Принц-ворона (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 31

Тернер хищно оскалился.

— А кто убил?

— Последователи местного культа Вороньего короля, — ответил Дэвин. — Их здесь немало, полагаю.

Тернер защелкал пальцами.

— Подождите, я видел неподалеку от поселка такого белобрысого молодчика в рубище. Колотил в бубен и орал мне вслед, что грядет Багряный всадник и что все склонятся пред Вороньим королем.

Джемма невольно поежилась. Да, безумный Аймо действительно предсказал появление Тернера и смерть Элинор. Неужели он прав и насчет Вороньего короля, и относительно остальных смертей…

— Вы его впечатлили, видимо, — произнес Дэвин и указал на сюртук Тернера. — Почему вы верхом, кстати?

Следователь развел руками.

— Поезд едва не сошел с рельсов возле Каллепево, — сообщил он. — Какая-то дрянь пооткручивала гайки. Голову бы ему открутить! Ну я не стал ждать, когда все наладится, взял в поселке лошадь и поехал.

Дэвин понимающе кивнул.

— Ваш случайный знакомый — это Аймо, здешний шаман. Он сумасшедший, рисует глифы Вороньего короля и предвещает его приход.

Тернер нахмурился.

— Это что за дрянь, простите?

— Древнее и могущественное порождение некротического поля, я полагаю, — сказал Дэвин, и Джемма невольно отметила, что ему не нравится об этом говорить, словно он был вынужден открывать перед Тернером что-то глубоко личное.

— Скорее, культ звероподобного предка, — произнес Тернер и вдруг обернулся к Джемме и спросил: — Вы ведь в курсе этого?

Джемма только руками развела.

— Понятия не имею ни о каких звероподобных предках, — совершенно искренне сообщила она.

Тернер снова удивленно вскинул брови.

— Ваш батюшка этим занимался, — сказал он. — Древние шаманские культы, история праязыка северян. Очень серьезные и глубокие исследования. Хотя… вы и правда не могли об этом знать. Его работы засекречены.

Джемма чувствовала себя так, словно Тернер подкрался сзади и стукнул ее по голове, и теперь она не может опомниться, а в ушах нарастает звон. Она, конечно, знала, что отец занимается научной работой, — ведь из-за этого он и ездил на север, и брал с собой дочь. Но Джемма и предположить не могла, что все это действительно было наукой, а не забавами дворянина, который нашел экзотическое увлечение, спасаясь от скуки.

И эта наука была такой серьезной, что труды отца засекретили.

«Интересно, — подумала Джемма, — может, его так уважают в этих краях не за то, что он вышел на площадь с бунтовщиками, а за изучение шаманских культов?»

— А почему его работы засекречены? — поинтересовалась она.

— Шаманские культы — это, знаете ли, не просто бесноватые с бубнами вроде вашего Аймо, — усмехнулся Тернер. — Это истоки магии, на которой, между прочим, зиждется и ваша мощь, ваше высочество. Господин Эвилет оставил очень подробное описание северных культов и шаманских практик. Если это попадет в умелые руки человека, склонного к риску и авантюрам, то беды не избежать.

Дэвин понимающе кивнул. Морщина на его переносице сделалась еще глубже. Тернер словно почувствовал, что надвигаются неприятности, потому что поднялся и решительно произнес:

— Что ж, давайте работать. Проводите меня к телу, ваше высочество.

ГЛАВА 17

Тернер изучал тело Элинор два часа, но выяснил лишь то, что убийца светской красавицы был левшой. В остальном его отчет почти слово в слово подтвердил то, что написал Артур.

Слуги принялись готовить Элинор к погребению.

Дэвин увидел, как Тернер спускается по ступеням и с хмурым видом идет через сад, и вдруг подумал: интересно, как выглядит его яблоко? Вдруг оно тоже целое? И именно поэтому Тернер и сделался таким: холодным, отстраненным, больше похожим на ожившую статую, чем на человека.

— Дэвин?

Он обернулся: Джемма стояла в дверях и, кутаясь в цветастый платок, смотрела на него так, словно хотела заглянуть в его мысли.

— Если ты не занят, — сказала Джемма, — то, может быть, прогуляемся?

Дэвин улыбнулся. Почему бы и нет? Возможно, прогулка поможет сбросить то давящее оцепенение, которое овладело им с утра. Это было похоже на простудный жар — густой, давящий, — сквозь который пробивался чей-то зов. Дэвин пытался отстраниться от него, но тихий голос продолжал говорить с ним: глухо, неразборчиво и очень уверенно.

«Вороний король зовет меня», — подумал Дэвин и ответил:

— Прекрасная мысль!

В сад они не пошли: не сказали друг другу ни слова, просто дружно отправились в сторону ворот. В саду сейчас шатался Тернер, выискивая улики и зацепки, и Дэвину меньше всего хотелось смотреть, как он этим занимается.

— Давай сходим в Хавтаваару? — предложила Джемма. — Просто прогуляемся, посмотрим. Вроде бы там за поселком были какие-то развалины.

— Сторожевая крепость, — кивнул Дэвин.

В давние времена цепочка таких крепостей опоясывала север, словно причудливое каменное украшение, и воины в красных шлемах защищали людей от порождений тьмы, которые шли с севера, из снежных краев вечной мерзлоты, густого мрака и зеленых росчерков полярного сияния.

— Я уже была в такой, — сообщила Джемма.

Она сейчас держала Дэвина за руку, и этот жест ободрял его. Пока Джемма была рядом, тьма отступала и голос Вороньего короля становился тише.

— Когда это? — удивился Дэвин.

— В детстве, — сказала Джемма, и Дэвину показалось, что ей неприятно вспоминать об этом. — Отец ездил на север и брал меня с собой. И однажды мы с ним забрались в развалины сторожевой башни. Там уже не поймешь, где и что было, просто лежат огромные каменные глыбы, заросшие кустами. Я нашла среди камней монетку. Серебряная, с одной стороны осьминог, с другой корона.

— Надо же, — усмехнулся Дэвин. — Сарварийский дублон! Далеко же его занесло с юга!

Он вдруг увидел ту башню так отчетливо, словно стоял среди развалин, а не шел по дороге к поселку. Развалины заросли травой и кустарником, но от них по-прежнему веяло такой силой и мощью, таким величием, что душа начинала трепетать от восторга и волосы шевелились на голове. Это было место древних легенд и могучих героев, место, где побеждали чудовищ и устанавливали власть человека.

Зачем Эдвин Эвилет туда забрался? Что ему было нужно на самом деле? Он ведь ехал в такую даль не просто ради того, чтобы прогуляться и поесть клюквы.

— На самом деле я никогда не размышляла зачем, — ответила Джемма, и Дэвин понял, что задумался и задал вопрос вслух. — Просто интересно. Там было очень красиво, отец весь день просидел на каком-то валуне. — Она улыбнулась так, словно ее воспоминания были светлыми и несли чистую, детскую радость. — Я играла рядом, и в какой-то момент он показался мне мудрым волшебником из книги.

Некоторое время они шли молча, а потом Джемма сказала:

— Я до сих пор удивляюсь тому, что его здесь уважают. Что тогда все разошлись сразу же, как только узнали мою фамилию.

Дэвин вспомнил, как жители Хавтаваары смотрели на Джемму во время похорон, — уважение и любовь в их взглядах были искренними. Такого не подделаешь.

— От благородных господ можно получить только в рожу, — усмехнулся Дэвин. — И податные сословия прекрасно это понимают. Но вдруг часть этих благородных господ начинает всем сердцем желать народу счастья. Да так, что жертвует за их счастье своими жизнями. Можешь мне поверить, твоего отца и через сто лет не забудут. Будут любить и уважать и рассказывать детям и внукам о том, что были такие люди, которые желали им добра.

Оставшийся путь до поселка они преодолели молча. День выдался солнечный и теплый, в траве вдоль дороги порхали птицы, и Дэвин с удивлением и радостью обнаружил, что все вороны куда-то подевались.

И то, что стучалось в его душу, тоже исчезло. Это было похоже на состояние после опьянения, когда ты вдруг понимаешь, что трезв, и мир на какое-то время становится другим: ярким, свежим, удивительно красивым. Дэвин улыбнулся и прибавил шагу.

В Хавтавааре было шумно и неспокойно. Народ, встревоженный и сердитый, собирался у церкви, перебрасываясь отрывистыми и в основном нецензурными репликами, и Дэвин почувствовал, что его умиротворенное настроение утекает, сменяясь той готовностью, которая наполняет хищника перед броском. На ступенях церкви стояли Артур в сопровождении верного Армо и Тернер — бог весть, когда успел сюда добраться! Дэвин подумал, что это именно он и взбаламутил народ.