Полуночные тайны Академии Грейридж (СИ) - Гринберга Оксана. Страница 16

Судя по размеру, женского, не мужского.

Но и это еще было не все. В воздухе пылала ярко-красная надпись: "Шлюха".

— О, Великая Мать!.. Да что же это такое?! — раздался изумленный голос Берты за моей спиной. — Лиз, ты только не заходи… Стой здесь, я сейчас приведу подмогу!

Она развернулась и припустила по коридору в сторону выхода, где, устроившись на мягкой софе, читала любовный роман сегодняшняя дежурная по женскому общежитию магисса Гваендолин.

Я же, посмотрев Берте вслед и пробормотав: "Ясно!", в свою комнату все-таки зашла. Потому что мне и в самом деле все было ясно. Не только парни с цветами, но и девушки с ревностью заглянули на огонек! Их не остановила ни предупредительная надпись, ни защитные плетения, ни бабушкино заклинание, которое, конечно же, не сработало, потому что было исключительно по мужской части…

Но и это оказалось не все.

Неожиданно я застыла как громом пораженная, а мысли о мести, прерываемые голосом разума, нудно советовавшим все же дождаться Берту с обещанной подмогой в лице магиссы Гваендолин, вылетели из головы.

Потому что золоченая клетка Римса валялась на полу, полуприкрытая бабушкиным пледом. Дверца оказалась распахнутой, а мой хамелеончик исчез.

— Римс!.. — пробормотала я в полнейшем ужасе, кинувшись к клетке.

Побежала по своим свиткам и перьям, слыша, как они мнутся и ломаются под ногами, но мне было все равно…

Потому что одна часть меня отказывалась верить в то, что моему питомцу причинили вред. Но вторая, та самая, которая бережно хранила память предков — когда нас убивали, сжигали и уничтожали, избавляясь от нечистой крови и неправильного магического дара, — была готова ко всему.

К любому, даже самому коварному удару в спину.

Но мне все еще хотелось верить в чудо, поэтому я снова позвала: — Римс, где же ты?! Иди скорее к мамочке!..

Может, ему удалось сбежать? Почувствовал опасность и успел спрятаться под кроватью или же уполз в ванную комнату? Притаился за кучей одежды? Среди моих платьев, которые я скрывала под коричневой мантией пятикурсницы?

Кинулась его искать, вороша разбросанные вещи, но ни под кроватью, ни в ванной, ни среди учиненного неведомой, но злобной рукой бардака его не оказалось.

Но я знала, что убежать в коридор, воспользовавшись моментом и проскользнув в распахнутую дверь, он не мог. Римс был медлительными и трусоватым, привыкшим к любви и ласке, а вовсе не к опасности. Отец привез его мне с войны. Возвращался домой, и на границе с Ушадом подобрал маленькую раненную ящерку с покалеченной передней лапкой. Похоже, маленький Римс потерял свою маму и братьев, которых она носила на спине…

К тому же в том лесу на протяжении нескольких лет шли ожесточенные бои с Хаосом, и стоял настолько сильный магический фон, что это вызывало несомненную мутацию у всех попавших под него животных. И Римс не стал исключением — свидетельством тому были наши ментальные контакты, его способность показывать прошлое, чувствовать мое настроение и менять под него цвет.

Я его выходила — вылечила, выкормила, привязалась всем сердцем. Римс уже целых три года был со мной, и я взяла его в Талию, как напоминание о счастливых временах, когда отец вернулся домой, и я думала, что никто и никогда не разлучит меня с моей семьей.

Оказалось, что ошибалась. Но неужели… Неужели ему причинили вред?

Помотала головой, старательно отгоняя от себя дурные мысли. В очередной раз облазила всю комнату, разыскивая Римса под уничтоженными свитками и испачканной, порванной одеждой.

Его нигде не было.

И вот тогда я встала.

Произошедшее не укладывалось у меня в голове. Но если кто-то причинил Римсу вред, то моя месть будет страшной. Я не испугаюсь ни декана Берга, ни дежурную магиссу, ни иже с ними… И пусть меня отчислят из Академии за нарушение всех правил или же вместо учебы приговорят на весь оставшийся год рыть траншеи во благо короля Талии Сорена II, я не собиралась спускать этого с рук!

Решительно вышла из комнаты, подумав, что слишком далеко ходить и слишком долго искать обидчиц мне не придется. Настолько откровенно из однокурсниц меня ненавидели только две — Ида и Фиона, ставшие невольными свидетельницами того, как принц Роланд уделял мне внимание после отбора.

Подозреваю, сегодняшние слова про подвиг, чтобы добиться моего расположения, стали последней каплей в чашу их обиженного самолюбия. Она перевернулась, и содержимое выплеснулось наружу, обернувшись для меня разгромленной комнатой, уничтоженными свитками и исчезновением Римса.

…Я не стала возиться с защитными заклинаниями. Магию тоже в себе обнаружила

— дверь в комнату Фионы снесло с петель с первого же моего удара. Раздался дружный визг, перешедший в вой, потому что я запустила внутрь боевое Заклинание Молота.

Нет, убивать я их не собиралась, хотела лишь деморализовать и… задержать ответный магический удар.

Вошла. Девицы попытались сопротивляться, хотя их резерв был настолько же истощен, как и мой. Но, в отличии от них, меня подпитывала ненависть. Поэтому Фиону тут же распластало по стене, а Иду прижало к кровати.

Так сильно, что она захрипела, не в состоянии вымолвить и слова.

Неожиданно позади меня распахнулся портал, краем глаза я заметила синие отблески пространственного разрыва, из которого вышла магисса Гваенивер. Она мне всегда нравилась — молодая, подтянутая и веселая. Преподавала у нас астрономию, воссоздавая по памяти чудесные иллюзии звездного неба и тысячи созвездий. Была со мной сдержанна, но никогда не попрекала в том, что я — из Нубрии. Но что будет сейчас?..

— Крофорт, — начала она озабоченным голосом, — что здесь происходит?! Берта мне сказала…

Отвечать я не стала, готовая даже к тому, что мне придется помериться силами с магиссой, если та попробует мне помешать. Потому что мне надо было выяснить судьбу Римса. Сейчас же, сию секунду!

Поэтому я обратилась к мерзким девицам:

— Возможно, я могу простить вам беспорядок, который вы учинили в моей комнате. Мои затоптанные свитки, книгу по Всемирной Истории, залитую чернилами. Потому что все, что в ней написано — сплошная ложь! Возможно, я даже могу забыть уничтоженную работу по Травоведению, которую писала три дня. Потому что в нее закрались ошибки — у некоторых наших трав совсем другие целебные свойства! И даже мои порванные в клочья сорочки мне не слишком-то жаль… Ну что же, я куплю себе новые! Возможно, я даже могу найти объяснение разбросанной по моей комнате одежде. Допустим, вам стало интересно, что именно носят в Нубрии…

— Так-так! — произнесла магисса Гваенивер, и голос ее прозвучал сурово. Но вмешиваться не спешила, дожидаясь продолжения.

— Я бы даже простила, если бы оставленная в моей комнате надпись гласила, что я — нубрийская шваль или грязнокровка. Потому что мы тоже отзываемся о вас, талийцах, не слишком-то лестно. Но я никогда и никому не прощу надписи "Шлюха"…

За моей спиной стали собираться обитательницы общежития. Появилось несколько магисс — похоже, Берта развила активную деятельность по привлечению внимания к произошедшему. Негромко переговаривались, и я слышала слова "разгром", "вторжение" и "нарушение всех правил".

Понадеявшись, что это относится не ко мне, добавила:

— Потому что я еще ни разу не была с мужчиной и не собираюсь этого делать, пока не полюблю кого-то всем сердцем. Тут вы совершили большую ошибку!

Кажется, я слишком сильно сжимала Иду, и та вся посерела, затем захрипела.

— Отпусти ее, Лиззабет, — мягко произнесла магисса Гваенивер. — Понимаю, ты рассержена. Я бы тоже рвала и метала. Но дальше уже мое дело, и я разберусь, обещаю!

На это я покачала головой.

— Не могу, магисса Гваенивер, потому что… Потому что…

Не выдержав, все же всхлипнула. Разжала магическую хватку, и Ида сипло задышала, схватившись за горло и обливаясь слезами. Фиона сползла по стеночке. Сжалась в комок, заскулила, словно обиженная собачонка, забормотав, что она не хотела… Не понимает, что на нее нашло.