Харон (СИ) - Коновалов Виктор. Страница 32

Сканер остался равнодушным к репортёру и во время проверки никак не реагировал. Уолк-Дэ оказался чист. Следующими в очереди были все находящиеся в комнате «заговорщики». Для объективности решили проверить даже людей — никто не замарал себя приёмом наркотиков.

Только Рент-а-Ил, прибежавший на крик и всё это время просидевший в углу вместе со своим планшетом, зачем-то прокомментировал:

— Я вам клянусь священными предками!.. — Кторвик скривился при словах брата. — Ну хорошо, согласен, священными предками не клянутся… В общем, клянусь своим честным именем учёного, что я к нападению не причастен!.. Честное имя учёного? Хех. И сказанул же… особенно если вспомнить автоматические ножницы, из-за которых меня по судам затаскали. Короче, нападения я не совершал: в этом можно убедиться по камерам у моего отсека. Просто такое дело: моя шипучка как бы «скрывает» следы наркотиков, в том числе и эйфории, поэтому ваш прибор, уважаемый Паук, в данном случае будет наглым образом обманут! Проверено на моём соседе-торчке, который иногда ночевал у заброшенной лаборатории. Кстати, преинтереснейший бездомный!..

Нам с трудом удалось прервать поток сознания Рент-а-Ила, иначе бы он точно не остановился. При проверке учёного сканер действительно ничего не выявил, как он не зафиксировал следы эйфории при проверке всех остальных октопусов и людей, собравшихся в отсеке Уолк-Дэ.

И зачем только Рент-а-Ил завёл этот странный и, по большому счёту, ненужный разговор? Как ни крути, а его бы мы точно не заподозрили. Ну не верю я, что учёный мог спуститься со своих интеллектуальных небес на нашу грешную землю и запачкать руки в убийстве. Да и эйфорию он не принимал, относился к ней с презрением: всё, что, по его мнению, приводило к деградации, должно быть уничтожено.

Очень символично, особенно если учесть, что жил учёный на разорившимся заводе телевизоров.

Проверить камеры у его отсека не вышло: прибежавший Дмитр сообщил, что информация с четырёх до шести утра стёрта. Капитан, вроде как, и сам был в шоке, когда начал проверять записи… В общем, преступник хорошо подготовился. Ну, или капитан тоже знал о готовящимся покушении. Если вспомнить методичку Уолка, он сам являлся «человеком» господина Шол де Мой.

Теперь нельзя доверять никому.

Итак, убийца опасен. Он точно не находился в отсеке Уолк-Дэ, и он прекрасно может знать всех участников заговора… Соотнеся эти простейшие умозаключения, я мгновенно вскочил с мягкого кресла и, ни слова не говоря, выскочил в коридор.

С Ивой, слава богу, ничего не случилось. Она уже успокоилась, но выходить из отсека не рисковала. Прямо у входа сидел Крыс. НПС будто знал, что сейчас стоит побыть сторожем новой хозяйки. Мимо такой махины, с клыками и двумя метровыми щупальцами, невозможно пройти при всём желании… Разве что на танке проехать. Но танков в летающей тарелке, насколько я знал, не имелось.

Я потрепал Крыса за ухом:

— Молодец, мальчик. У меня к тебе задание: в ближайшие дни ни на шаг не отходи от Ивы.

Мозг Крыса (а вернее, паразита, сидящего в Крысе), конечно, был далеко не столь развит, как мозг человека или октопуса, однако небольшие предложения, составленные из простых слов, он понимал прекрасно… Возможно, дело в нашей ментальной связи, подкреплённой навыком Тёмный манипулятор, или Крыс мог считывать эмоции, даже самые сложные, по типу страха за жизнь девушки. Октопусы при помощи щупалец, к примеру, точно могли. В общем, Крыс меня понял — и этого достаточно.

Я ещё раз потрепал пета за ухом и отправился в отсек, чтобы, побыв с Ивой четверть часа, поспешить вернуться в палату Уолк-Дэ.

Сумасшедший день только начинался…

Наркомана нашли быстро. Единственного наркомана на борту летающей тарелки, как покажет последующая проверка экипажа и пассажиров. Им оказался Лавальк, помощник и друг Кторвика, лучший оператор Культа и вместе с тем крайне скрытный октопус, вполне подходящий под описание Уолк-Дэ. Лавальк был низкого роста и очень худым, он почти наверняка бы проиграл в поединке с бывшим спецслужбистом.

Трудно передать, что творилось с Кторвиком… Но перепроверка всех членов команды вновь показала, что за последнюю неделю эйфорию принимал только Лавальк. На оператора надели подобие наручников, а щупальца спрятали под специальной шапочкой (потенциально щупальца также могли использоваться в качестве оружия). Самого Лавалька заперли в отдалённом отсеке, окружённом камерами наблюдения. Рядом с отсеком поставили дежурного — одного из инженеров — вместе с лазерным пистолетом слабой мощности (никому не хотелось продырявить обшивку летающей тарелки и разгерметизировать корабль).

Лавальк послушно проследовал в камеру, понимая, что сопротивление эмоционально заряженным собратьям создаст дополнительные трудности. Но свою позицию оператор обозначил вполне чётко:

— На этот г`аз вы взяли не того.

Но что такое обычные слова, когда есть вполне весомые доказательства? Безусловно, считать Лавалька преступником на этом этапе ещё нельзя. В обществе октопусов тоже действовала презумпция невиновности. Но про себя каждый из нас уже решил, кто здесь настоящий убийца. Да и кто другой, если разобраться? Лавальк был самым подозрительным из всего экипажа: скрытный, тихий, занятый в профессии оператора Культа (а всем известно, что такая работа оказывает большое влияние на психику), да ещё и, как выяснилось, наркоман.

Не просто наркоман, а глава наркотрафика в Храме! Помнится, Зелёный ещё на планете подозревал Лавалька в тёмных делишках… Тогда Черноус, валяющийся в полубреду наркотической ломки, назвал имя Лавалька вместе с названием проданного им вещества — эйфории.

— Зелёный, вынужден извиниться, — я похлопал по плечу молодого октопуса. — По правде сказать, в тот момент я не воспринял твои слова о Лавальке всерьёз. А теперь вон оно вышло…

— Ничего, друг, — смущённо улыбнулся октопус. — Главное, что всё обошлось, и преступник найден.

Преступник-то, может, и найден… Но что с ним делать дальше? Показывать ли в реалити этот сюжетный поворот? Наверное, всё же не стоит.

Во-первых, неизвестно, действовал ли Лавальк сам или же являлся исполнителем команды сверху (возможно, от самого господина Шол де-Мой, контролирующего наркобизнес). Лавальк упорно молчал. Но что, если он всё-таки действовал с указки члена Совета шести? Сообщать господину Шол де-Мой о неудаче его протеже было бы крайне неразумно.

Во-вторых, Лавальк редко появлялся в кадре и до этого не был введён в сюжет реалити-шоу. Было бы странно ни с того ни с сего сообщить, что один из операторов едва не убил всеми любимого ведущего Уолк-Дэ. Для этого даже видеоматериалов не имелось! Лавальк неплохо разбирался в технике; по всей видимости, он просто взломал систему слежения на корабле.

В-третьих, была не ясна позиция Кторвика, очень тяжело перенёсшего новость о том, что его друг совершил покушение на Уолк-Дэ. Если бы это произошло до того, как открылось «истинное» лицо Уолка, он, быть может, отреагировал несколько иначе, но точно не теперь. В общем, до исследования планеты Вторых (а возможно, и до возвращения домой) о произошедшем решили не сообщать.

Но чем руководствовался Лавальк, проникнув в отсек Уолка с ножом?..

А вот здесь имелись определённые вопросы. Говорят, хочешь понять, кто убийца, — пойми мотивацию. Но мотивации убивать репортёра у Лавалька не было! Они даже и не общались толком, исключительно по рабочим вопросом в присутствии Кторвика или Дмитра. С другой стороны, кто может влезть в мозги наркомана?.. Разве что Паук, да и то только в ходе соответствующей операции. Не исключено, что попытка убийства связана с глюком, внезапно появившимся перед затуманенным взором оператора, или же накипевшей ненавистью к телевидению, воплощением которой стал один из известнейших репортёров.

Был и ещё один вариант, в который все мы очень не хотели верить: Лавальк тайно работал на господина Шол де-Мой и попытался убить Уолк-Дэ именно по той причине, что он являлся организатором переворота на летающей тарелке. Но действовал ли он с кем-то или же был одиночкой? На свободе вполне могли остаться соратники Лавалька, готовые на всё, чтобы остановить группу «хороших парней».