Здравствуй, мама! (СИ) - Борн Амелия. Страница 13
— Я не умею плаааа…
И такой плеск, как будто в воду скинули как минимум слона!
Вскочив, я заозиралась, пытаясь понять, что произошло. Хихикающих детей обнаружила сразу — они сидели на бортике, болтали в воде ногами и были весьма довольны собой. А вот инста-няни на горизонте не имелось!
То, что она действительно тонет, я поняла, когда Веро без звука показалась на поверхности, судорожно схватила ртом воздух и снова ушла под воду.
Я без раздумий бросилась на спасение няни. Нырнула бомбой времен второй мировой прямо в чем была. Подплыла к Веро, но как только попыталась вытащить ее на поверхность, почувствовала, с какой нечеловеческой силой она стала притапливать меня в попытке самой спастись.
И вот тут мне стало страшно. Даже не страшно — смертельно ужасно! Каждое мгновение — как последнее, и адреналин бушует в крови.
Я даже не чувствовала боли от царапин, которые наносила мне Веро. Не слышала безумного плеска, который мы подняли, борясь в воде, как две самки синих китов.
Все закончилось, когда я поняла, что мы в бассейне не одни. Няню стащили с меня и уволокли куда-то в сторону. Я выплыла на поверхность и стала жадно ловить ртом воздух. Нашла глазами близнецов — слава богу, живы и здоровы. Только порядком напуганы.
А потом увидела Разумовского. Он как раз вызволил Веро из бассейна и, уложив на шезлонг, направился ко мне. Протянул руку, помогая выбраться из воды.
В его глазах была неподдельная тревога, во мне же начала закипать вполне оправданная злость. Он спасал свою инста-няню, а не меня!
— Ты вытащил ее первой! — процедила я, когда оказалась вне бассейна и Игорь попытался притянуть меня к себе бог знает, с какой целью.
И плевать было на то, что знала — именно Веро из нас двоих не умеет плавать.
— Я спасал тебя! — выпалил запыхавшийся Разумовский.
Я попыталась оттолкнуть его, когда он снова предпринял попытку прижать меня к себе. Но вышло как-то странно.
Одно неловкое движение… и мы с Игорем снова полетели в воду.
Часть 18. Игорь
— Предатель! — выплюнула Тамара в самом буквальном смысле этого слова, когда мы оба вынырнули на поверхность. Именно так — она практически отплевывалась мне в лицо!
— Дура! — не сдержался в ответ. — Как я должен был тебя вытащить, если она в тебя буквально вцепилась? Пришлось сначала отцепить ее, потому что, уж извини, вас обеих одновременно поднять было проблематично!
— Спасибо, что напомнил о том, то я царица бургеров! — огрызнулась Тамара в ответ.
— Да что с тобой такое, черт возьми?! — выпалил я. — Поговорим, когда ты будешь в состоянии трезво оценить произошедшее!
С этими словами я вылез из бассейна и сердито зашагал в сторону няни, художественно раскинувшейся в шезлонге в позе благородной дамы в обмороке. Выпятить при этом буфера так, что они едва не выпрыгивали из купальника, она, однако, не забыла.
— Ну, Веро, и что же случилось на этот раз? — ядовито поинтересовался я у няни.
От такого тона она мигом распахнула глаза и села. Смущенно запрятав буфера обратно в лифчик, потупила глаза и сказала:
— Игорь Валерьевич, мне так жаль…
— Я не спрашивал, жаль вам или нет! — рявкнул в ответ. — Я спрашивал как вы оказались в бассейне и зачем пытались утопить эту… мою невесту!
— Я… нет-нет! — тут же затараторила девица. — Я просто оступилась, а она хотела меня спасти и я инстинктивно в нее вцепилась…
Я успел заметить удивленные лица детей при этих словах няни и их потянувшиеся к полу челюсти. Ага, значит, вовсе она не оступилась. Почерк мастеров угадывается безошибочно!
— Хотите что-то сказать? — язвительно поинтересовался у детей, но те лишь головами замотали.
— Итак, вы просто оступились? — все тем же издевательским тоном обратился к няне.
— Да. Простите, мне так жаль…
— А можно узнать, какого черта вы повели детей к бассейну, если не умеете плавать? А если бы что-то случилось?! — все больше распалялся я.
— Я приготовила спасательный круг! Просто все это случилось так неожиданно…
— Идите домой, — раздраженно вздохнул я. — И завтра будьте, пожалуйста, внимательнее! И больше не лезьте в то, что угрожает чьей-либо безопасности!
— Да, Игорь Валерьевич… — всхлипнула она.
Ну только не это! Только соплей тут и не хватало!
— Идите, — повторил снова, направляясь в дом.
Позади меня послышались торопливые шаги. Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кто это.
— Ну, что еще? — спросил, не поворачивая головы.
— Мы есть хотим! — дружным дуэтом провыли дети.
Остановившись, я выругался себе под нос, вспомнив, что отпустил на сегодня экономку. Значит, придется приготовить что-то самому или заказать готовое на дом.
— Пиццу? — спросил с надеждой, оборачиваясь к детям.
— Неееет, — последовал синхронный ответ.
— Хотим пюре, как у мамы! — заплакала Дина.
Снова эта набившая оскомину песня! Черт возьми, я больше не мог это выносить.
— Я не ваша мать! Я — отец! — отрезал жестче, чем хотелось бы. — И я не могу готовить, как она, плести косички, как она, петь песенки, как она! Зато, в отличие от вашей мамаши, я вас не бросил! Почувствуйте разницу!
Не стоило, конечно, так резко говорить. Но я не мог заменить им мать и обоим стоило бы наконец понять, что эта дрянь обратно уже не вернется!
— Лучше бы бросил, — донеслось мне в спину, точно удар ножа.
Кухня походила на поле боя. Пожалуй, даже погром у тети и дяди имени Микки не шел ни в какое сравнение с тем, что устроил я в попытке приготовить проклятое пюре.
Оглядев заляпанные стены и телефон, на котором была открыта вкладка с рецептом пюре, я с раздражением отбросил от себя кастрюлю с остатками непонятного месива, походившего на что угодно, кроме непосредственно того, что нужно, и устало оперся руками о столешницу.
«Лучше бы бросил…» — снова прозвучало в голове.
Насколько же дерьмовым отцом надо быть, чтобы услышать подобное от собственных детей? Может, я был слишком жесток, но чем раньше они поймут, что никогда и ничего не будет так, как прежде — тем лучше для них самих.
Конечно, в их воспоминаниях эта женщина была ангелом. Но разве возможно сделать что-то более мерзкое, чем бросить своих детей, которые тебя обожали, практически боготворили? И чего стоили после этого ее сраное пюре и дурацкие песенки?!
Но Адам и Дина были еще слишком малы, чтобы понять, что ценность имеют не пустые слова, а лишь поступки. Готовность нести ответственность за других людей.
— Помочь? — раздался вдруг рядом негромкий голос.
Я нехотя повернулся к Тамаре и спросил:
— А где дети?
— У себя в комнате. Мы нашли интересную игру для планшета.
Кивнув, я снова отвернулся. Не было сил и желания о чем-либо говорить. Зато у царицы того и другого, видимо, имелось с лихвой.
— Что ты хотел сделать? Пюре? — поинтересовалась она, подбирая кастрюлю с пола.
— Я закажу готовую еду.
— Не надо. Думаю, мы и сами справимся.
Снова развернувшись к ней лицом, я сухо отчеканил:
— Не стоит даже пытаться. Что ни делай, все равно окажется хуже, чем у их мамаши!
— Слушай… — ее рука коснулась моего плеча, — их можно понять. Им не хватает мамы.
— Я знаю, черт возьми! — рявкнул, сбрасывая с себя ее руку. — Но эта дрянь их бросила! И я ничего не могу с этим поделать!!!
— Ты можешь занять собственное место в их жизнях, — спокойно заметила Тамара.
— Я уже занял, — хмыкнул издевательски. — Пустое место. Вот я кто для своих детей!
— Это не так. Ты им нужен.
— Им нужна только их дрянная мамаша.
Тамара молча отодвинула стул и села, сосредоточенно принявшись чистить новую порцию картофеля. Прошло некоторое время, прежде, чем она сказала:
— Может, расскажешь?
— Что? — буркнул мрачно, глядя, как ловко она справляется с чисткой проклятого овоща. В отличие от меня, порезавшего в процессе все пальцы до единого!