Хороший мальчик. Строптивая девочка (СИ) - Евстигнеева Алиса. Страница 44

— Лучше зарежу, — предлагаю я варианты.

— Или прирежет, — соглашается со мной Стас. — Или ещё что хуже. Так что, не дайте случиться непоправимому, не отходите далеко. А ещё лучше, спрячьте все колюще-режущие предметы.

Лика растерянно смотрит на нас, пытаясь понять, в чём подвох. И в итоге от греха подальше решает сбежать на кухню под каким-то благостным предлогом, видимо, действительно опасаясь, что я сейчас устрою здесь кровавые разборки. Впрочем, вполне обоснованно. Я же сегодня весь вечер вела себя настолько неадекватно, что, вполне вероятно, иного развития событий она просто не представляла.

-Ну вот, напугала ребёнка, — упрекает меня Чернов. Он сидит на высоком барном стуле, уверенно положив руки, сцеплённые в замок, на стойку. Он слегка небрит и чуток помят, но в целом выглядит цветущим и довольным жизнью.

— Зря стараешься, — даю я выход своему раздражению. — Зачем пришёл?

— Как это зачем? — продолжает придуриваться он. — Ты же меня ждала, я не мог не прийти.

От такой наглости я на какое-то мгновение теряю дар речи, а обретя его вновь, единственное, что смогла сказать, так это глупое:

— Кто тебе такое сказал?

— Никто. Я сам знаю.

Боже, не зря они с Ромой родственники.

— Стас, — устало прошу я. — Прекращай этот цирк.

— Да я ещё толком и не начинал, — всё не может успокоиться Чернов.

— Стас! — повышаю я голос.

— Вера! — ничуть не тише повторяет за мной.

Чтобы случайно не придушить эту сволочь, опираюсь ладонями на барную стойку. Теперь я угрожающе нависаю над ним, но Стаса это нисколечко не смущает.

— Ты сама просила дать тебе время.

— Но не пропадать же практически на неделю! — выпускаю наружу свою обиду.

Здесь Стас разводит руками.

— Ну, извини, условий ты не называла. Зато мы теперь оба знаем…

— Что знаем?

— То, что ты по мне скучала, — как неразумному ребёнку поясняет он, так, если бы говорил о самой очевидной вещи.

— Не льсти себе.

— Это сложно, — нахально улыбается он, ни на минуту не сомневаясь в том, что я сейчас сдамся. Но я наоборот становлюсь ещё более несчастной. Так устала от всех этих игр. У меня даже злиться дальше сил нет. Одно сплошное разочарование. Что-то такое отражается у меня на лице, потому что Стас тут же меняет тон нашего разговора. — Вера, пошли уже отсюда.

— Никуда я с тобой не пойду.

— Пошли, — как маленькую уговаривает он меня. — Найдём место потише и поговорим нормально.

Расцепив свои пальцы, пытается поймать меня за руку, но я успеваю отскочить на шаг назад. Спасибо барной стойке, всё это время надёжно разделявшей нас.

— Думаешь, пришёл весь такой из себя уверенный и всё?! Да пошёл ты… — и как в очень избитом фильме, хватаю первый попавшийся стакан, стоящий в зоне моего доступа, и опять опрокидываю его на Чернова, даже не успев понять, что там было.

Пару мгновений наблюдаю за тем, как прозрачная жидкость стекает по его лицу. Очень похоже на день нашего знакомства, вот только эмоции у всех сегодня иные. В прошлый раз я больше паясничала, а сегодня обижалась, и как-то совсем по-бабски, что в принципе не было свойственно мне. А Чернов, спокойно спустивший в прошлый раз мне подобную выходку с рук, в этот раз неожиданно бурно отреагировал. Вот он сидит за стойкой, ещё буквально несколько секунд, и вот он ловко перепрыгивает через неё, опираясь лишь на одну руку. Стас мрачен и недоволен, кажется, даже ростом выше стал, потому что он возвышается надо мной как никогда до этого, напирая на меня со всей своей бешенной энергетикой.

Я хоть его и не боюсь… или почти не боюсь, начинаю пятиться к полкам, не отрывая глаз от того, как эта гора наступает на меня.

— Вера, видит Бог я терпел… — зловеще сообщает он мне, а потом стремительно изворачивается, ловя меня за талию и перекидывая через плечо. Я невольно начинаю пищать и визжать.

— Работать мешаете! — орёт на нас Сидорчук. — Идите отсюда куда-нибудь!

И Стас действительно идёт, одной рукой уверенно открывая дверь на кухню, а второй с силой удерживая брыкающуюся меня. Вслед нам звучат бурные овации. И пусть Севка только попробует мне что-нибудь сказать насчёт того, что я посетителей распугиваю.

Поварята встречают нас любопытными взглядами, Чернов им даже отсалютовал свободной рукой, делая вид, что ничего не происходит.

За кухней нас ждал узкий коридорчик, освещённый одной лишь лампочкой. Тут меня наконец-то поставили на ноги, правда, не упустив возможности хорошенько прижать к стенке.

— Успокоилась? — заглядывая мне в лицо, спрашивает Стас.

— Нет, — рычу я, демонстративно отворачиваясь в сторону.

— Ооооо, а мы ещё и обижаться умеем, оказывается, — окончательно добивает он меня.

И тут меня прорывает.

— А что я должна делать по-твоему?! Сидеть и ждать тебя у окна?! Или самой начать бегать за тобой?!

— Могла бы и начать.

Пытаюсь вырваться и хорошенько двинуть ему куда-нибудь. Но Чернов железной хваткой контролирует мои движения, не давая мне в конец распоясаться.

— Вот чего ты пришёл? — сама того не замечая, перехожу на жалобные причитания. — Чего? Тебе же там хорошо было, целую неделю где-то отгулял, вот иди и … дальше гуляй. Тебе же всё равно!

— Успокойся, — неожиданно грубо и резко одёргивает меня Стас. — Вера, а ты не можешь хоть на одно мгновение допустить, что я тоже боюсь!

Если бы он меня сейчас ударил, я бы и то меньше удивилась, а так… Кажется, у меня даже глаза из орбит полезли. Но парень напротив меня этого не замечал, дальше продолжая свою пламенную речь.

— Ты не думала, что я тоже могу волноваться и переживать? И каждый раз, когда ты от меня сбегаешь, для меня это точно так же нелегко?! Или что я хоть раз хочу от тебя первого шага?!

С каждым словом он наклоняется всё ниже и ниже, а с последней фразой упирается своим лбом в мой. Он настолько близок, что теперь я точно знаю, чем плеснула ему в лицо — джин с тоником, резкий аромат которого бьёт по моему носу. Чернову совсем не идёт, он пахнет совсем иначе. Сложнее, изысканней… роднее.

— Почему ты всё время выворачиваешь так, что это я виновата в том, что бежала от тебя, — предпринимаю последнюю попытку для сопротивления. — Тебе напомнить, что так-то ты с Настей встречался?

— Но ты ведь всё равно бежала, — выдыхает Стас. — И не спорь. И сейчас бежишь, хватаясь за каждый удобный шанс.

— Стас, я…

Но он качает головой, прося меня помолчать. И я обрываю себя на половине фразы. Чернов отпускает мои руки, правда, и необходимости держать меня больше нет. Легко касается своими губами моего виска, нежно, еле ощутимо спускается чуть ниже, проходится по моей щеке, отчего у меня мурашки по коже. И как дышать дальше я тоже не знаю. Его губы доходят до моего уха и прихватывают мочку, из-за чего я невольно выгибаюсь на встречу Стасу, чьи руки тут же подхватывают меня под поясницу, теснее прижимая к себе.

— Поцелуй меня, — шёпотом просит он.

А я замираю, заворожённая и испуганная.

— Вера, поцелуй меня, — чуть громче повторяет он.

Это то, о чём он говорил, ему тоже необходимо знать, что нужен мне, что мне не всё равно, ему тоже нужны гарантии.

И я сдаюсь, и даже не ему, а самой себе. Своим желаниям, своему влечению, своему помешательству.

Губы у Стаса горячие и слегка шершавые, но до невозможности нежные и страстные. Сначала я осторожно касаюсь их лёгким поцелуем, чувствуя, как они дрогнули. Его руки сильнее сжимают меня, а я подстёгиваемая его эмоциями, кончиком языка провожу по его рту, после чего Чернов сам не выдерживает и накидывается на меня с жаром и каким-то остервенением, а я и не возражаю, отвечая на каждый его порыв и движение.

Мы целуемся долго, пока в конец не начинаем задыхаться, у меня дрожат колени и подгибаются ноги. Стас придерживает меня и утыкается своим носом в мою шею.

— Угораздило же… найти себе самую строптивую…

* * *

Мне удалось уговорить Чернова дать мне отработать смену до конца, без особых восторгов он кивнул головой, за что тут же заслужил от меня ещё один поцелуй.