Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна. Страница 94

LPI

был ослеплен прожекторами. – Миша, ты не один! Михаил обернулся на крик, женщина стояла где-то за его машиной. – Ну, наверно это, – улыбнулся он в ответ и развел руки в стороны. – Но так как я все сказал за вас, на улице минус и уже почти ночь, не вижу смысла задерживать вас и задерживаться самому. Если у вас есть предложения и вопросы, пожалуйста, не мучайте себя подобными митингами, я отвечу по сети и не оставлю без внимания ни одно предложение, несущее в себе хоть толику здравого смысла. Мои люди и я жутко замерзли. Уверен, что и вы тоже. Могу я сейчас пройти к своим воротам? – Вашу мать, Михаил Юрьевич, – прошептал Вася, наблюдая, как люди впереди расступаются. – Михаил Юрьевич, а кто все же взорвал Океан-3? – спросил усатый мужчина, когда Михаил проходил мимо него. – Люди, не уподобляться которым я пока имею возможность, – ответил Михаил, закуривая. – Мы думали, что вас снимут с должности сегодня! – Вероятно, все не так плохо, не находите? – засмеялся Михаил в ответ. – Михаил, а что с мистером Гото, он действительно прилетает, чтобы купить “Живой проект”? – Я ничего не знаю о его планах, но скажу точно: “Живой проект” не продается. – Вы планируете запускать в рост новые партии клонов после вступления в силу законопроекта? Михаил остановился и обернулся в сторону, откуда прозвучал вопрос. Автором оказалась молодая женщина, явно из “правых”. Она зябко переступала с ноги на ногу и прятала руки в широких рукавах коротенькой шубки. – Вы журналистка? – Нет. – Почему вы думаете, что я могу прекратить выпуск после выхода закона? Михаил плохо видел ее лицо, хотя нещадно яркие прожектора геликов были устремлены на нее, как и широкий круг прожектора висящего вдали вертолета. И все же он увидел короткую усмешку. – Этот закон развеет иллюзию... Михаил подносил сигарету к губам, но замер, услышав эти слова. – Я узнал ваш голос: вы звонили мне. Сколько нынче стоит получить мои свежие личные координаты? – Двенадцать тысяч, – просто ответила женщина. – О чем она? – не поняла девушка с гладко зачесанными “в стиле Людмилы” волосами. – Позвольте мне пояснить, – вмешался мужчина, укрытый первыми рядами людей. Михаил не мог видеть, к кому тот обратился, но обернувшись к нему, незнакомка подбодрила: – Я непротив. – Эта дама предположила, что теперь, когда справедливость по поводу статуса клонов будет восстановлена, и мир признает их людьми, Михаил Юрьевич не посмеет делать новых “людей”. – Да, именно это я имела в виду, – подтвердила женщина, – а так же стандартную отбраковку. – У меня есть для вас работа, – Михаил безапелляционно указал на женщину зажатой в пальцах сигаретой. – У меня есть работа, Михаил Юрьевич. И вы знаете, в чем она состоит. – Знаю. И если вы в ней хороши настолько же, насколько уверены в себе, вы уже знаете, что согласитесь. Женщина улыбнулась широкой открытой улыбкой, и Михаил ответил тем же. Кто-то в толпе посчитал, что глава

LPI

только что снял себе женщину на ночь и без стеснения озвучил это предположение. Раздались смешки и возмущенные возгласы. Михаил продолжил путь, а женщина растворилась в толпе так же незаметно, как и появилась. Уже через несколько минут Михаил со смехом уворачивался от слюнявого языка соскучившейся за дни разлуки Ронни.

Когда трансляция с митинга у ворот особняка Михаила закончилась, Александр снял иночи и встретился взглядом с Ритой. Женщина стояла в проеме двери комнаты и смотрела на живой проект пугающе пристально. Саша не мог понять смесь эмоций на ее лице и нахмурился: – Что случилось, Рит? – Ты когда-нибудь понимал, что прикоснулся к чему-то невероятно значимому, но осознавал это так поздно, что уже был не в состоянии почувствовать ни восторга, ни гордости, а оставалась лишь вина перед самим собой. – Ты о Королеве и этом митинге? Он немало лукавил в некоторых пунктах своей речи, Рит. Королев талантливый оратор, он умеет уводить тему разговора в удобное ему русло. Если бы там оказался кто-то из организаторов, кто-то столь же харизматичный и опытный... – Я понимаю, что мое восхищение тебе может быть неприятно, вы же вроде как... враги... – Я не назвал бы его своим врагом, Рит. Это не так. – Но вся твоя работа была нацелена против него и его компании! И в значительной части того, что сейчас происходит вокруг него и “Живого проекта” – твоя вина. – Да. – И ты не враг ему? – Нет. – Тогда я не понимаю. – Я боролся не с Королевым и не с “Живым проектом”, а с символом, системой, позволявшей считать нас... нелюдями. Королев пострадал потому, что является лицом этой системы. После смерти Юрия Николаевича именно Михаил стал лицом “Живого проекта”, как владелец и самое яркое, заинтересованное лицо. Александр взглянул на экран перед собой и нахмурился. На прозрачной поверхности отобразилось сообщение. Со своего места Рита не могла разобрать текст. Вытягивающееся лицо любимого человека заставило женщину зайти ему за спину. На экране светилось письмо профессора Высоцкого: “Саша, вероятно, это последнее письмо, которое ты получаешь от профессора и, я надеюсь, друга – Федора Ивановича Высоцкого. Мистер Гото утверждает, что у меня сохранятся способности к коммуникациям, но не будет ни потребности в них, ни желания применять. И я согласен с ним. Я не смогу объяснить тебе всех причин, повлекших за собой решение заключить договор с Toshiba Robotics, по которому они получают мой разум, а я – обещание выполнить то, на что у меня более нет ни сил, ни времени, ни денег. Я продал виллы в Палермо и Манте, чтобы оплатить наши последние прожекты, а оставшиеся средства перевел на твой счет. Твои планы практически реализованы, но когда закон вступит в силу, меня уже не будет среди людей. Теперь ты не один. У тебя появилась любимая, я надеюсь, женщина и друзья, с которыми ты сможешь разделить радость победы, если на то возникнет потребность. Надеюсь, тебе это все же нужно. Ведь, каждому человеку время от времени необходима похвала (даже если она не заслуженна). Не забывай это, мальчик мой. Именно такие мелочи отличают людей от роботов. Хотя, теперь я не совсем уверен, что могу четко определить эту грань. Знакомство с господином Гото многое изменило и я доволен, что заканчиваю свой путь именно так – чистым разумом, креативной надстройкой, не обремененной телом, обещаниями и обязательствами, моралью, принципами и формой. Надеюсь, ты не осудишь меня за этот выбор, даже если он покажется тебе бегством. Мир изменился, Саша. Сорок лет я был погружен в проекты

LPI

, а вынырнув из снегов, с тревогой и удивлением понял, что мир неузнаваемо изменился, а мне в нем места нет. Но это не печалит меня, вовсе нет. Адаптация – естественный путь эволюции. И то, что я стал рудиментом, как и письма, естественное рождение детей, единая мораль, традиционная семья, частная собственность и тайна личной жизни – вероятно не так плохо... просто я отстал, неумолимо отстал от времени. Оно твое. Время, Саша – оно теперь твое. Ты спрашивал, чего же тебе не досыпали, помнишь? Так вот то, что тебе не досыпали, лишь тормозит и причиняет боль. Наверно, я должен гордиться тем, что могу считать себя твоим отцом. Ты правильный, настоящий человек этого времени – паук, ткущий свои планы во времени и пространстве, без лишних эмоций использующий все ресурсы, будь то люди или живые проекты, технологии, деньги, чувства. Человек, идущий вперед не глядя под ноги, освобождающий свою память от застарелого хлама, словно мусорную корзину... если это гимн новому человеку, то я хочу скорее избавиться от этого звания... звания, за которое ты вступил в неравный бой и победил. Надеюсь, это принесет тебе... удовлетворение. Но меня мучает один вопрос, одно воспоминание. В тот день, когда мы прилетели в Палермо, и я спустился к тебе на пляж – что было в твоих глазах? Неужели это на самом деле была ненависть? Ненависть к людям, спроектировавшим тебя по гену и подарившим жизнь в обход природе? Ненависть к людям, вопреки провалу сохранившим тебе жизнь и подарившим возможность для самореализации? Ненависть к людям, за право считаться одним из которых ты был готов отдать жизнь? Я уношу этот вопрос с собой. У меня будет десять лет, чтобы ответить на него. Надеюсь, мне хватит этого времени и любви, чтобы понять тебя такого, каким создал, и не возненавидеть. Если счастье для тебя имеет ценность, будь счастлив. P.S. Если это и есть проявление человеческой нелогичности, за которым охотится господин Гото... та малость, что отличает его детей от моих... то предстоящая работа еще важнее, чем я думал. Я верю, что человечество не уничтожило себя до сих пор лишь потому, что люди по природе добры и стремятся к благу, ведь женская нелогичность построена на чувствах, а мужская на амбициях, и что бы ни руководило этими половинками человечества, они едино и однозначно хотят лучшего, пусть даже только для себя. Но что станет с миром, когда его наполнят роботы с нелогичностью, основанной не на женской эмоциональности или мужской амбициозности, а на генераторе псевдослучайных чисел? Гото не вечен. Когда-нибудь он сдастся. Лучше, если к тому времени я и подобные мне научат его детей мыслить, подобно людям”. – Господи... – прошептала Рита, прикрывая рот ладонью и отходя от Александра. – Позволь мне остаться одному. 10 В двенадцатом часу дня Михаил проплывал очередную пятидесятиметровку. Вчерашний день все еще откликался в его мыслях пережитым страхом и удивлением, радостью, воодушевлением и надеждой. Мужчина не хотел выходить из дома, физически ощущая, как теряет его. Не хотел видеть кого-то кроме тех, кто не хотел видеть его самого. Чувствовал опустошение, какое остается после того, когда все сделано и сказано... и тянущую пустоту беспомощности и неудовлетворенности. После душа и завтрака он включился в работу и по очереди откликался на ждущие его вызовы. Позволив Григорию устроить себе выволочку, Михаил переключился на Галину. – Миша, это было безрассудно и потрясающе! – воскликнула она с ходу. – Что именно? – То, как ты их расставил по местам и убедил, что они пришли поплакать, получить поддержку и развлечься! – Галь, ты зачем звонишь? – Миша, ты не понял? Мы потратили кучу денег на продвижение аукциона, но он все равно ежедневно терял в рейтинге, а ты двадцатиминутным внеплановым выступлением вознес его до небес! Теперь ты – протагонист, а Александр – бледная тень, претворяющая твои истинные цели. – Я так давно не слышал хороших новостей, что не уверен, верно ли понял твою мысль. – Нам нужно изменить ролики на последние две недели. Текст будет к полудню понедельника, ребята Гороян смонтируют новую концепцию, и уже во вторник мы запустим что-то сумасшедшее! – От меня что-нибудь нужно? Галина оскалилась и махнула рукой: – Ты уже все сделал! Приятных выходных! Следующим контактом была ночной секретарь: – Михаил Юрьевич, вам с утра тонна звонков по городу, я и не думала, что телефоном еще пользуется столько людей! – Что-то срочное или важное, что не может ждать до понедельника? – Все в рабочем порядке, кроме двух вопросов: секретарь мистера Гото предложил назначить встречу на пятницу, на пять вечера. Вы свободны. И, на когда назначить Ирину, женщину, которой вчера на митинге вы сказали о работе? – Пригласи ее на обед сегодня в два в “Другой мир”. Гото приедет сам? – Да. Он прилетит. Просил очистить площадку и путь до вашего кабинета от “незаинтересованных лиц”. – Секретарь прислал повестку, хоть какой-то намек на тему встречи? – Боюсь, что нет, Михаил Юрьевич. Сплошная таинственность. Вы же знаете Гото. – Нет, я не знаю его. Мы никогда прежде не встречались. – Ясно. Я могу запросить. – Да нет, не надо. Гото не из тех персонажей, кому нужны приглашения и поводы. В десять я лечу на Песок-2, пусть подготовят самолет. И не забудь об Ирине. – Сделаю, Михаил Юрьевич. Михаил кивнул девушке и, поймав ее мимолетную улыбку, отключился. Иванов уже вторую минуту терпеливо ждал отклика, и Михаил с неохотой ответил: – Доброе утро, господин Иванов. – Ну, какой же я господин, Михаил Юрьевич? – засмеялся собеседник, – вот мистер Гото – это другое дело. Вы не подскажете, с какой целью он прилетает в Москву? – Я похож на секретаря мистера Гото? – Все уверены, что он летит исключительно для встречи с вами, Михаил Юрьевич. – Кто все? – Мое руководство, общественность... – Станислав Борисович, я... – Михаил запнулся, увидев, как размашистые серо-седые брови собеседника взмахивают вверх. Судя по всему, Иванов не ожидал, что молодой глава