директор Ланнис нахмурил густые кустистые брови и ткнул толстым пальцем-сарделькой в лежащие перед ним бумаги. — Поговорим начистоту, Ксандр. Твое появление в школе для меня большая головная боль. Это закрытое учебное заведение, и наследников высших родов у нас еще не было. Я не знаю, откуда ты взялся, у Аргиса Нолти не было наследников мужского пола, насколько я знаю, но это и не столь важно. Я не могу не выполнить распоряжения охранного приказа, бумаги оформлены по всем правилам, но и поселить тебя в казарме с ворами и убийцами, в которых проснулся магический дар, тоже не могу. Ты не проживешь там и до вечера. М-да, задал ты мне задачку, парень… — Директор откинулся своей неподъемной тушей на скрипнувшее кресло и потер лоб ладонью.

— Простите, директор Ланнис, — спустя какое-то время решился я. Пора наконец было узнать, во что именно я вляпался. — Я могу задать вопрос?

— Давай.

— Вернее, их два, если позволите, — осторожно сказал я, боясь спугнуть удачу. Директор был источником жизненно необходимой мне информации, и правильно налаженные отношения с ним определяли, выживу я в этом мире или нет. — Чему именно обучают в школе, почему у нее такое странное название, и что вы имели в виду, назвав меня пустотником?

— Это уже три вопроса, парень, — хмыкнул тролль-директор. — Но на них я ответить могу. В Школе готовят бойцов. Особых бойцов. Я знаю, какие слухи ходят про школу. Что здесь убивают всех, в ком находят магический дар, или что его вытягивают из тела после страшных пыток, отдавая его людям. Нет, парень, это не так. Ты видишь эти создания Света? — кивнул директор на чучела, и я поперхнулся. Эти монстры — создания Света? — Вы, люди, владеете мощной магией. Слишком мощной. Она работает, да. Иначе мы бы уже все горели на кострах светляков. Но ее нельзя применить точечно, магия людей работает по площадям. Но часто бывает так, что нужно поработать тонким ножом, а не дубиной. Здесь тренируют тех, кто сможет пройти туда, куда маги высшего круга и носа не сунут. Пройти, выполнить задачу — и вернуться.

Понятно. В нашем университете была военная кафедра, и я, если бы его закончил, получил бы погоны лейтенанта. Я понял, о чем говорил директор. Здесь готовили диверсантов. Точнее, магические ДРГ — диверсионно-разведывательные группы. На войне, как на войне.

— А почему такое название, — продолжил директор, усмехнувшись краем рта. — Заканчивает обучение и остается в живых только один ученик из двадцати. Методы у нас жесткие. Так и государство избавляется от ненужного мусора, и если прошел обучение, то сможешь приносить пользу. Все закончившие Школу получают начальное офицерское звание, и если и в дальнейшем смогут доказать свою полезность, то получают возможность попасть в личную гвардию Императора. А это большая честь, мало кто ее удостаивался. Гвардейцы приравниваются к аристократам и получают право на собственный герб.