Вечный поход - Вольнов Сергей. Страница 99
Нет, слово не родилось! Наоборот – зримей и рельефней стало молчание, опасающееся спугнуть хрупкое ощущение долгожданной встречи. Ну и что ж с того, что я… что…
«Да не молчи ты! Мнёшься тут, как очкарик-отличник на вечеринке – ни спросить, ни дотронуться! – Антил, как всегда, занервничал первым. – Отомри! Не то решит сейчас, что ты уценённый и обезжиренный!»
«Заглохни, придурок! Тут совершенно иной случай… Глаза разуй, память включи. Это не женщина… Это же Мечта… каждый мужчина мечтает встретить свой идеал из снов, но… скольким из нас посчастливилось отыскать хотя бы отдалённо похожую?..»
Её глаза плыли над моим миром. Восходили на небосвод каким-то невозможным, двойным, серо-голубым солнцем, дарили не жар, а прохладу, и уплывали за горизонт. Снова восходили-дарили-заходили. Снова и снова. Эти благостные циклы перемежались чёрными неощутимыми вспышками – я моргал! И опять, и опять восходило двойное солнце. Сколько вечностей прошло?! Пару вечностей – за поцелуй! Я был щедр… Я жаждал!
«Не, ну я прям балдею с этих русских! Девка от него ждёт первого слова, потом, небось, сама на шею кинется. А он, как телёнок-младенец – даже промычать чего-нибудь нечленораздельного не могёт. Не научилс-си…»
Антил выдал всё это с таким презрением, словно в сердцах плюнул на затоптанный пол моей души.
«Ант, ты же знаешь – убить я тебя не смогу… Но покалечу изрядно – будешь внутри меня на кресле-каталке передвигаться. Потому предупреждаю – убери свои потные ручонки, не трогай мою мечту!»
Она с опаской и надеждой смотрела в мои глаза и – мне почудилось или воистину? – распознавала всё-всё, что творится внутри меня, включая перепалку с Антилексеем.
Я уже не контролировал свои эмоции и, воспользовавшись случаем, мои губы расползлись в дурацкой улыбке… Нежнейшие лепестки её рта тут же дрогнули и повторили это движение.
Руки, сжимавшие оружие, расслабленно опустились, как только до меня дошло! Верх мизантропии и солдафонства – держать под прицелом девушку своей мечты!!!
«Ну что ещё человеку в жизни нужно, окромя войны и любви?» – сказал как-то один мой боевой товарищ; тогда мы лежали на скале и смотрели вниз, на чёрных как графит девушек, что явились к берегу реки Замбези совершить омовение… В глобальном философском смысле он был совершенно ПРАВ. История нашего человечества, вся целиком – множественное подтверждение вывода моего незабвенного сослуживца… Через полчаса нижнюю половину его тела превратила в кровавое месиво противопехотная мина. Один из «подарочков», что оставались в тех краях ещё с прошлого, двадцатого века. Выполнять боевую задачу мне довелось в одиночку… не привыкать мне, но… ох, не до любви тогда мне было… и не только тогда.
Война вечно оттирает любовь от человека… Ревнует, ТОЧНО.
Настораживающий шум из левого рукава-коридора, и – бесконечности опять сгустились в мгновенья! В глазах Мечты отразился рваный лоскут чужой тени. Волна холодной злобы окатила моё восприятие. Со страшной силой к нам приближался сгусток чьей-то ярости – и я опять превратился в одно упругое движение с очертаниями человеческого тела.
Прыжок!!!
Я сбил её с ног. Сначала укрыл – заслонил собой в воздухе. Потом, перевернувшись на лету, упал на бок и смягчил собой падение её тела. В следующую секунду воздух перечеркнул еле различимый блик-траектория. Именно в том месте, где только что восходило над моим миром серо-голубое двойное солнце. Смачный шлепок… сюрикен почти на треть своего диаметра вонзился в стену.
Женщина сжалась, инстинктивно втянула шею в худенькие плечи, закрыв глаза. Должно быть, испугалась моего прыжка. А может – падения. А может – чужой ярости…
Мои глаза встретились с холодными льдинками, плавающими в прорезях капюшона, и остановили их хозяина – Серая Звезда замер в двух шагах от нас.
– Прости, сёгун! Ты сам говорил, что здесь все враги. – И, прочитав моё молчание до последней паузы, добавил: – Чувства на войне – первая горсть земли на твою могилу. Но ты – великий воин. Тебе виднее. Я позабочусь, чтобы вам не мешали.
И он исчез впереди за поворотом, миновав дверь, откуда немного раньше выбежала моя «принцесса».
Я продолжал лежать, удерживая её, хотя опасность уже миновала. Её тело было в моих объятиях!
Помнится – однажды один из моих учителей, объясняя грань между силой и нежностью, сказал: «Если повезёт тебе встретить своё счастье, то держи его как маленькую испуганную птичку в кулаке. Держи сильно, чтобы не улетела. Но держи нежно, чтобы не задушить». Я только сейчас по-настоящему осознал, как это…
Я держал её правильно, как надлежит удерживать своё маленькое перепуганное счастье – крепко и нежно.
…Когда грохот взрывов и треск выстрелов ворвался в служебные переходы и помещения, она моментально перевела главный пульт в режим автономного контроля. Потом перешла в монитор-комплекс, переключилась на внутренние каналы наблюдения…
И растерялась. Война в самом неприглядном обличье стремительно ворвалась внутрь её мира. Не в виде какого-нибудь немыслимого страшилища, о нет. Гораздо страшнее – в облике незнакомых людей со злобой в глазах… перемазанных кровью её соплеменников.
И вёл их ОН – её Избранник…
И самое страшное и странное свершилось. Она сама позвала Его сюда! Невероятно! Это всё же произошло. Не думала она, что сумеет, однако…
Ей сейчас даже не верилось, что она сумела, сумела совершить это. Своими руками впустить ВОЙНУ сквозь неприступные заслоны!..
С этого мгновения Война перестала быть объектом наблюдения, военной игрой, за ходом которой отстранённо следишь со стороны…
Война очутилась ПО ЭТУ сторону экранов.
«Спрашиваешь саму себя, как это произошло?» – память тут же услужливо подсунула ей сочное воспоминание. И она как бы увидела себя со стороны – вот женщина в чёрном комбинезоне, застывшим напряжённым взглядом всматривается в узловой пласт-монитор, контролирующий южную точку входа…
Она смотрела на него, не мигая. Старательно впитывала происходящее на её глазах. Мышцы лица напряглись, губы поджались. Казалось, она проживала, как собственное, каждое следующее движение этого рослого и уверенного в себе мужчины. Хотя всё в ней кричало: «Откуда?! Откуда ты взялся здесь, объект „НольСтоДвадцатьВосемь“?! Что забыл ты, Алексей Алексеевич Дымов, именно здесь, возле самого опасного для твоей жизни места?!»
Взять этот комплекс штурмом, не обладая абсолютно никакими данными о его защите – НЕВОЗМОЖНО.
Он её не видел.
Он даже не подозревал о реальности её существования в этой Вселенной.
Тем более, что ему было вовсе не до неё. Его практически «загнали в угол». Вернее, этот воин-одиночка загнал себя сам. Во-первых, когда сказал, соглашаясь: «Да!». Во-вторых, сейчас, решив организовать наступление на объект, который практически невозможно захватить. Не дано вторженцам вынести тяжесть припасённого, накопленного для защиты СТРАХА. Неизбывный ужас просто расплющит разум нападающих.
«Неужели всё закончится именно сегодня?..»
Она закусила губу. В уголках глаз проступила влага. Нет, как она ни гнала прочь эти мысли, но ОН был ей БОЛЕЕ ЧЕМ небезразличен. Пора было себе в этом признаться.
Это ОН. Единственный возможный.
Пути отступления у неё больше не было.
«Неужели сегодня?!»
Она снова ощутила в себе внутреннее тепло, смешанное с горечью. Тепло принёс он, извне, горечью делилось ощущение, что она совершает фатальную ошибку, которая, возможно, в самом скором будущем перечеркнёт её судьбу и поставит вне закона. Как СОУЧАСТНИЦУ… Её разрывали, тянули в диаметрально противоположные стороны – всеобъемлющая симпатия к иноплеменнику, которую она боялась называть любовью с первого взгляда, и не менее всеобъемлющее чувство долга перед своей Родиной.
Предательская мысль возникла где-то в глубинах сознания. Прокралась и выскочила на первый план, чтобы уже не исчезнуть: «Вдруг сама Судьба двигала им, как пешкой по игровому полю? А что если ОН ПРИШЁЛ ЗА МНОЙ?!!»