Без чувств (СИ) - "Zzika Nata". Страница 15

Из-за неплотно прикрытой двери донеслись голоса. Лина подкралась поближе и прислушалась.

— Ведро? Зачем? — голос магистра.

— Ну, как же, утро, она захочет в уборную, а выводить из комнаты её вы не разрешили, — кухарка поискала пленницу, не нашла и улыбнулась. — Простили уже? Я так рада! Доброго вам дня, Ваша светлость, я тогда побегу на кухню, раз тут больше не нужна. — голос Мераты.

Отлично! Значит, кухарка сейчас выйдет в коридор, там-то она её и перехватит!

Еще раз придирчиво осмотрела себя, подхватила узелок с запасным платьем и бельём и выскользнула наружу.

Лина решила, что лучше всего прятаться у жениха в доме, тем более что там он её, точно, искать не станет, а добрая кухарка, принимающая её за немую служанку, предложила своё покровительство. Формально, она ничего не нарушает, ведь, дом владельца она не покинула. Конечно, всю жизнь провести в кухонных работницах она не собирается, но неделю-другую, пока не станет более ясно, что ей делать дальше — почему бы и нет?

Мерита охнула, когда Лина догнала её и потянула за рукав.

— Ой! А, это ты! Знаю, что хозяин тебя простил. Ну, что — идешь со мной?

Лина горячо закивала.

— И прекрасно, мне давно помощница требуется. У нас хоть и черная кухня — для слуг — но работы хватает, и готовим мы не хуже, чем на господской кухне! Да, бланманже с трюфелями у нас не бывает, но еда свежая, из хороших продуктов и очень вкусная! Обижать тебя никому не дам!

Аэлина еле поспевала за кухаркой, взахлеб рассказывающей, как и что на кухне у них принято. Навстречу то и дело попадались слуги и служанки, озабоченно спешившие по делам, и никому из них не было дело до Лины. Никто не спрашивал — кто она, не рассматривал её, не задавал вопросы Мерате. В своем платье, позаимствованном из шкафа, Лина ничем от служанок не отличалась, разве что туфельки её были из дорогой кожи, но под подолом их было не видать. Девушка сделала себе зарубку — постараться раздобыть более подходящую для прислуги обувь.

Через несколько переходов они спустились на этаж ниже и еще через пару коридоров очутились на большой кухне, где вовсю кипела работа.

Что-то шкворчало и брызгалось маслом, что-то булькало, под потолком витал пар и вкусные запахи.

— Мерата, ты, где бродишь? — накинулась на вошедших пожилая женщина. — Вода вот-вот закипит, а крупа и вполовину не перебрана!

— Не шуми, Тания, я — кухарка, не подсобница, мое дело — готовить, а перебирать да чистить работа подсобниц. Вон, еще одну помощницу привела, она и переберет, а я пойду, хлеб проверю.

— Как хорошо! Иди сюда, милая, бери меру. Вон туда встань, там кусок стола свободный. Тебя как звать?

Лина беспомощно оглянулась на Мерату, но та уже скрылась за клубами пара. Нет, крупу она видела, как перебирают, ничего сложного! Надо насыпать горку на стол и ножом отгребать понемногу, выбирая и выкидывая сор, камушки и плохие зёрна. И ссыпать чистое в другую посудину.

Девушка поискала, куда положить свои вещи — надолго выпускать из вида узелок не хотелось — это всё, что у неё есть!

— Что это — пожитки твои? Давай, запру в свой шкаф, после работы заберешь, а то здесь испачкают, — предложила Тания. — Ты чего молчишь? Зовут тебя, как?

Лина показала на рот и развела руками.

— Ты — немая! — совсем, как и Мерата, ахнула женщина. — Бедняжка. Ну, давай, приступай к работе, переберешь и ко мне подходи, дам позавтракать.

Смотреть со стороны, как ловко орудуют ножом, отделяя мусор от крупы, было намного легче, чем проделывать это самой.

Спустя несколько минут от неудобного положения заныла шея, потом — спина, а крупа всё не заканчивалась.

Лина боялась, что пропустит что-нибудь, и все поймут, что никакая она не прислуга, поэтому старалась изо всех сил, отделяя крупинки чуть ли не поштучно.

Но всему приходит конец, закончилась и крупа.

Потирая затёкшую шею, Лина понесла чистый продукт к кухарке.

— О, как ты быстро! — похвалила та, придирчиво осматривая крупу. — Молодец, хорошо перебрала, садись на стул, сейчас дам тебе позавтракать.

Кухарка поймала какого-то поваренка, вручила ему меру и отправила в ту часть, где стояли пышущие жаром печи, а сама вернулась к девушке, поставив перед ней тарелку с горкой каши, на вершине которой золотым озерцом плавало масло, чашку горячего отвара, положила пару ломтей хлеба и одно яйцо.

— Ешь, вон ты какая худенькая да бледненькая! — жалостливо проговорила женщина. — Ничего, мы тебя быстро откормим, румянец на щечки вернем.

Горячая молочная каша Лине показалась необыкновенно вкусной. Или настолько проголодалась, или всему виной нервы, но поела девушка с большим аппетитом и удовольствием.

И завертелся день — Тания выдала ей фартук и большой колпак, который пришлось заколоть булавкой, чтобы он не слетал с головы, и Элина весь день перебирала, мыла, относила и приносила. Сразу после завтрака принялись готовить обед, потом было несколько часов свободного времени, которое Лина потратила, чтобы привести в порядок свое новое жилище. Как Мерата и обещала, чуланчик освободили, внесли туда узкую кровать и стул. Вместо шкафа — сундук. Пока Лина мыла окно и пол, молчаливый мужчина средних лет приделал на дверь засов. Постельного белья у девушки не было, но Мерата сходила куда-то, и вернулась в сопровождении паренька, тащившего две простыни, две наволочки, покрывало, толстое одеяло и подушку.

— Тесновато, конечно, — оглядела женщина комнатёнку, — но тебе же здесь только спать. Это благородные дамы весь день в комнатах проводят, им больше места надо. Пианину, там, поставить, или клавесину, место, где подруг принять. А мы — люди простые, мы в комнату свою только ночевать и приходим. Кровать поместилась, а большего и не надо! Вот, ты и устроилась!

Лина согласно кивнула.

Нельзя сказать, что Лина была такой уже белоручкой — из-за плачевного состояния финансов они не могли вести привычный аристократам образ жизни, и часть домашней работы приходилось выполнять хозяйке с дочерьми. Но, конечно, работать в таких объемах Аэлине никогда ещё не приходилось.

К вечеру она, буквально, падала с ног.

— Слабенькая ты, — с жалостью проговорила Мерата, глядя, как девушка пытается съесть ужин и не заснуть прямо за столом. — Ничего, тяжело только первые дни, потом втянешься. Ешь, ешь побольше, силы тебе пригодятся!

Хорошо, что чуланчик был недалеко от кухни, Лина не помнила, как добралась до него, заперла дверь на задвижку, разделась и упала на кровать.

Следующие три дня были похожи один на другой — Мерата будила девушку очень рано, они умывались и приступали к работе. Через три часа завтракали и брались за приготовление обеда. Готовила Мерата с Танией, а остальные, включая Лину, были на посылках, выполняя вспомогательные работы — чистку, нарезку.

После обеда было несколько часов свободного времени. Лина отсыпалась. Затем — приготовление ужина, уборка кухни и на этом рабочий день заканчивался.

Ещё в первый день появлением новой подсобницы заинтересовался управляющий, но Мерата все объяснила ему сама, и Лину он не трогал. Единственно, объяснил девушке:

— Твоё жалованье — четвертак. Будешь хорошо стараться, усердно работать, сможешь подняться. Сначала станешь нарезчиком овощей, это уже полмонеты, потом, если будешь прилежна, дойдешь до помощника кухарки, там жалованье — целая монета. А, там, глядишь, и до кухарки дослужишься. Кухарка получает две монеты!

Лина изобразила восторг и желание обязательно дослужиться до кухарки.

— Один выходной в десять дней, — продолжал управляющий. — Смотри, парней не води, забеременеешь, никто с тобой нянчиться не будет. Потеряешь и работу, и жалованье. Поняла?

Девушка кивнула.

— Мерата сказала, что ты жить рядом с ней будешь, не в общих комнатах, чистоту сама поддерживай и белье раз в десять дней относи прачке. Грязь не разводи!

Лина возмущенно уставилась на мужчину.

— Моё дело предупредить, — пояснил он свои слова. — Ладно, работай.