Тайна Академии Хальторн (СИ) - Эймс Глория. Страница 44

— Хоть что-нибудь видно? — спросила я.

— Что? А… — она закрыла книгу. — Просто решила посидеть здесь. В комнате опять болтовня и духота.

— Только в лес не ходи.

— Не буду, — Леатида мило улыбнулась и уселась поудобнее, держась за балясины перил.

После тёплой трапезной я по привычке зябко закуталась в плащ, а затем вспомнила, что мой огонь может греть меня без траты сил, просто подпитываясь магией глубинных горячих потоков, что скользят под твердью. Откинув полы плаща, я взяла Элиара за руку.

— Я думал, ты замёрзла, а ты горячее меня! — удивился он.

— То ли ещё будет…

— Прорыв в постижении?

— И да, и нет. Я пошла своим путём.

— Как обычно! Другого от тебя я и не ждал, — не обращая внимания на прижатые к стёклам любопытные мордашки первокурсников, он поцеловал меня.

— Скорее обними меня! — попросила я.

— Предчувствие?

— Не знаю… Просто обними меня так, как будто завтра мы умрём.

— Тсс, даже не думай о таком…

Мы шли среди темноты, не зная, что ждёт нас завтра.

Глава 46. Покои старших магистров

Утро началось с удивительно яркого света, проникавшего повсюду. Открыв глаза, я зажмурилась снова, а потом поняла: выпал первый снег. Он лежал тонким искрящимся пологом на подоконнике, отражая в комнату лучи восходящего солнца.

Потянувшись, чтобы задёрнуть занавеску, я перегнулась через Элиара, и он, незамедлительно проснувшись, обнял меня, привлекая к себе:

— Ещё чуть полежим, а потом в трапезную. Нужно сказать Форграну, что всё сделано.

— Обычно он ходит на завтрак.

— В отличие от нас… — Элиар перевернулся, и я оказалась между простынёй и его горячим спросонья телом.

Теряясь в его поцелуях, я млела и таяла, чувствуя, как нарастает желание. Теперь, наполненная всеми стихиями, я совершенно иначе ощущала прикосновения Элиара. Раньше под его пальцами пробуждались воспоминания о той магии, что была так крепко забыта мной. Сейчас всё стало по-другому: новые силы кипели во мне и рвались наружу.

— Мы опоздаем на завтрак…

Но губы Элиара накрыли мои, лишая возможности говорить. Во мне вспыхнули и заискрились тонкие нити пламени… и началось. Воздушная стихия окутывала нас ласковым шелестом, магия тверди дарила неисчерпаемую силу, а пульсация жизненных волн, насытившись прочими стихиями, объединяла и кружила двух водных магов, сливающих свои магические силы на всех уровнях.

Я слышала мысли Элиара, чувствовала собственные прикосновения через него, разом ощущая и его разгорячённое тело на моём, и нежность моей кожи, прикасающейся к нему. Мы одновременно были в двух телах, глядя друг на друга влюблёнными глазами и видя себя словно со стороны. От этого кружения приятно захватывало дух.

Пульсация нарастала в наших телах, растекаясь по венам, а затем выплеснулась единым магическим потоком, заставив вздрогнуть стены и разноцветные стёкла в оконном переплёте.

— Всё-таки мы опоздаем, если не пойдём прямо сейчас, — зажмурившись, пробормотала я.

Элиар поднялся и начал одеваться. Я смотрела на его широкие плечи, движения сильных рук… Сколько ещё таких рассветов встретим мы вместе? Почему-то мне вдруг стало невыносимо грустно. Хотя вся комната сияла радостным солнечным светом, казалось, мы на дне пропасти, где короткий миг солнца и тепла скоро сменится беспощадной тьмой.

На завтраке шумели первокурсники, со старших курсов пришло всего человек десять — остальные опять отсыпались. Ни Венды, ни Келеи за нашим столом не оказалось, возможно, они просто пришли пораньше и уже успели позавтракать.

Мы с Элиаром завтракали в молчании, оглядывая окружающих. Бойкая компания любителей глинтвейна, как теперь я постоянно называла этих ребят про себя, была в полном составе, не считая выбывших.

Тиенна и Леатида сидели к нам спиной, между ними на столе лежала книга, и они умудрялись одновременно завтракать и читать вслух. В их причёски были вплетены одинаковые шёлковые ленты светло-коричневого оттенка — Леатида поделилась с подругой. Взглянув на переливы шёлка в рыжеватых волосах Тиенны и среди золотистых прядей Леатиды, и я почувствовала грусть. За всё время моего обучения я так и не подружилась ни с кем из однокурсниц настолько, чтобы стать «сёстрами по лентам», как в шутку называли таких подруг в академии.

Девушки вместе готовились к новому зачёту. Насколько я поняла по обрывкам, достигшим нашего слуха, это был трактат по магической политике, одолженный Брилеусом. Сам Брилеус сидел напротив них, вставляя комментарии. Кажется, он наконец-то чувствовал себя важным и был очень рад этому.

Грониан сидел рядом с ним, уткнувшись взглядом в свою тарелку и не принимая участия в разговоре. Вся лёгкость и воздушность как будто покинули его. Куда-то пропали типичные для молодых магов стихии воздуха черты — разговорчивость, поверхностность, способность быстро переключаться с одного на другое. Было похоже, что после зачёта Грониан потерял желание учиться.

Остальные молодые маги, сидевшие чуть дальше, громко разговаривали и периодически поднимали такой шум, что магистр Тада в конце зала поднимал голову и бросал на них гневный взгляд. Он выглядел уставшим и раздражённым, как будто не спал всю ночь. То ли возлияние, совершённое накануне, дало такие последствия, то ли он действительно бодрствовал со вчерашнего вечера. То, что теперь все академические проекты висели на нём одном, не прибавляло Полосатому бодрости и сил.

Форгран так и не пришёл на завтрак. Не было его и в здании руководства, ни даже в аудиториях. Галерея, ведущая в покои старших магистров, была безлюдной. Элиар знал, где комната Форграна: он уже заходил к нему пару раз. Я же, к своему удивлению, поняла, что нахожусь в этой части замка впервые. Никогда раньше у меня не было повода зайти к старшим магистрам.

Серовато-зелёная штукатурка и здесь нашла применение. Унылые переходы со ступенями разной высоты провели нас в гостевое крыло. От преподавательских покоев их отличало более редкое расположение дверей, свидетельствовавшее о большем размере комнат. Простенки украшали старинные картины, в основном, портреты прежних руководителей академии и знаменитых магов. Запах слежавшейся пыли, свойственный всем старым зданиям даже при тщательной уборке, наполнял каждый уголок.

Дверь в комнату Форграна была прикрыта, но не заперта — тонкая щель у притолоки светилась утренним солнцем. Постучав, Элиар не дождался ответа и толкнул дверь.

Мы вошли.

Комната Форграна была ярко освещена, но не только солнцем — на столе догорала широкая восковая свеча, поставленная прямо на скатерть. Вокруг её основания по ткани растеклось жирное пятно расплавленного воска. Рядом лежало несколько книг и манускриптов, свёрнутых в свитки.

Форгран сидел спиной ко входу в кресле с высокой спинкой, и была видна только его седая голова, немного склонённая к плечу. Должно быть, тоже ночью занимался академическими делами и задремал за работой.

Обойдя кресло, я задула свечу и вгляделась в залитые солнечными лучами черты: морщинистые веки были неподвижны, уголки рта опустились к подбородку. Дядя Гран. Странно, что я даже его не помнила. Такое родное лицо, знакомое с самого детства. Совсем крепко спит, даже не услышал, как стучат. Что поделать, возраст даёт себя знать! Я тронула его за плечо:

— Просыпайтесь…

И тотчас почувствовала кончиками пальцев то, чему отказывались верить глаза: ни малейшей пульсации жизненных волн во всём теле.

Он был мёртв.

Глава 47. Завещание

— Так, ещё раз: как именно вы нашли тело? В какой позе тело находилось? — раздражённый голос магистра Тада сверлил мне голову.

— Я уже объяснила, что мы ничего не трогали, — повторила я в сотый раз за последний час. — Он так и сидел, когда мы его нашли.

Мы находились в кабинете магистра Тада. Сам Полосатый стоял, опёршись кулаками о стол, я сидела перед ним, словно первокурсница на распесочивании за систематические прогулы. Элиар стоял за моим плечом, скрестив руки на груди.