Неокортекс (СИ) - Никсон Ник. Страница 15

— Это как если читать текст, в котором в словах буквы переставлены местами, но все равно понимаешь суть.

— Именно так. Мозг не читает побуквенно каждое слово. Он восстанавливает слово из памяти и формирует прогноз. И вам кажется, что вы читаете именно это слово, но на самом деле вы читаете то, что сохранено в памяти.

У Ильи пересохло во рту.

— Откуда вы столько знаете про мозг человека?

— Мой отец нейрохирург. Он очень хотел, чтобы я пошел по его стопам.

— А вы?

— Я нашел себя в другом. Но его уроки мне очень пригодились.

Вера смотрела на Илью с искренним удивлением и интересом.

— Хотите сказать, что воссоздали человеческий мозг? — с легкой долей скепсиса спросила она.

— Только структуру.

— Как?

— Нейроны мозга по отдельности всего лишь клетки, которые обмениваются заряженными ионами углерода, азота и так далее. Один нейрон может быть связан с миллионом других. Это сеть. И каждый нейрон передает сигнал следующему — возбудиться или наоборот затормозить. Кремниевые транзисторы не способны на такое. Нужна была другая среда, и тогда я понял, что лучше жидкости не придумать. В электролитном растворе полно заряженных ионов и ее состав можно легко изменять.

— Я кажется поняла. Ионы — это топливо, как нейромедиаторы и глюкоза в нейронах. А что вы так удивляетесь? Анатомия человека входила в мою обязательную программу.

Илья пожал плечами.

— Тогда у вас есть аналог нейронов? — спросила Вера с вызовом.

Илья многозначно кивнул.

— Мне нужно было найти организм, умеющий переносить в себе информацию. Организм не способный к размножению, но достаточно подвижный и неконтролируемый. Способный создавать беспорядочные структуры.

— Вирус!

Илья кивнул.

— Я вывел их из аналога человеческого белка. Пришлось внести изменения в геном. Мне помогли ученные в лаборатории Томаша Янцыча. Два года работы, и результат перед вами.

Вера протерла лоб.

— Но как вы смогли заставить их взаимодействовать? Работать как нейронная сеть?

— Я этого не делал. Это делает неокортекс МАКС, неосознанно. Нейроны новорожденного младенца действуют абсолютно спонтанно, пока не научатся. Это как чистая книга, которую нужно заполнять постепенно. Поэтому МАКС учиться очень медленно. Изучить астрофизику за секунду ей не под силу.

Вера выпрямилась. У нее затекла спина.

— Простите за такой вопрос, Илья. Но я не понимаю…

— Зачем все это?

— Да.

Обойдя стол, Илья остановился напротив Веры. Между ними лежала оголенная МАКС.

— Представьте жизнь успешного ученого. Пол жизни он изучает знания предыдущих поколений. Затем анализирует, выводит собственную теорию, проверяет ее многократно, и, если повезет успевает сделать открытие. Редко кто доживает до признания. А потом новое поколение и все начинается заново. А теперь представьте организм, который бессмертен. Он всегда учиться, делает открытие одно за другим; не знает усталости. Сколько мог бы еще сделать Эйнштейн если бы мог жить двести лет? МАКС вне времени. У человека два глаза, у МАКС может быть миллион. И главное, ее можно скопировать. Это совершенный специалист в любой области.

Вера смотрела на МАКС восхищенным взглядом.

— Мне бы пригодился такой специалист.

Илья вернулся к стулу и упал в него без сил.

— К сожалению, это только будущее. Пока она не готова. Я надеялся, что экспедиция поможет решить тупиковые вопросы. Даст вдохновение.

— Я уверена, вы справитесь.

— Вы так думаете?

Она кивнула.

— Вы уже преодолели столько трудностей. Остальное вам по плечу. Я не сомневаюсь.

— Спасибо. Вера, боже, простите что я вас заговорил. У вас, наверное, столько дел в лаборатории.

Она взглянула на наручные часы. Кожа ее ладони была покрасневшей от постоянной работы в перчатках. Красивые длинные пальцы венчали аккуратно подстриженные ногти без капли лака.

— Еще не закончилась обработка помещения. Обычно я трачу это время на чтение справочников.

— Должно быть вы сделали много открытий здесь.

— Моим достижениям далеко до ваших. В основном я делаю одно и то же: измеряю состав воздуха, изучаю лед с разной глубины, проверяю радиационный фон. В первые месяцы это страшно увлекало, но потом…

— Неужели вы ничего не нашли?

— Ничего, что могло бы сказать о наличии жизни на планете сейчас или в прошлом.

— Все измениться, когда добудут воду из океана.

— Если бы там что-то было, я бы уже обнаружила следы в ледовом керне. Поверьте мне, в океане ничего нет кроме темноты и соли. Планета абсолютно мертвая.

Илью ошарашило это заявление. Накануне вечером он обсуждал с Платоном предстоящую поездку на буровую. Глаза у Платона горели. Снова и снова он убеждал Илью, что подо льдом их ждет величайшее открытие. «Там нечто большее, чем мы даже можем представить» — говорил он.

— Почему вы не скажете Тетерину?

— Я говорила. Он верит только в то, что хочет верить.

— Зачем продолжать бурить если это бессмысленно?

Вера собиралась ответить, но в последний момент ее что-то остановило. Она волновалась за Тадлиса, и это читалось по ее лицу.

И тут Илью поразила мысль. Такая отчетливая и яркая, что он испугался, что она исчезнет. Велев Вере подождать, он схватил листок бумаги с рисунком какой-то рыбины и стал писать без разбора.

Мозг МАКС работал по тому же принципу, что и мозг человека, а значит имел те же слабости. Сном для нее был режим ожидания, при котором жизнедеятельность клеток неокортекса тормозилась специальными ионами. Во сне она снова и снова анализировала опыт, строила причинно-следственные связи. И чем дольше она находилась в этом состоянии тем более непредсказуемо было ее поведение после пробуждения.

А что если вывести ее в приграничное состояние? Еще не сон, но и не бодрствование. В состоянии гипноза человек особенно подвержен внушению и, порой, после, даже не понимает, что мысль, ставшая вдруг крамольной, была введена гипнотизером извне. Также мог поступить и Илья. Если он сможет выстроить в сознании МАКС барьеры, она будет полностью подконтрольна.

Илья вспомнил сеансы гипноза отца и брата. Это было тяжелое зрелище. Брат кричал, бился в истерике, потом в одно мгновение вдруг замолкал, начинал говорить так четко, будто не своим голосом. Потом они долго беседовали. А когда брат просыпался он ничего не помнил. Безумие вновь возвращалось к нему.

Измятый лист бумаги был исписан вдоль и поперек. Слова накладывались друг на друга, сливались в несуразные фразы. Илья уже знал, как поступит. План четко выстроился в его голове.

Вера ушла. В воздухе остались частицы ее запаха.

Сейчас Илья думал только о МАКС и новой идее. Сомнений не осталось — он нашел решение.

ГЛАВА 4. Исландия

Передвигаться по поверхности Европы испытание не из приятных. Виной всему покрывающие спутник ямы, косогоры и ледяные наросты размером с автомобили и дома. Тетерин как-то говорил, что причина в постоянном движении льдов. Более холодный слой наверху опускается вниз, а более теплый поднимается, превращая поверхность в ледяные скалы из сталагмитов.

Неспешно раскачиваясь, гусеничный транспортник двигался по проторенной дороге. Даже после сотни рейсов за плечами, Тадлис рулил внимательно и осторожно. В любой момент на привычном участке могла образоваться трещина, или с отвесной стены мог отколоться осколок размером со станцию Зимовье и размазать их всмятку. На памяти Ясона серьезных происшествий с транспортником не возникало, но каждый раз он по-особенному нервничал.

— Неужели ближе не было подходящих площадок? — спрашивал Платон.

— Площадок пòлным полно, — отвечал ему Густав. — Останавливайся в любом месте и бури. Дело в толщине льда. Возле базы одиннадцать километров, сам замерил. Сейчас под нами семь-восемь. На площадке четыре с лапой.

— С хвостиком, — поправил Леон.

— Откуда такой разбег?

— Бог его знает. С этим льдом вообще странно все.